.
Меню
Главная
Археология
Этнология
Филология
Культура
Музыка
История
   Скифы
   Сарматы
   Аланы
Обычаи и традиции
Прочее

Дополнительно
Регистрация
Добавить новость
Непрочитанное
Статистика
Обратная связь
О проекте
Друзья сайта

Вход


Счетчики
Rambler's Top100
Реклама


Сценография осетинского театра
Е.Л.Луцкая

Сценография Осетинского драматического театра - тема обширная, содержательная, многосложная и потому достойная специального серьезного искусствоведческого исследования. Такую тему, разумеется, невозможно исчерпывающе изложить в докладах, предназначенных для приуроченной к 50-летию Осетинского драматического театра научно-практической конференции, проведенной в октябре 1985 года. Следовательно, в данном тексте, где сведены воедино материалы двух докладов, автор ни в коей мере не претендует на полноту картины и подробное освещение всех периодов эволюции осетинского декорационного искусства. Мои задачи значительно скромнее: в тезисном, конспективно-сконцентрированном виде рассказать о важнейших вехах истории развития сценографии в Осетинской драме, показать значение вклада художника Ю. Федорова в становление и формирование изобразительных традиций театра-юбиляра, продемонстрировать непреходящую роль данного наследия для театрально-декорационного искусства республики, и охарактеризовать состояние и тенденции современной; осетинской сценографии в пределах Осетинского драматического театра.

В связи с вышеизложенными посылками, исключительно важны два обстоятельства. Первое: у колыбели осетинского театрально-декорационного искусства, у истоков национальной декорационной школы стоял сам Коста Хетагуров. Великий поэт и публицист, искатель правды и борец за справедливость он сочетал в себе подобно мастерам Ренессанса самые многоразличные дарования. Был даровитым живописцем. Увлекался постановкой спектаклей. И сам сочинял декорации к первым своим режиссерским опытам. Тому остались свидетельства - изустные и печатные. К сожалению, время не сохранило для будущих поколений ни эскизов Хетагурова, ни фотографий тех давних спектаклей. Впрочем, преждевременно утверждать, что никаких «иконографических следов» не осталось: наши дни богаты самыми неожиданными архивными изысканиями, находками, открытиями. Кто знает, не принесут ли грядущие годы подобных неожиданностей - документов, связанных с деятельностью Хетагурова - театрального декоратора? Но даже сегодня, не располагая такими документами, можно с известным основанием предположить, что оформление, созданное некогда К. Хетагуровым отчасти перекликалось с его станковыми картинами, хорошо известными, бережно сохраненными и детально изученными в Северной Осетии. Перекликалось не внешним подобием, но своей реалистической направленностью, жизненной наблюдательностью, поэтически-образным мировосприятием. Следовательно, вышеперечисленные позитивные свойства были свойственны осетинской сценографии уже в период ее зарождения.

Обстоятельство второе, не менее примечательное. Если окинуть беглым, но внимательным взглядом полувековую историю осетинской драматической сцены, сразу поражает обилие имен и разнообразие индивидуальностей. Таурбек Гаглоев и Магрез Келехсаев, Георгий Ягубов и Махамет Чочиез, Зинаида Дзахова и Назим Беккишиев, Аза Туаева и Елена Додианова. За каждым именем стоит своя манера, свой почерк, свое видение драматургии и режиссерских концепций. Однако, сколько бы ни разнились названные и не упомянутые здесь мастера, в их работах (быть может, именно благодаря такому многообразию индивидуальностей), ощутимо единство основного общего направления, единство творческой ориентации, обусловленное и предрешенное целостностью принципов и неповторимостью творческой физиономии национального Театра.

