Настоящей публикацией мы намерены привлечь внимание исследователей к вопросу о древности истоков арийской культуры на Центральном Кавказе. Мы рассматриваем иконографии особого рода на парадном оружии. Вопрос специфический. Коротко его можно сформулировать так: каково смысловое содержание осетинской символики, орнамента, других знаков и их систем. К сожалению, у нас мало работ семиотического характера, в то время как они имеют значение для этнической идентификации элементов культуры.

От древности нам не досталось письменных источников. Но если исходить из информативности богатейшего изобразительного наследия, накопленного на сегодня археологией и этнографией, можно многое прояснить, если иметь в виду, что традиционная письменность является далеко не единственным способом передачи информации.

Сегодня установлено, что многие древние изображения, которые на первый взгляд кажутся чисто декоративными, сообщают на самом деле фрагменты текстов идеологии, которые можно в общем виде прочесть.

В качестве ключа к прочтению некоторых кобано-тлийских изображений уже использовалась древняя индоиранская, а том числе древнеосетинская идеология. Следуя этой продуктивной традиции, мы предлагаем рассмотреть несколько знаков или символов в общем контексте этой идеологии.

Одним из ее информационных кодов является своеобразный звериный стиль. Круг древних культур с вариантами этого кода довольно ограничен. Кобано-скифская культурная общность располагает наиболее ярким вариантом этого стиля. Не вдаваясь в детальные характеристики - заинтересованный читатель может найти это в работах В.Ф.Миллера, Е.Г.Пчелиной, Б.В.Техова, М.Н.Погребовой, Д.С.Раевского, В.Б.Ковалевской и других исследователей - мы предлагаем еще один очевидный факт соответствий, характерный для культурной общности в регионе Центрального Кавказа.

В материалах кобанского и тлийского могильников есть изображения, до сих пор не трактовавшиеся, но чрезвычайно интересные.

Речь идет о стилизованном изображении череды морских волн, завершающихся к вершине зооморфными символами в виде голов лошадей, собак, волков и т.д. Волны - это текстуально вода. Вода в индоиранской мифологии является женским Началом акта первотворения жизни, противоположным огню, который считался мужским Началом жизни. Этому строго соответствует и символизм нартского эпоса. Вот примеры.

Вода в эпосе имеет антропоморфное воплощение в образе женщины - это Дзерасса. И мы хотим обратить особое внимание на тот факт, что первый конь, Первая собака и первая женщина эпоса порождены Водой /Дзерассой/; знаком «рождения» в иконографии являются волны, увенчанные головами лошадей, собак и волков. Эта идея осетинской мифологии принадлежит глубокой индоиранской древности, но мы имеем сегодня возможность рассмотреть ее символы в иллюстрациях на конкретных изображениях той эпохи. Напомним, что это - парадное оружие - символы священные.

Так, в погребениях № 262, 263, 297, 308, 324 тлийского могильника найдены бронзовые парадные топоры. На них изображены эти волны, вершины их представлены в виде стилизованных голов лошади в профиль. Направленные в одну сторону, они на одних предметах изображают симметричный строй «волн-кобылиц», на других - «собако-волков» в виде волн, бегущих по поверхности водного простора. Здесь море не в конкретном смысле, а в абсолютном: изначальный океан, Вода, все порождающее женское начало в мифологии. Изображения стереотипны, что указывает на вполне определенный иконографический стандарт, принятый для художественного воплощения образов мифологии. Перед нами одна из ее центральных идей - Вода, воплощенная в образе многоголовой Гидры, выступавшей Первой кобылой в сюжете мифологического «Начала времени» упорядоченной жизни народа коневодов.

Вспомним основной скифо-иранский фонд этого стандарта: скифская Гидра в женском облике /по Геродоту/ - похитительница геракловых кобыл; кобано-тлийские кобылоголовые и собакоголовые Гидры; Вода /Дзерасса/ - «Гидра» эпоса, произведшая первых лошадь, собаку и женщину осетинского мифа о первотворении природы и живых существ. Совершенной иллюстрацией этому являются изображения многоголовых «собак-волков» в том же волновом стиле на пряжках из Кобана и Тли. К идее, общей для этих изображений, восходит поверие осетин о волках, выходящих из моря, о котором говорил еще Г.Ф.Чурсин. В праздник Донскъафан в проточную воду женщины бросали выпеченные из теста головы лошадей и прочего скота, а девушки носили воду и окропляли ею конюшни. Кобано-тлийские изображения Гидрокобылоголовых, собакоголовых и проч., есть воплощение производительного женского Начала природы, идею умножения которого реализуют девушки в осетинских ритуалах весеннего цикла «балдаран» и начала года. Начало года осмысливалось мифологически как «начало времени» упорядоченной жизни.

Данная идея хорошо представлена в осетинской идеологии, древнеиранских идеологических системах и производных от них религиозных верованиях. Этот стандарт хорошо прослеживается во всей индоиранской мифологии.

