.
Меню
Главная
Археология
Этнология
Филология
Культура
Музыка
История
   Скифы
   Сарматы
   Аланы
Обычаи и традиции
Прочее

Дополнительно
Регистрация
Добавить новость
Непрочитанное
Статистика
Обратная связь
О проекте
Друзья сайта

Вход


Счетчики
Rambler's Top100
Реклама


К вопросу о расселении алан на Кавказе в раннем средневековье
К.Г. Догузов

К вопросу о расселении алан на Кавказе в раннем средневековьеПрошлое осетин, потомков средневековых алан, тесно связано с историей соседних народов, что подтверждается многочисленными алано-абхазскими параллелями, отразившими различные сферы их жизни и деятельности.

Объясняется это на первый взгляд довольно просто: в хрониках VI-VII веков, преимущественно византийских, аланам отводятся области, где они могли соприкасаться и воздействовать на своих соседей, подвергаясь в свою очередь влиянию пограничных племен.

Однако базирующееся на многочисленных письменных данных и археологическом материале положение о проживании компактной массы алан лишь на северных склонах Главного Кавказского хребта не дает возможности для объяснения общностей, которые могли возникнуть лишь в непосредственной близости и соседстве двух народов, то есть, без какой бы то ни было преграды между ними.

Вместе с тем сопоставление широкого круга исторических свидетельств и фактов, обращение к косвенным источникам позволяет воссоздать картину и ответить на интересующий нас вопрос, касающимся, прежде всего корректировки границ расселения алан.

В. И Абаев, один из первых обративший внимание на общность сванов, осетин и абхазов, отметил, что «параллели этого рода как бы они ни были ярки и многочисленны, не могут быть привлечены для доказательства того, что осетины и сваны в прошлом соседили и находились в культурном общении». Такого рода общие этнографические черты, можно найти у всех горских племен Кавказа, «они вытекают из общности природных условий, хозяйства, социального и культурного развития».

С другой стороны, В. И. Абаев отметил случаи такой яркой, как бы обособленной близости в отдельных объектах материальной культуры в их конституции, форме, орнаменте, которые крайне трудно было бы объяснить независимым возникновением у каждого народа. Такие схождения заставляют думать об особо тесном культурном единстве. В частности, он приводит в пример сванский музыкальный инструмент «чанг», аналогичная которому арфа «дыууадæстæнон» имеется у осетин, а также у абхазов.

Еще более показательны следы уходящих в глубь веков алано-абхазских связей. Мы не станем заострять здесь внимание на многочисленных лингвистических совпадениях, касающихся явлений природы, животного мира, растений, хозяйства, материальной культуры, одежды, частей тела, социальных понятий и т.д. Однако нельзя не заметить, что большинство из них не могло не возникнуть на почве тесной территориальной близости двух народов. «Яркие черты сходства, - отмечает В. И. Абаев, - бросятся в глаза каждому, кто хотя бы бегло ознакомится с этими материалами. Близость здесь идет нередко дальше, чем у осетин с их ближайшими соседями». Вышеотмеченное свидетельствует о том, что в период алано-абхазского соседства два языка взаимно обогащались лексическими элементами. Данный культурный феномен, несомненно, интересен, своеобразен, требует исторического пояснения.

Известно, что этнический термин «алан» появился в сочинениях римских авторов на рубеже нашей эры. Сопоставление письменных данных римских хроник о сармато-аланах позволило Ю. С. Гаглойти констатировать факт их пребывания на Северном Кавказе на рубеже нашего тысячелетия.

В IV-V вв. часть алан вместе с гуннами была увлечена на Запад, где смешалась с местной средой, другая осталась на Кавказе. В интересующем нас контексте аланы упоминаются в сочинении антиохийского грека Аммиана Марцеллина (род. около 33 г. н.э.) при описании побережья Понта: «В срединном пространстве лука, которое, как мы сказали, отмечается широкой округлостью, и для хорошего пешехода составляет пятнадцать дней пути, живут европейские аланы, костобоки, и бесчисленные скифские племена, разбросанные до земель растянутые без известного конца».