В ряду наших многочисленных декорационных школ союзных и автономных республик - Осетинская одна из самых ярких, самых своеобычных. И роль театра - от первых постановок Елены Марковой до сегодняшних спектаклей Георгия Хугаева - в формировании столь приметной декорационной школы очевидна и положительна. Столь же очевидна и весомость вклада художников, время от времени приглашаемых из братских республик. Назовем среди таких произведений «Горянку» Р. Гамзатова и трагедию Шекспира «Король Лир» в оформлении Иосифа Сумбатишвили, «Гамлета» в декорациях Георгия Гуни. И убедимся в том, что обмен духовными накоплениями разных народов, типичный для всей художественной жизни страны, несомненно, стимулирует поступательное движение осетинской сценографии.

С первых дней возникновения, становления Осетинского драматического театра, среди его строителей, основоположников, энтузиастов, истово и прозорливо верующих в перспективность нового начинания, находился Юрий Павлович Федоров. Уроженец Днепропетровска, а позднее житель Смоленска (где впервые 20-летним юношей участвовал в выставке местных живописцев), Федоров справедливо считал Осетию своей настоящей творческой родиной. Он всей душой полюбил прекрасный край, всем сердцем привязался к талантливым людям. А кроме любви к Осетии, Федоров явился обладателем высокой профессиональной живописной культуры, привитой ему в стенах ВХТУБМАСа такими крупными и несходными друг с другом мастерами, как Машков, Фальк, Штеренберг.

Солидно подготовленный к работе в студенческие годы только в Осетии Федоров досконально изучил все секреты театрального производства, практически овладел всеми тайнами профессии сценографа, научился свободному владению театральной оптикой, светом, факутарами, проник в закономерности коллективного творческого процесса создания спектакля, наладил контакты с техническими цехами. Здесь он приобрел истинную широту, всеохватность профессионального диапазона. Недаром в театре драматическом Федоров равно непринужденно переключался из сферы трагедийной в жанр комедии. А позднее именно в его лице Музыкальный театр приобрел выдающегося мастера оперной декорации. Интересно и поучительно проследить, как взаимовлияли и взаимодействовали различные «ответвления» работы Федорова - на подмостках оперных и на сцене драматической. Русская и зарубежная классика, современная советская и западная драматургия, большие спектакли и концерты национальных ансамблей - практически Федорову были подвластны решительно все без изъятия жанры.

Тем важнее напомнить, что главенствующую роль в деятельности художника, в его профессиональном совершенствовании сыграла национальная драматургия. Пьесы К. Хетагурова «Фатима», Г. Плиева «Чермен», В. Гаглоева «Бæсты Фарн», Д. Туаева «Мать сирот», С. Кайтова «Таймураз», Д. Мамсурова «Вождь Богатар», Е. Бритаева «Амран», Ю. Лекова «Трасса юности» и многие-многие другие произведения осетинских драматургов всегда образуют самый увлекательный раздел творческого наследия Федорова. Всегда находят в его душе незамедлительный, осмысленный и эмоциональный отклик. Всегда облекаются в образы зримые, романтически-окрыленные и возвышенные - то есть созвучные искусству актеров и режиссеров Северной Осетии.

Расширялся круг выразительных средств, избираемых художником обдуманно и обоснованно. Обогащалась его палитра чудесного живописца и колориста, автора десятков замечательных станковых пейзажей - маленьких «живописных поэм» в честь Осетии - далеко не безразличных для его театральных поисков. Но изначально и всегда оставалось в произведениях Федорова удивительная гармония, слитность с замыслами постановщиков, с актерским, плаетицизмом и строгим темпераментом. Всегда оставалось исключительно - трудно достижимое сочетание реалистической жизненной убедительности с возвышенной, вдохновенной обобщенностью изобразительного ряда. Методика реализации оформления у Федорова была гибкой, отзывчивой на любые режиссерские предложения. Декорации могли развернуться необъятной панорамой гор с величавыми памятниками средневекового зодчества, могли ограничиться скромными, но психологически- точными интерьерами. Могли строиться на поворотном кругу, на объемном станке. Могли пользоваться традиционной кулисноарочной системой. Но всякий раз найденный прием служил спектаклю не формально, а динамично, в полном единстве с актерской игрой и всеми подробностями режиссерского замысла.