В священной книге зороастризма - Авесте волны моря представляются в виде кобылиц и это тот же стандарт, что воплощен на изображениях из Кобана и Тли - перед нами все тот же образ кобылоголовой Гидры. Кобылицы Авесты тоже рождены из Вод и способствуют распределению воды в природе, обеспечивая нормальное развитие и произрастание всего живого. Поражает единство идеологических представлений и их канонизированное воплощение в материальной культуре конца II тысячелетия до н.э. Укажем также на скифский обычай скальпирования, описанный Геродотом и буквально отображенный на одном из Тлийских поясов. Еще один поразительный пример единства скифо-иранской мифологии более позднего времени - изображения на Центрально-кавказских пряжках кобылиц с рыбьими хвостами, которых еще Е.Г.Пчелина связывала с идеологией нартского эпоса, с его «плывущими как рыбы» конями. Они являются рационализацией скифо-иранской мифологической идеи о кобылицах, рождающихся и обитающих в водах. О водных кобылах, от которых якобы рождались лучшие скакуны, существовало в Осетии еще недавно множество легенд. Здесь все тот же стереотип, но уже иллюстрирующий «последнюю редакцию» осмысления древней идеи кобылоголовой Гидры. Обращает на себя внимание, что индоиранский характер этих изображений, прочно сопряженный с контекстом соответствующей идеологии, един во всем ареале распространения нартского эпоса и Авесты. Во времени это тоже большой период от кобано-скифской до собственно ранне-осетинской эпохи - около тысячи лет.

Изображенные на топорах, пряжках, поясах сочетания солярных свастических символов и многоголовых животных - это кодовые обозначения Огня и Воды как первосубстанций мира и жизни. Четыре совмещенные свастики с восемью отходящими в пространство лучами есть еще и числовой код модели мира, в котором число «4» было символом Земли обетованной скифами, а число «8» представляет числовую парадигму манделы - Верхней сферы арийской космологии. Это число отражено и в «географическом коде».

Вспомним 8 горных вершин на осетинском национальном гербе. Восемь вершин и есть образ манделы, где обитали Боги. Каждому Богу, очевидно, был посвящен день недели. Это соответствует наличию восьми богов в скифском пантеоне - царские скифы были восьмибожны по Геродоту. Только этим можно объяснить, что неделя у осетин была восьмидневной, а один из богов был владыкой вод. В мифологии ему противостоит Дзерасса - ока же Гидра, и у скифов, и в нартском эпосе Гидра имеет отношение к мифическому сюжету о появлении коней и коневодства. Ей соответствует восьмой бог восьмибожного пантеона царских скифов, которого Геродот, сообразуясь с греческой традицией, называет Посейдоном - водный и конный бог по понятиям, принятым на родине отца «Истории». Геродот, таким образом, дает нам еще один хорошо известный ему точный ориентир, который коррелирует общность скифо-иранской идеологии.

Непрерывность традиций позволяет говорить о значительном единообразии и уникальной культурно-исторической преемственности носителей этих воззрений. Особое значение имеет единство языка и образов мифологии с исторической преемственностью языка алан- осетин и скифов, прочно установленное наукой. Это единство цементировано языком и образами нартского эпоса.

Рассмотренный сюжет мифологии и блок принадлежащих ему иллюстраций - это важнейший элемент духовной культуры, который представляет собой главный структурообразующий компонент всей скифо-иранской мировоззренческой системы. Иконография Кобанской и Тлийской бронзы, в том числе ее солнечные свастические символы, являются наследием древних ариев, некогда обширного этнокультурного массива, из которого выделились многие современные народы, в том числе и осетины.

Таким образом, мы вправе констатировать, что вывод о скифоя-зычности кобано-тлийцев, поддержанный недавно археологом профессором Теховым Б.В., обретает все более прочные основания. Сегодня, по крайней мере, в общем виде, мы вправе утверждать, что по вопросу этнической принадлежности кобано-тлийцев только этот вывод имеет сколько-нибудь прочные научные обоснования.

Другими словами, истоки скифоязычной этнической культуры на Центральном Кавказе уверенно датируются рубежом II-I тыс. до н.э., то есть временем расцвета кобано-тлийской бронзы. И поскольку это период ее расцвета, то естественно полагать, что корни несколько древнее уполянутой даты. Как бы то ни было, кобано-тлийцы появились на Центральном Кавказе со своей идеологией и культами. В числе важнейших атрибутов культов было и парадное оружие, главным образом - топоры, производившиеся ими здесь же.

Итак, просматривается эпоха появления на Центральном Кавказе скифоязычных племен, североиранцев. И, учитывая время появления парадных топоров с рассмотренными сюжетами - XI-VIII вв. до н.э. - можно с уверенностью сказать, что в этот период в регионе сформировалась и расцвела высокая культура, созданная племенами, принадлежащими к обширному индоевропейскому миру. И мы можем утверждать, что именно эти племена и составили основной компонент этнического основания, на который «наложились» позднее сармато-аланские племена на рубеже двух эр. Процессу слияния благоприятствовало и то, что они были одной культурно- языковой принадлежности.

Вывод, основывающийся на единстве языка, образов и символов мифологии, значении кобылоголовых и собакоголовых Гидр и свастики в кобано-тлийской иконографии, не может считаться чрезмерно значительным: Вода и Огонь как первоначала жизни и мира в древней скифо-иранской мифологии с ее особым пиететом к Коню, Собаке, Волку, «рождению» как идее, имели конституциональное / основополагающее/ значение. Скифский мир, Нартский эпос и Авеста дают все основания для этого вывода.

Скифоязычный компонент, возможно, не был единственным в кобано-тлийском этническом массиве, но был доминирующим в идеологии и культе. Конечно, могли быть и другие этносы, но аргументы этого допущения пока почти не просматриваются.

Это означает, что становление осетинского этноса основывалось на субстрате определенно родственно-культурном. Под вопросом только степень участия в этом процессе иных этносов, что само по себе бесспорно.