Следует полагать, что упомянутое в цитированном фрагменте источника «срединное пространство лука» есть не что иное как наиболее углубленный изгиб побережья Черного моря. Это, бесспорно, даст нам основание усомниться в локализации вышеназванных алан севернее Главного Кавказского хребта. С другой стороны, помимо «европейских алан» Аммиан упоминает и азиатских, живших, по всей видимости, за Главным хребтом и скрывавших под своим именем те племена, чьи земли соприкасались с территорией азиатских сарматов: «Вокруг ущелий и выступов гор, называемых Имавскими и Анпурийскими, внутри персидских границ, живут скифы, смежные с азиатскими сарматами и соприкасающиеся с крайними пределами земли аланов».

Кавказские аланы впервые упоминаются в трудах видного политического деятеля и историографа Юстиниана Великого - Прокопия Кесарийского, сообщавшего о них в связи с описанием ирано-византийских войн, которые велись за главенство и распространение влияния на Кавказе. В описаниях Прокопия аланы предстают перед нами как непосредственные участники крупномасштабного военного конфликта между Ираном и Византией, выступающие на стороне как тех, так и других. Одновременно с характеристикой военных действий, сведения Прокопия уточняют локализацию и дают характеристику племенам, проживавшим на Кавказе, что в определенной степени позволяет уточнить и места расселения алан.

Так, по свидетельству Прокопия, «Отроги Кавказских гор, обращенные на северо-запад, доходят до Иллирии и Фракии, а обращенные к юго-востоку, достигают тех самых проходов, которыми живущие там племена гуннов проходят в землю персов, один из этих проходов называется Тзур, а другой носит старинное название Каспийских ворот. Всю эту страну, которая простирается от пределов Кавказа до Каспийских ворот, занимают аланы; это - племя независимое, по большей части оно было союзным с персами и ходило походом на римлян и других врагов персов».

Отрывок приведенного описания Кавказа, интересен по нескольким причинам.

Прежде всего, он говорит о реальном представлении, сложившемся у Прокопия о Кавказе, и, во-вторых, определяет ареал расселения алан, хотя на первый взгляд не совсем понятный. Прокопий делит Кавказ на две части - северо-западную, доходящую до Иллирии и Фракии, и юго-восточную - до Дарьяльского ущелья и прохода Тзур (Дербентский проход?). Судя по всему, можно полагать, что автор помещает алан в юго-восточной части Кавказа, ограничивая пределы их границ Каспийскими воротами. На это указывает и союз с персами, и независимость алан, по всей видимости, от византийцев, и их ориентация на восточные проходы Дарьял и Тзур. Таким образом, независимо от того, в каком направлении помещал Прокопий алан, с юга на восток, пересекая вершины Кавказа, или параллельно ему, ясно одно - речь в этой части текста идет о восточных аланах.

Упомянув гуннов - савиров и амазонок, Прокопий сообщает и о апсилиях, вероятно, для уточнения в тексте границ и локализации абазгов: «За апсилиями и вторым краем этого полумесячного залива, по берегу живут абазги, границы, которых простираются до гор Кавказского хребта». Эта информация важна, поскольку она определяет отношение Прокопия к географическому понятию «Кавказ» и. кроме того, устанавливает границы абазгов, отведя им место по берегу залива, а не в горной зоне Кавказа. Не менее интересен для нас и другой отрывок, где во второй раз упомянуты аланы: «За пределами абазгов, до Кавказского хребта живут брухи, находясь между абазгами и аланами». В отличие от предыдущего фрагмента, здесь упоминается уже Кавказский хребет, а не горы Кавказа, хотя локализация алан, исходя из этих сведений, по-прежнему не определена. Большинство исследователей, на основании данной редакции, помещает алан, о которых говорит Прокопий, к северу от Кавказского хребта, — положение, принятое за основу исследователями - алановедами.

Выше предложенное толкование сообщения Прокопия базируется на установившемся положении о проживании компактной массы алан на северных склонах Главного Кавказского хребта. Кроме того, в тексте отмечено, что абазги и аланы были разделены брухами, проживавшими по Кавказскому хребту. Однако этот отрывок может быть истолкован иначе. Если под Кавказским хребтом подразумевать не главный, а один из хребтов, предшествующих ему, то алан Прокопия можно поместить не к северу от хребта, а к югу.