В конце 1940-х - начале 1950-х годов, когда на сотнях сцен не редко «тиражировались» декорации уныло жизнеподобные, натуралистические, Федоров оставался в числе ведущих мастеров советской сценографии - пылких защитников и последовательных пропагандистов права театра на свою специфическую образность, на полную смысл?, и поэтической правды зрелищность, на отточенность внешней формы, наполненной большим человечески-значительным содержанием.

Почему-то (вероятно, совсем неслучайно?) в моей зрительской памяти создания Федорова неразделимы с гениальной игрой Владимира Тхапсаева. Вспоминаю его неподражаемого Чермена - человека орлиной отваги, врожденного благородного чувства справедливости, мужественного в своем подвижничестве и высокой жертвенности. И - тут же одновременно вспоминаю лапидарный пейзаж, созданный Федоровым. Горы словно увиденные с высоты орлиного полета, небо, данное в удел лишь вольнолюбивым и храбрым, мужественный и скорбный цвет декораций, словно тончайшим музыкальным аккомпанементом сопровождали все монологи Тхапсаева, все народные сцены, с такой непосредственностью, словно сама жизнь, принимаемые тогдашней публикой 1955 года.

Вспоминаю кульминационную сцену «Макбета». Стол круто уходит от центра рампы к арьерсцене. То ли место для пиршества, то ли помост для эшафота. Варварски-сочный и варварски-грубый «сценический натюрморт» - куски мяса, кости (словно от трапезы хищников), тяжеловесные кованые кубки. Напуганные невеселым празднеством гости. И там - далеко и высоко во главе стола Тхапсаев - Макбет. И пронзительный луч света, направленный Макбету в глаза. И внезапная в сроем озарении режиссерская находка - бег Тхапсаева по... уклону стола, к рампе. Безумный бег человека, преследуемого призраком убиенного Банко, символически обозначенным лучом театрального прожектора. Колорит, планировка, экспрессия каждой детали от самих декораций с их циклопической каменной кладкой до мастерски выполненного реквизита - все существовало ради таких «моментов истины», ради откровений, которыми жив и вечен Театр.

Уникальная осетинская «шекспириана» вообще создавалась при деятельном участии Юрия Федорова. Ему принадлежали декорации и костюмы «Короля Лира» в 1949 году, а также неосуществленные эскизы к трагедии «Гамлет». Шекспириана, созданная Осетинским драматическим театром, неотделима от имени и творчества Георгия Хугаева.

Деятельность признанного режиссера, удостоенного престижной и почетной Государственной премии РСФСР имени К. Станиславского, оказывала и оказывает чрезвычайно сильное воздействие на эволюцию национальной декорационной школы. Без преувеличения можно утверждать, что все наиболее явственные победы современной осетинской сценографии связаны именно со спектаклями, осуществленными Г. Хугаевым. Здесь можно назвать самые разножанровые и тематически несличимые друг с другом постановки. Экспрессия и некая внутренняя музыкальность, насыщенность страстью декораций Таурбека Гаглоева к «Медее» Эврипида. Печально, что безвременный уход художника из жизни оборвал столь рельефно и своеобразно намеченную им качественно-новую линию в осетинской сценографии. Неожиданно изобразительное прочтение М. Келехсаевым для столь же неожиданного режиссерского прочтения пьесы М. Горького «На дне», решенной, как романтическая песня о Человеке, всегда устремленном к Добру, к Свету, всегда, даже в самой страшной житейской обстановке полного чаяний и надежд.

Недавняя премьера юбилейного сезона знакомит зрителей с одной из многих работ Олега Шевцова. Его декорации к «Власти тьмы» отмечены мастерством обращения с категориями пространственными, тонкостью и богатством психологических оттенков световой партитуры, пониманием неповторимости режиссерской концепции, основанной на аналитически-проницательном постижении и воссоздании тлетворной власти денег. Золото, которое убивает душу человеческую. И - царство тьмы, которое зримо окружает персонажей, пугает своими закоулками, глубинами погреба, теснит своими высокими, словно крепостные стены, бревенчатыми заборами.

