упоминание имени алан в древнеармянских источниках относится к 70-м годам I в. н. э., когда произошло известное вторжение алан в Закавказье. Вот что пишет по этому поводу знаменитый историк древней Армении Моисей Хоренский: «Около этого времени аланы, соединившись с горцами к привлекши на свою сторону половину Иберии, огромными массами рассыпались по нашей стране». Отсюда ясно вытекает, что для Моисея Хоренского аланы были лишь одним из горских племен Кавказа, а не собирательным понятием.
Армянские источники сообщают и о вторжении алан в Армению во время царствования Хосрова II (307-314 гг.). Рассказывая об этом событии, Моисей Хоренский пишет, что «во дни Хосрова жители северной части Кавказа, подстрекаемые в особенности просьбами Санатрука, по тайному приказанию Шапуха, даря парсийского (имеется в виду Шапур II, 309-379 гг. - Ю. Г.), соединяются и делают нападение на центр нашего отечества массою около двадцати тысяч человек».
Кто имеется в виду под этими «жителями северной части Кавказа?».

Очень ценный и интересный материал об аланах сообщают также византийские писатели. Их данные во многом подкрепляют и уточняют сведения арабских авторов. Византия, проводя активную внешнюю политику, как на Северном Кавказе, так и в Закавказье, очень часто опиралась на алан для достижения своих внешнеполитических целей. Отсюда становится понятным и то внимание, которое уделяла византийская историография аланам.
Ряд интересных сведений об аланах сообщает один из крупнейших представителей византийской историографии Прокопий Кесарийский (VI в.). В своем описании войн Византии с сассанидским Ираном, происходивших в середине VI в., Прокопий отмечает участие алан в этих событиях и приводит факты, касающиеся территориальных границ алан. Он пишет, что «всю эту страну, которая простирается от Кавказа (по все вероятности г. Эльбрус - Ю. Г.) до Каспийских ворот, занимают аланы; это племя независимое, по большей части оно было союзным с персами и ходило походом на римлян и на других врагов персов».
Тот факт, что на востоке аланы, согласно Прокопию, простираются до «Каспийских ворот» послужило в свое время основанием В. Ф. Миллеру для утверждения о том, что у Прокопия название алан «прилагается ко всем северокавказским народам, так что аланы занимают на востоке территорию до Каспийских ворот...».

Более подробные и конкретные сведения об аланах-осах Северного Кавказа содержатся в древне грузинских, армянских, византийских и восточных источниках, данные которых позволяют уточнить конкретное содержание этнонима «аланы» в условиях Северного Кавказа - основной территории расселения алан с конца последних веков до н. э.
Уже в известной надписи Картира, относящейся к концу III в. н. э., мы встречаемся с названием Алании рядом с Арменией и Грузией и Аланских ворот (аланан дар). Правда, один из интерпретаторов этой надписи М.Л. Шомон исправляет название Алании на Аран - «иранское наименование Кавказской Албании» - и переводит его как название Албании. Однако для такого направления вряд ли имеются достаточные основания, так как в надписи это название обозначено согласными л и н, в то время как буква б отсутствует. Нельзя исключать, конечно, и то, что здесь, как и в ряде других случаев, мы имеем дело с смешением имени алан с албанами, хотя упоминание в надписи Аланских ворот, нам кажется, ясно указывает на существование и самой Алании. Во всяком случае, и в более поздних сасанидских источниках содержится упоминание страны алан.

Поскольку этническое наименование «аланы» впервые появляется в греко-латинских источниках, то естественно проследить, прежде всего, по данным этих источников, какой характер носил этноним «аланы» с самого начала своего появления на страницах истории. Действительно ли термин «аланы», как считает В. А. Кузнецов, был введен в историографию «как собирательное наименование ряда племен, обитавших главным образом на Северном Кавказе...?».
Плинии Старший, у которого встречается одно из первых упоминаний имени алан, называет их в числе сарматских (савроматских) племен - аорсов, роксоланов и языгов. Весьма показательно, что хотя он помещает их рядом с роксоланами, сближая между собой эти два названия, однако он не распространяет это имя ни на роксолан, ни на другие родственные аланам племена (аорсы, сираки, языги), не говоря уже о других этнических единицах.
Для Иосифа Флавия аланы - это часть скифов, живущая вокруг Дона и Азовского моря. Несмотря на то, что Иосиф Флавий ничего не говорит конкретно об отношении алан к другим народам Северного Кавказа, т. е. о содержании этнонима «аланы», хотя он и упоминает гениохов, колхов, племя тавров, скифов, боспорцев и живущие вокруг Понта и Меотиды народы, что само по себе уже противоречит якобы собирательному характеру этого наименования, нет никаких оснований утверждать, что древнееврейский историк употреблял имя алан как собирательный термин.