Подобная редакция цитированного фрагмента, вошедшая в «корпус Бонна», не вносит в него существенных коррективов в установление локализации алан. В этом варианте перевода имеем: «После пределов абазгов, по горе Кавказской обитают брухи, находящиеся между авазгами и аланами». Между тем определенный интерес представляет то, что здесь говорится не о хребте, а о горе Кавказа (это мог быть один из хребтов), что уточняет предыдущий перевод и в определенной степени подтверждает наше собственное предположение о том, что часть алан находилась к югу от Главного Кавказского хребта. Иными словами, противопоставление Прокопием Кавказа (горы) и Кавказского хребта вполне очевидно, и это очень существенно.

Особо следует остановиться на фрагменте из другого сочинения Прокопия, где вновь описывается Кавказ: «Река Воас имеет исток близ гор Цанских, в земле армян, поселенных у Фарангия. Сперва она течет направо довольно далеко, тут она мелка и удобопроходима до того места, где на правой руке границы Ивирии, а насупротив, оканчивается гора Кавказ. Здесь обитают разные народы, между ними аланы и авазги, издревле христианам и римлянам дружественные, а так же зихи, а за ними гунны, прозванные савирами. Достигши границ Ивприи и Кавказа, эта река принимает в себя разные притоки, делается гораздо значительнее, и получая имя Фасида. вместо Воасстановится судоходною до самого Понта Евксина, в который впадает».

Известие Прокопия позволяет считать, что в отличие от восточных алан, которых автор причисляет к союзникам персов, другая их часть, дружественная христианам и римлянам, располагалась юго-западнее, на южном склоне Кавказского хребта. Это совершенно правомерно подтверждается комментариями С.Дестуниса, считавшего, что «речь идет об аланах и авазгах таких, которые жили здесь «Evpavda», значит, во всяком случае, к югу от Кавказа. Таким образом, Прокопий в своих сочинениях говорит об аланах, находившихся на южном склоне хребта, и не смешивает их с другой частью алан, являвшихся союзниками персов и находившихся восточнее.

Исторические данные, касающиеся интересующегося нас вопроса, содержатся в письменных источниках VII в. - письмах Анастасия Апокрисария и записках Феодосия Гангрского, привлеченных исследователями для установления места кончины и погребения Максима Исповедника — видного монофелита, причисленного к лику святых. Не вдаваясь в детали исторического повествования, касающегося св. Максима, в общих чертах попытаемся передать содержание источника.

Греческие тексты и народные предания единодушно утверждают, что Максим Исповедник был погребен в Лазике. Местная версия о кончине Максима и месте его погребения, имеет высокую степень вероятности, однако, несмотря на это, первоначальными источниками являются, как указывалось выше, тексты письма Анастасия Апокрисария и записки Феодосия Гангрского.

Анастасий Апокрисарий в 662 году был сослан в Лазику, вместе с Максимом и другим Анастасием — монахом, учеником Максима. Из них в живых остался лишь Анастасий Апокрисарий, составивший письмо в Иерусалим Феодосию Гангрскому и его ученику Феодору. Последний отправился в Лазику, к месту ссылки Анастасия, но прибыл туда уже после его смерти. Письмо Анастасия Феодор получил от Григория, настоятеля монастыря Иоанна Крестителя, в Алании. Уже на первый взгляд это противоречит установленному положению. Если аланов помещают исключительно за хребтом, на северных склонах Кавказа, то каким образом Феодор, направлявшийся в Византию, получил письмо Григория, находящегося в Лазике и являвшегося одновременно настоятелем монастыря в Алании.

