Вышел Урызмаг на нартовский ныхас, опираясь на две палки, и сказал трем фамилиям Нартов:
— С юности до старости никогда не жалел я для вас своего ума, теперь же нет вам от меня больше пользы, и сделайте мне из плотного чугуна гроб, положите туда и в море киньте: нельзя меня хоронить на нартовском кладбище.
Младшие сказали:
— Не будет во главе нас мудрого наставника Урызмага, так и жизни для нас не будет. — И не послушались его.
Во второй раз к ним вышел Урызмаг и снова сказал:
— Зачем вы меня мучаете? Сделайте мне гроб и в море бросьте!
Делать нечего, делают нарты из трех фамилий ему чугунный гроб, с каждого дома по паре быков запрягают, отвозят Урызмага и в большое море бросают.
Подняло море гроб кверху и стало нести. Вот на берегу Черного моря у малика Черноморского мельницы остановились. Пригнала ночью вода гроб к запруде.
Наутро пришли люди к мельницам и вытащили гроб. Открывают крышку, и вот лежит там старик. Спрашивают его:
— Откуда ты родом? Что тебя принесло?

Знаменитый нарт Елахсардтон жил в крепости Гори, и была у него красавица-дочь по имени Агунда. И внушил бог Сослану любовь к этой девушке, и стал он ее сватать. По очереди он посылал сватами лучших нартов, но Елахсардтон не давал ему точного ответа. Тогда это стало казаться Сослану обидным, и он заставил глашатая прокричать: «Сослан, собирает против крепости Гори войска, и теперь тот дом, из которого не выйдет человек в его войско, будет оштрафован рабом в шесть четвертей!».
Войска стали собираться, и набралось их столько, что и числа им не счесть. А табунщик их был единственным мужчиной в доме, и не было у него такого, кого бы он мог послать, кроме мальчика, что родился в эту ночь, чем он и был озабочен: «Идти на войну, но что мне делать со скотом нартов? Идти мне пасти стадо, но — штраф Сослана; откуда я достану раба в шесть четвертей?» Так он и промучился всю ночь. А к рассвету обратился к родителям мальчик:
— Отец, чего ты беспокоишься? Я отправлюсь в войско Сослана.
А отец ему сказал:
— Если бы ты, Зимайхуа, мог у меня идти в войско, то Арзамайхуа не был бы несчастным!

Когда снежнобородый Урызмаг пришел в глубокую дряхлость и перестал участвовать в наездах нартовских, то он только тем развлекал себя, что выходил на нартовский ныхас и целый день слушал рассказы и смотрел, как стреляет нартовская молодежь. Урызмаг под старость стал посмешищем нартов, молодежь стала плевать на него и обтирать об него грязь своих стрел. Наскучили Урызмагу насмешки нартов. С досадой приходит он к своей жене Сатане и говорит ей:
— Я был главой нартов, водил их во все наезды, а теперь я состарился и одряхлел. В наездах с нартами я не участвую, сижу по целым дням в ныхасе, и нарты надо мной смеются. Желал бы я видеть свою смерть, но бог мне ее не дает.
— Да что ты так сильно горюешь и досадуешь, — сказала Сатана, — ведь есть же поговорка: и камень стареет, и дерево стареет. Ты в свое время жил между нартами мужем, а теперь дошел до старости. Что тебе горевать и тужить, что ты живешь так много, наш старый муж, — сказала Сатана.

Однажды Урызмаг возвратился из странствия, а нарты сидели в ныхасе и, как видно было, унывали что-то сильно: едва приветствовали сказавшего «добрый день» Урызмага.
— Что это с нартами, что так приуныли? — спросил Урызмаг у Сатаны.
— Да прислушались к своему желудку, — ответила Сатана.
— Ай, ай, молодые нарты, вы так упали духом, что подумаешь, каждый из вас похоронил того, кто ему дороже всего на свете! — упрекнул нартовскую молодежь Урызмаг, когда вошел в ныхас. — Так, сто зовется мужчиной, садись на коня, поедем со старым-малым, авось раздобудем чего-нибудь!
Поехали лучшие представители нартов с Урызмагом. Ехали они долго-долго. Наконец, до того стали изнемогать от усталости и голода, что хотели протянуть ноги. Вдруг Урызмаг заметил у подошвы гор пастуха громадного роста со стадом овец.