Среди самых существенных для осетинской сценографии работ от «Фатимы» до «Хетага» назовем шекспировски-мощные декорации М. Келехсаева к «Тимону Афинскому», значительные точным ощущением материала, смелым «поливариантным» преломлением мотивов античного искусства - вазописи, скульптуры, фресок. Интересны костюмы 3. Дзахозой к спектаклям «На дне» и «Тимон Афинский». Художница чутко ощущает природу и пластику театрального костюма, внимательна к проблемам театрального воссоздания характера персонажей, места и времени действия.

3. Дзахова - автор декораций и костюмов к многочисленным постановкам Осетинского театра. «Старики», «Затюканный апостол» и другие пьесы в изобразительной трактовке 3. Дзаховой отличаются особым изяществом и завершенностью формы, строгостью и точностью отбора деталей. Необыкновенно своей оригинальностью предложенное Дзаховой в 1985 году решение «Маленьких трагедий». Подобие кулис и общего занавеса спектакля, словно образованных белыми громадными листами пушкинских «подлинников», гиперболизированные предметы - символы: перо и чернильница поэта, изваяние изображающее Музу, словно задают тональность будущему действию, вносят в спектакль пушкинскую ноту. Взвихренность белых листов - занавесей будто полнится отзвуками трагедий. Единство и целостность всего решения не мешают, а напротив, способствуют поиску неповторимого изобразительного склада каждой трагедии.

Великолепны эскизы костюмов - своего рода портреты действующих лиц на взлете их театральной судьбы: полный угрозы и предостережения жест Статуи, обращенный к Дон Гуану, «гений и злодейство», их несовместность в характеристиках Моцарта и Сальери...

Сценография осетинского театра


Сценография осетинского театра


Сценография осетинского театра


Сценография осетинского театра


Сценография осетинского театра


Сценография осетинского театра


Сценография осетинского театра


Сжатый обзор истории и современного состояния осетинской сценографии со всей очевидностью убеждает нас в преемственности поколений - будь то деятельность Ю. Федорова или питомцев ленинградских высших учебных заведений М. Келехсаева и 3. Дзаховой. Преемственность заключается в том, что живопись - могучее средство театральной выразительности никогда не изгонялась с осетинской сцены. Даже в период 1970-х годов, когда в театрах появилась определенная тенденция к принижению живописных средств экспрессии, когда оформление нередко отзывалось излишней абстрагированностью от предлагаемых обстоятельств пьесы, когда декорации часто обнаруживали полное безразличие и равнодушие к стилистике того или иного драматурга, осетинские художники продолжали стойко отстаивать свое кредо, доказывали непреходящую ценность и правомерность декорационных традиций.

Именно из традиций, передаваемых мастерами старшего поколения дебютантам (а не из нигилистического отрицания прежних накоплений) возникали и новые искания, и открытия, и эксперименты современной осетинской сценографии. Именно в дни празднования полувековой годовщины со дня рождения Театра, подводя итоги, стоит намечать и перспективы. Думать о совершенствовании профессионализма всех цехов. О полноте реализации замыслов художников - постановщиков, зафиксированных эскизами и макетами, о сотрудничестве режиссеров и сценографов, о проблемах соотношения изобразительного замысла со стилистикой, с почерком того или иного автора. Одним словом, прошлое и настоящее осетинской сценографии, надеюсь, станет основой и залогом будущности, богатой подлинными событиями и настоящими художественными победами.
Автор: Humarty   

Популярное

Поиск

Опрос

Через поисковую систему
По ссылке
По совету знакомых
Через каталог
Другое



Календарь
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив
Сентябрь 2015 (3)
Август 2015 (2)
Июль 2015 (7)
Июнь 2015 (10)
Май 2015 (9)
Апрель 2015 (4)

Реклама