Текст письма Анастасия был переведен на грузинский язык (1038-1043) Георгием Мтацминдели и вошел в краткое сказание грузинского синаксария. Перевод на русский был выполнен Корнелием Кекелидзе. Из этого текста явствует, что когда Максим, Анастасии Апокрисарий и Анастасии монах прибыли в страну «христолюбивых лазов», Максима поместили в крепость Схимар, поблизости в стране осетинской». В греческом тексте и его латинском переводе «страна осетинская» именуется Аланией. Анастасия Апокрисария и Анастасия монаха заключили соответственно: первого — в апсилийскую крепость Скотор, а второго — в мисимианскую крепость Буколус. Максим оставался на прежнем месте, где и скончался. Та же участь постигла и Анастасия монаха. В живых остался, Анастасии Апокрисарии, переведенный к этому времени в крепость Такурис, начальник которой по неизвестным причинам перевел его в крепость Фуста. Его еще дважды перемещали из этой крепости, в конце концов, он был помещен в крепость Схимар, именуемую в записках Феодосия Гангрского, как Тусуме.

Географический пункт Мокви (Мохоес), расположен в непосредственной близости от Черноморского побережья. Крепость Тусуме, куда был заключен Анастасий, судя по тексту источника, находилась на границах Апсилии у подножья Кавказских гор, т.е. в предгорной зоне Кавказа. Там же расселены «христолюбивые авазги» и «аланское племя». Это сведение позволяет локализовать западную границу Алании отнюдь не к северу от Главного Кавказского хребта. Данный вывод подтверждается уже приведенными сведениями Прокопия об авазгах, границы которых проходили вдоль подошвы Кавказских гор, то есть как раз до того места, где, по всей видимости, проживали аланы. Деление авазгов на западных и восточных, согласно Прокопию, определяет направление их границ, и подтверждает вышесказанное мнение. Таким образом, оба перевода свидетельствуют о том, что аланы, о которых говорится в источнике, находились не на севере, а на юге от Кавказского хребта.

Другой исторический документ («Кавказское предание Константинопольского пресвитера Епифания») содержит сведения о праведнической деятельности апостола Андрея, собранные упомянутым пресвитером во время путешествия по берегу Черного моря. Следует отмстить, что эти документы получили критическую оценку у С. П. Шестакова и В.В.Латышева, считавших, что С.В.Петровский, издавший апокрифические сказания, являлся представителем церковной историографии. В частности, С. П. Шестаков данные сказания относил к позднейшим версиям, а В.В.Латышев указывал, что предания об апостольской проповеди не могут претендовать на историческую достоверность. Однако, на наш взгляд, пренебрегать этими сведениями не следует, поскольку рациональное зерно истины можно при определенных условиях отыскать и в них.

Так, вместе с Симоном Кананитом и Матвеем, по рассказу жития, Андрей пришел из Эдессы в Ивирию, дошел до Фазиса, а затем прибыл в Сванию, где управление находилось в руках женщин. В славянском переводе этого жития, далее говорится: «И придоша в Химар град, тужде есть покой много страннику Максиму». Матвей остался с учениками в этих странах, Симон же и Андрей ушли в Аланию, в город Фуста, затем в Авазгию и Севастополь. В этом сюжете наиболее интересны упоминания о городе Фусте, находившемся, как отмечается, в Алании, и маршрут, по которому шли Симон и Андрей. Замечательно, что Х. С. Бгажба, посвятивший лингвоэкскурсам абхазского языка ряд статей, перечисляя топонимические модели с суффиксами «та», отмечает и географические названия, в числе которых фигурирует и Пуста (Фуста), населенный пункт, находящийся в Кодорском ущелье, т.е. на южных склонах Кавказа.

Отметим, что суффикс «та» символизирует множественность в осетинском языке, а слово «fys», «fus», переводимое как «овца», «баран», является общеиндоевропейским и восходит к иранскому «pasy». Отсюда и производное «fysym», «fusum», т.е. «хозяин в отношении гостя», «лицо, оказывающее гостеприимство, принимающее гостя». Таким образом, аланская (осетинская) принадлежность топонима Фуста не вызывает никаких сомнений.