Проблема конкретного этнического содержания племенного названия алан-осов является одним из кардинальных вопросов этногенеза осетин, одним из наиболее спорных в аланской проблеме. Уже со времени появления первых работ по истории алан в начале прошлого столетия исследователи разделились на две части: одни из них рассматривали алан как прямых предков современных осетин; другие, не отрицая генетической связи осетин с аланами, с теми или иными, впрочем, отговорками, в то же время считали, что имя алан распространялось и на другие северокавказские народы. Это разделение наблюдается как в дореволюционной русской и зарубежной историографии, так и в нашей исторической литературе.
Между тем, правильное решение этого вопроса имеет важное значение для аланской проблемы в целом. От него во многом зависит научное объяснение происхождения осетинского народа, генетическая связь которого с аланами не вызывает никаких сомнений; его решение поможет также уточнить многие вопросы, связанные с этногенезом других народов Северного Кавказа, в частности, адыгов, вейнахов, карачаевцев и балкарцев.
Поэтому необходимо рассмотреть аргументы и той и другой группы исследователей с привлечением всех доступных нам источников, в которых содержится упоминание об аланах.

Генетическая связь алан с сарматскими племенами и ряд других данных в корне противоречат положению о приходе алан на Северный Кавказ в первых веках н. э. Более того, мы не имеем ни одного свидетельства классических авторов, из которого вытекало бы, что аланы пришли в Восточную Европу из Средней Азии именно в первых веках н. э. Появление этнонима алан в письменных источниках по Северному Причерноморью и Предкавказью, с одной стороны, и в китайских источниках по Средней Азии (Хоу-Ханьшу), с другой, является одновременным. Если античные писатели много говорят о передвижениях киммерийцев, скифов и сарматов, то в отношении алан таких данных не имеется. Другими словами, ни один автор первых веков н. э. не связывает появление этого имени с какими-либо миграционными процессами.
С тех пор, как аланы в середине I в. н. э. появляются в письменной истории, они сразу же становятся известными на местах, далеко отстоящих друг от друга. Северный Кавказ, Северное Причерноморье, Закавказье - вот те главные районы, в которых аланы проявляют активную деятельность. Греческие и латинские авторы, помещающие алан в различных районах, находящихся в значительном удалении друг от друга, не считают их вторгшимся племенем, подобно гуннам или другим кочевым племенам центрально азиатских степей. Аланы представляются вросшими всеми корнями в этническую среду Северного Кавказа и Причерноморья, они являются чем-то неотделимым внутри большого мира скифо-сарматских племен. Поэтому появление алан в степях Предкавказья относится к значительно более раннему периоду, чем само появление имени алан в письменных источниках.

Ряд исследователей вообще отрицают пребывание алан в I в. н. э. в центральной части Северного Кавказа, отодвигая дату появления алан на Кавказе еще дальше.
Так, например, В. Н. Гамрвкели, специально останавливающийся на этом вопросе, считает, что античная литература не содержит каких-либо «данных, могущих служить основанием для утверждений о наличии значительной массы алан в I в. н. э. в степях, примыкающих к горной зоне Центрального Кавказа».
С другой стороны, В. А. Кузнецов связывает появление алан на Северном Кавказе с гуннским нашествием 70-х годов IV века н. э., когда «масса алан под напором гуннов отхлынула из Поволжья и Подонья в предгорья и горы Северного Кавказа». В. А. Кузнецов считает, что именно эти события имели решающее значение в изменении этногеографии края. «Масса алан после гуннского нашествия передвинулась далеко к югу, вглубь Кавказа». Хотя автор не отрицает, что письменные источники упоминают алан на Кавказе с I в. н. э., тем не менее, наиболее исторически обоснованным временем бытования аланской культуры, по его мнению, является период с V по XIII вв. н. э. При этом, не останавливаясь на показаниях письменных источников, он стремится опереться на периодизацию катакомбных могильников Северного Кавказа, считающихся аланскими.