Относительно маршрута монахов следует отметить, что самым северным достигнутым ими пунктом в тексте источника отмечена Свания. Симеон и Андрей, покинув Сванию, спустились к аланам, затем к авазгам, а затем пришли в Севастополь. Следовательно, исходя из контекста, говорить об аланах, живших на севере, нет оснований. Содержание цитированных исторических документов за свою жизнь претерпело много изменений. К ним была сделана масса приписок, исказивших названия крепостей и ряда топонимов. Так, название крепости Схимар - Схимарис, находившейся «вблизи страны Осетинской», была заменена на Мури (10), и т.д. Однако все эти изменения ни в коей мере не опровергают вытекающего из исторических источников вывода о том, что аланы проживали на южных склонах Главного Кавказского хребта, в частности в нынешнем Кодорском ущелье (о чем было сказано нами выше). Данное положение подтверждается и более поздними источниками, в частности византийскими; одно из них содержится в «Хронографии» Феофана, пользовавшейся большой популярностью, как у современников, так и потомков историка. К слову, в 70-х годах IX века труд Феофана был переведен папским библиотекарем Анастасием на латинский язык. Обращение к источникам «Хронографии», позволяет судить, несмотря на большой хронологический разброс, о ее надежности, как исторического источника.

Эпизод, описанный Феофаном, широко известен. Он относится к 717 году и повествует о посольстве Льва Исаврянина к аланам. В рамках нашего исследования особый интерес в сочинении Феофана представляют несколько моментов. Один из них касается стыкапограничных зон абазгов и алан. После первого нападения алан на Авазгию и ее полонения владетель авазгов заявляет аланам: «Думаю, что нет другого такого лжеца у Юстиниана, кроме того человека, которого он должен был послать, чтобы поднять вас против нас, ваших соседей». В другом месте этого источника аланы говорят Сиафарию: «Люди эти (абазги, - К, Д.), как мы уже сказали, пришли забрать тебя, ждет тебя Абазгия. Но поскольку мы соседи им, отправятся к ним и купцы».

В обоих случаях, как абазги, так и аланы признают наличие границ, хотя судить о том, где она проходила - на южном или северном склоне хребта, - трудно. Однако факт остается фактом: между аланами и авазгами не было другого народа. Вопрос о границе в определенной мере может прояснить другое место из того же фрагмента.

Как свидетельствует текст «Хронографии», Лев был отправлен императором Юстинианом к аланам. Добравшись до Фазиса, он отправился в области Апсилии и, преодолев Кавказские горы, пришел в Аланию. Аланы выполнили требование Юстиниана, «напали на Авазгию и полонили ее». Авазги дважды предлагали аланам крупные денежные суммы за Льва, однако последние согласились обменять Спафария лишь во второй раз, предварительно сообщив об этом последнему, которого затем, получив деньги, отбили у авазгов. Все это время Лев находился в Алании, не имея возможности пробиться к своим, поскольку все дороги и перевалы были закрыты. Византийцы в свою очередь вели активные военные действия в Лазике, осаждая Археополь, но потерпели неудачу. При отступлении небольшая часть византийского войска отделилась от основных сил, «поднялась к областям Апсилии и Кавказских гор».

Последующая часть фрагмента требует особого внимания, ибо непосредственно затрагивает наш вопрос: «Двести человек остались в Кавказских горах, предались грабежам, отчаявшись в надежде на спасение. Узнав об этом, аланы решили, что ромеев очень много на Кавказе и, возрадовавшись, говорят Спафарию: «Ромеи приближаются, ступай к ним». Спафарий, взяв пятьдесят аланов, в мае месяце на круглых лыжах перешел снега Кавказа, нашел к великой радости ромеев и спросил: «Где войско?» Они ответили: «После нападения сарацин, войско повернуло в Романию, поскольку мы не смогли вернуться в Романию, то пришли в Аланию».

Существует иной перевод вышеприведенного источника, выполненный В. И. Оболенским и Ф. А. Тарновским и принятый за основу рядом исследователей; в нем интересующий нас отрывок звучит несколько иначе: «Спафарий в мае месяце нашел своих и спрашивал: «Где войско?» Они отвечали: «Когда сарацины вторглись в римскую область, то войско ушло назад, а мы не можем возвращаться в римскую землю и поэтому идем в Аланию».

Вариант перевода греческого текста, выполненный И. С. Чичуровым и уточняющий хронологию событий, представляется нам более предпочтительным в сравнении с переводом В.И.Оболенского и Ф. А. Тарновского. Кстати, на неточности их перевода «Кавказского фрагмента» указывал в свое время и С. Г. Зейтешвили. В данном случае для нас важно то обстоятельство, что вариант И. С. Чичурова предполагает расположение алан не только на северном, но и на южном склонах Кавказского хребта, поскольку Лев, перешедший в мае месяце снега Кавказа и встретивший византийцев, не мог находиться на севере. Это подтверждается ответом, услышанным спафарием Львом и свидетельствующим о том, что местность, где находится византийский отряд в момент прибытия Льва, относилась к Алании («Поскольку мы не смогли вернуться в Романию, то пришли в Аланию»). Добавим со своей стороны, что области Апсилии и Кавказских гор, отмеченные в источнике Феофана, соответствуют областям, в которых помещал алан Прокопий, отрывки, из сочинений которого приводились нами выше.

Интересные сведения находим мы в «Аланском послании» Епископа Феодора (XIII в.). Феодор, отправившийся с миссионерской деятельностью к аланам, отмечал: «Но так как мы были беглецами в аланском селении неподалеку от Херсона (племя это рассеяно и простирается от Кавказских гор до Ивериан, древний предел их родины)». Совершенно очевидно, что Феодор имел в виду южные склоны Кавказского хребта, поскольку границы ивериан не выходили на северные склоны Кавказа. В другом месте Феодор отмечает у алан наличие священников, местных уроженцев. Вместе с тем им упоминается «видный и многим известный человек, купец из страны лазов», воспользовавшийся отсутствием епископа в Алании и рукоположивший всех священников. То, что предприимчивый купец этот был лазом, свидетельствует о территориальной близости Алании и Лазики и, следовательно, предполагает проживание алан на южных склонах.

Со сведениями средневековых авторов, помещающих Аланию и на южных склонах Кавказского хребта, совпадают и более поздние свидетельства. Так, царевич Вахушти в своей «Географии» говорит отдельно об Алании и Осетии. Описывая первую, он отмечает: Алания находится на Западе от Сванении и к северу от Бедии. Имеет с востока Кавказ и границу сванов, с юга Кавказ, находящийся между Индией и Одишией и этой страной, с запада Кавказ и с севера тоже Кавказ. Посередине ее протекает река». В другом месте, по мнению Вахушти, Сванетия и Алания составляли «доли» Кавказа. Автор уточняет, что «страна, лежащая между Сванетией, Мингрелией и Абхазией, называется Аланией, по всей вероятности, в старину была населена грузинскими племенами». Вывод Вахушти основан на сведениях неизвестного нам греческого автора, отметившего, что: «Страна алан, как полагают, достигает Кавказа, они тоже иверы». В другой своей работе Вахушти отмечает, что аланы находились в Анакопии: «А когда сей Леон сел царем и захватил весь Эгриси, а (назвал) Абхазети и разделил его Эгриси, а уже Абхазети на 8 эриставов. 1-го посадил Абхазским эриставом и дал ему Абхазети и Джикети и вплоть до моря и Хазарской реки, 2-го посадил в Цхоми и дал земли за Эгриси, Анакопию вместе с аланами». Событие это относится к VIII в. н.э. и свидетельствует о невозможности локализации Алании только на северных склонах Главного Кавказского хребта.
Ю.Клапрот в своем «Путешествии по Кавказу и Грузии» критически подходя к сведениям Рейнегса, якобы спутавшего алан со сванами, отмечал, что «очень невероятно, чтобы аланы еще жили вблизи от Черного моря около Абхазии, однако ученые грузины уверяли меня, что в Абхазии имеются две местности, именуемые ими Аланети и Папагети, но точно указать, где они находятся, грузины не могли».
Согласно истории Грузии, Давид - сын последнего грузинского царя Георгия, составивший краткий очерк истории своего народа, отмечает, что печанги являются современной Абхазией. Там и должны жить все оставшиеся аланы, если они действительно существуют. По некоторым сообщениям, азги, живущие у истоков Убуха, говорят на своеобразном языке и носят шляпы; их также называют аланами. Существование алан на южном склоне Кавказа подтверждал и В.Ф.Миллер. Известный путешественник конца прошлого столетия, — писал он, — занес в дневник своего путешествия по Кавказу следующее известие: «19 ноября 1797 года, я сделал визит епископу моздокской маджарской епархии, родом грузину. Он уверял меня, что аланы еще до сих пор существуют в одной долине Кавказа, близкой к Сванетии, но что он, Гай, никогда не видел ни одного алана и полагает, что к ним нельзя проникнуть». В другом месте В.Ф.Миллер отмечает: «Можно отметить, что на картах Кавказа, например, Kондратьева, Риттиха и других, близ впадении в реку Кодор се притока Сакена, нанесено село Аланда, которого название может быть находится в связи с именем аланов. Вспомним, что по новому списку армянской географии, приписываемой Моисею Хоренскому, область, в которой, согласно с нашей поправкой, следует видеть Аланию, лежит на источниках дракона, отождествляемой нами с рекой Кодором».
В поддержку тезиса о нахождении алан на южном склоне Главного Кавказского хребта, выступал и Я. А. Манандян, считавший, что «аланы обитали рядом с генниохами в некоторых районах Колхиды» и что «на севере Закавказья в течение более чем пятисот лет жили и господствовали племенные союзы киммерийцев, скифов или же сарматов. Поэтому поводу К. В. Тревер указывала, что Я.Л.Манандян ограничивал район обитания алан 1 в. н.э. Колхидой и соседними с генниохами районами, тогда как археологические данные и письменные источники говорят о том, что аланы в это время действительно обитали в южных предгорьях Кавказа и на всем протяжении северокавказских степей».