В письменных источниках по Северному Причерноморью и Северному Кавказу этническое наименование «аланы» появляется в первом в. н. э. в царствование императора Нерона. Впервые это племенное название встречается у знаменитого философа и поэта Луция Аннея Сенеки (последние годы до н.э. - 65 г. н.э.) и у известного поэта Марка Аннея Лукана (39-65 гг. н.э.).
Сенека знает алан в Северном Причерноморье, характеризуя их как племя, совершавшее набеги на дунайские провинции Римской империи:«...Истр, представляющий пути к бегству диким аланам...» Лукан же помещает алан на Кавказе, называя их в числе племен, с которыми сталкивался римский военачальник Гней Помпей во время своего похода в Закавказье в 65 г. до н.э. Лукан вкладывает в уста Помпея следующие слова, обращенные к парфянам: «...если я в то время, как стремился к Каспийским запорам и преследовал суровых и вечно воинственных аланов, предоставил вам, парфяне, широко разбегаться по ахеменским равнинам и никогда не загонял робких, в безопасный Вавилон».
Наряду с Сенекой и Луканом, имя алан в первом веке н.э. встречается также у таких античных писателей, как, автор «Естественной истории» Плиний Старший, древнееврейский историк Иосиф Флавий, эпический поэт Валерий Фланк.

После Великой Октябрьской социалистической революции продолжается изучение истории алан и за рубежом. Современная буржуазная историография не внесла что-нибудь принципиально нового в изучение происхождения осетинского народа, хотя по частным вопросам истории алан-осетин ею проделана определенная работа. Особенно заметны успехи зарубежных исследователей в области изучения осетинского языка и нартского эпоса.
Отдельные замечания по истории алан-осетин мы находим в работах О. Везендонка, Теггарта, В. Минорского, Менчен-Хелфена, Дворника и других. Их решения частных вопросов истории алан, поскольку они связаны с темой нашего исследования, рассматриваются в соответствующих разделах данной работы. Этот раздел можно было бы, безусловно, расширить, ибо исследователи, занимающиеся древней историей нашей страны, так или иначе, сталкиваются с аланской проблемой. Однако, учитывая рамки данной работы, нам представляется целесообразным опустить их рассмотрение и осветить лишь наиболее важные проблемы, разрабатываемые за рубежом.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции, в связи с общим расцветом культуры народов нашей страны, усиливается интерес к далекому прошлому нашей страны. Скифо-сарматская проблема вновь выдвигается на одно из первых мест. Интерес к скифо-сарматской проблеме в советской исторической науке определяется не только тем значением, которое имели скифо-сарматские племена в истории народов Средней Азии и Северного Кавказа. Несмотря на то, что во второй половине XIX - начале XX вв. в связи с развитием сравнительного языкознания окончательно возобладала теория ираноязычности скифских племен, идея о скифо-сарматском происхождении восточных славян продолжает бытовать среди части исследователей. В первые годы после революции в советской филологической науке происходит пересмотр вопроса о языковой принадлежности скифов и об исторической преемственности скифо-сарматских племен и восточных славян.
По-новому подошел к решению скифо-славянской проблемы академик А. И. Соболевский. В своем труде «Русско-скифские этюды» автор, поддерживая точку зрения о преобладании среди скифо-сарматских племен ираноязычного элемента и подтверждая ее новыми материалами, вместе с тем видит в славянских языках продукт скрещения двух элементов - скифского (восточно-иранского) и балтийского (летто-литовского). Эту же концепцию с некоторыми изменениями разделяет ныне С. П. Толстов. Ясно, что исследователи, занимавшиеся вопросом этногенеза восточных славян и, в частности, русского народа, с неизбежностью должны были сталкиваться со скифо-сарматской проблемой.