Вышеприведенный материал вряд ли позволяет сомневаться в том, что аланы проживали не только на северном, но и на южном склоне Главного Кавказского хребта. Более того, ареал их расселения, вероятно, доходил до Цебельды, о чем наглядно свидетельствуют уже памятники материальной культуры. Так, при раскопках Цебельдинских некрополей выявлено, что значительно более сильным в Цебельде было, по-видимому, сарматское влияние. В Цебельде отчетливо прослеживаются черты сарматского погребального обряда, характерной чертой которого являлась северная ориентировка костяков (5погребений). М.М.Трапш, исследовавший культуру цебельдинских некрополей, костяки и инвентарь погребений, пришел к выводу, что такие характерные черты погребального обряда, как перекрещивание ног, наличие оружия в женских погребениях говорят «не только о проникновении в Цебельду сарматских обычаев, но и наличие в определенной степени в составе местного населения Цебельды сармато-аланской прослойки IV-V вв.» Об этом, же свидетельствуют предметы сармато-аланского культурного круга: некоторые черно-лощенные сосуды, трехпластные черешковые наконечники стрел и другие вещи.

Памятники материальной культуры цебельдинских некрополей дополняет инталья с изображениями женщин, юноши и мужчины и надписью греческого письма, по-гречески не интерпретируемой. Инталья была найдена в районе впадения реки Келасури в Черное море. Г.Ф.Турчанинов пришел к выводу, что «надпись на интальи представляется состоящей из трех самостоятельных осетинских предложений: Ninalilsl -эпигр. Nina: («Нина есть»—совр. ирон. Нина ис); uizan is эппгр. ophzanhe - ее семейство есть (ср. совр. ирон. «уый зæнæг ис» и с иным значением и новой формой слова «зан») и ul-rivis эпигр. Oрaрhoрhe «на груди есть» (в совр. иронском утрачено, ср., однако дигорское «уал реу йес»). Камень- печать был использован вторично, уже в качестве амулета, в результате чего появилась надпись: «на груди есть». Место нахождения интальи дало повод Г.Ф.Турчанинову предположить непосредственную близость алан и абхазов в IV в.

«Документальных известий, - считает Г.Ф.Турчанинов, - непосредственно и конкретно указывающих на места, занимаемые предками осетин в горах Кавказа в IV в., мы не имеем, однако, если соотнести сведения об этом более поздних авторов, Прокопия Квсарийского и Феофана Византийца, с указаниями о месте находки нашей интальи, представляется возможность с достаточной определенностью заключить, что в IV в. предки современных осетин, именуемые аланами, жили в верховьях реки Кубани и ниже этих мест в горах Главного Кавказского хребта». При этом, к сожалению, Г.Ф.Турчанинов не уточнил сведения византийских источников об авазгах, помещенных Прокопием вдоль залива, и, соответственно, его предположение не развивается в доказательство.

Данные Прокопия Кесарийского об аланах в интерпретации Г.Ф.Турчанинова позволяют локализовать алан на территории нынешней Балкарии и Карачая, а сведения Феофана приводятся им в доказательство существования путей через Клухор к истокам Кодора и вдоль него к выходу в Черное море на побережье Авазгии.

Что касается первого вывода, то он общепризнан, второй же вряд ли доказывает проживание алан на южном склоне хребта, поскольку перевалы и пути довольно часто переходили из одних рук в другие. Таким образом, единственным аргументом, подтверждающим проживание алан на южном склоне Кавказского хребта, у Г.Ф.Турчанинова является инталья.

Следует заметить, что выводы, сделанные на основе археологических материалов, найденных в районе Кодора, в частности в Цебельде, подтверждаются сведениями Аммиана Марцеллина; это, кстати, было упущено из виду Г.Ф.Турчаниновым. Так, Марцеллин отмечает, что «племя сарматов» прилегает к берегу, по которому протекает река Корак, изливающаяся в самый отдаленный угол моря». Современными исследователями река Корак совершенно справедливо отождествляется с Кодором.

Предположение о расселении алан на южном склоне хребта, подтверждается и данными топонимики. В примыкающих к Абхазии районах верхней Кубани, Зеленчука, Лабы, зафиксированы легко узнаваемые осетинские названия, такие как «Surx» - красный - название горы; «Sawsugit» - название местности (так же) - осетинский вариант «saw-sigit» — черная земля; «Fars» - приток Лабы — осет. «fars» - сторона; «Roskaw» - населенный пункт, - осет. Roxs-qæw — светлый аул; Zagdav река и местность в Мостовском районе Краснодарского края, осетинский вариант Sag-don — оленья река, название этой реки в абхазских охотничьих песнях слывет именно оленьей: «Заадан переполнен оленями». Крайним западным пределом аланской топонимики в этой области, является район Геленджика, где мы еще встречаем местность «Догуад», что по-осетински означает «место скачек».

Не подвергая анализу топонимы Черноморского побережья, фонетически схожие с осетинскими, отметим некоторые названия местностей. рек, географических пунктов явно иранского происхождения. Так, в начале XIX в. в топонимике Черноморского побережья сохранились названия «Бунгдур» (приток реки Адагум) — «дур» — камень; «адаг» - место течения реки, Интерес представляют и названия местностей, в частности Дандар (южнее Сухуми), река Кедон, на которой расположено местечко Дандар. Другое название местности - Вардан, в районе Адлера, так же иранского происхождения. Интересно, что название Вардан в древности носила река Кубань.

Вышеприведенные исторические сведения в достаточной мере констатируют факт проживания алан на Южном склоне Главного Кавказского хребта в эпоху средневековья. Как результат этого, мы рассматриваем неоспоримый факт аланского влияния на соседние народы, отраженный в языке, эпосе, мифологии. Связи алан не ограничивались Кавказским регионом; с ними поддерживали тесные контакты и считались как Иран, так и Византия, для которой, по словам А. Бриллиантова, «Особенно важно было привлечь на свою сторону этот немалочисленный и влиятельный народ».
Автор: Humarty   

Популярное

Поиск

Опрос

Через поисковую систему
По ссылке
По совету знакомых
Через каталог
Другое



Календарь
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив
Сентябрь 2015 (3)
Август 2015 (2)
Июль 2015 (7)
Июнь 2015 (10)
Май 2015 (9)
Апрель 2015 (4)

Реклама