Проблема конкретного этнического содержания племенного названия алан-осов является одним из кардинальных вопросов этногенеза осетин, одним из наиболее спорных в аланской проблеме. Уже со времени появления первых работ по истории алан в начале прошлого столетия исследователи разделились на две части: одни из них рассматривали алан как прямых предков современных осетин; другие, не отрицая генетической связи осетин с аланами, с теми или иными, впрочем, отговорками, в то же время считали, что имя алан распространялось и на другие северокавказские народы. Это разделение наблюдается как в дореволюционной русской и зарубежной историографии, так и в нашей исторической литературе.

Между тем, правильное решение этого вопроса имеет важное значение для аланской проблемы в целом. От него во многом зависит научное объяснение происхождения осетинского народа, генетическая связь которого с аланами не вызывает никаких сомнений; его решение поможет также уточнить многие вопросы, связанные с этногенезом других народов Северного Кавказа, в частности, адыгов, вейнахов, карачаевцев и балкарцев.

Поэтому необходимо рассмотреть аргументы и той и другой группы исследователей с привлечением всех доступных нам источников, в которых содержится упоминание об аланах.

Если Ю. Клапрот не распространял имя алан на другие народы Северного Кавказа, то другую позицию занимал В. Сен-Мартен. По его мнению, в эпоху татаро-монгольских нашествий имя алан носило собирательный характер и обнимало кроме собственно алан и другие народности, а именно - «аборигенные племена Северного Кавказа, начиная от верховьев Кубани вплоть до Северного Дагестана, на которые аланы постепенно распространили свое господство и которые образовали один союз, объединенный под именем господствующего народа».

С тех пор эта точка зрения с различными вариациями получила довольно широкое распространение как у дореволюционных, так и у современных авторов.

Вс. Миллер, например, считавший генетическую связь осетин с аланами бесспорной, в то же время полагал, что, как сведения арабских авторов, так и западные, только отчасти касаются осетин, а частью могут относиться к другим племенам Северного Кавказа. Он утверждал, что имя алан было официальным, установившимся у византийцев названием как для осетин, так и вообще для северокавказских народов, и что у арабских авторов аланами называются не только народности на западном Кавказе, но и воинственные племена Дагестана и вообще северо-восточного Кавказа, которые могли быть предками некоторых современных народов Дагестана и Чечни.

В исторической науке высказывалась также мысль о том, что К. Мюлленхофф якобы подвергал сомнению этническое единство алан. Однако это не совсем точно. Действительно, с одной стороны, он пишет, что имя алан, начиная с середины I в. н. э., употреблялось латинскими и греческими писателями, как «собирательное название для всех охотничьих и кочевых народов, находившихся к северу от Кавказа и Каспийского моря».

Однако в другом месте той же работы Мюлленхофф, называя осетин остатком иранского населения, прежде «простиравшегося глубоко к северу», пишет, что «имя алан с I в. н. э. после миграции на запад главных племен, языгов и роксолан, стало обозначать или включать в себя оставшуюся на востоке часть савраматов». Следовательно, согласно Мюлленхоффу, имя алан распространялось только на сарматские племена.

Этническое единство алан ставил под сомнение и Б. Е. Деген-Ковалевский.

Поддерживая точку зрения В. Ф. Миллера о том, что аланские элементы в северокавказских степях неизмеримо древнее, чем появление соответствующего термина в письменных источниках, Б. Е. Деген-Ковалевский вместе с тем полагал, что этот союз был образован «из весьма разнородных, по-видимому, элементов, в которых ведущую роль играли северокавказские яфетиды под исконным именем алан (?), хотя и наполнившимся теперь иным новым содержанием. По-видимому, в одних частях этого союза большой удельный вес имели сарматоидные элементы (на западе), в других (на востоке) какая-то трансформация древних массагетов...». Рассматривая алан как исконных яфетидов, Б. Е. Деген-Ковалевский в то же время не отрицает, что иранские элементы в аланском племенном союзе имели «значительный удельный вес, может быть больший, чем в какой-либо другой период на Северном Кавказе». Однако ясного ответа на вопрос, чем же объяснить эти иранские элементы, если аланы являлись исконными северокавказскими яфетидами, у Б. Е. Деген-Ковалевского мы не находим.

Исходя из марровской теории стадиальности, Б. Е. Деген-Ковалевский утверждает, что в обстановке северокавказского раннего средневековья под аланами приходится понимать «не именно осетин-оссов или иное племя, но, по-видимому, всех яфетидов западного Предкавказья...». Б. Е. Деген-Ковалевский подменяет чисто политические связи, существовавшие между аланами и другими народами центрального и западного Предкавказья, этническими и на этом основании распространяет имя алан на вейнахов и адыгов.

Вкратце коснулся этого вопроса и А. А. Иессен. По его мнению, «нельзя безоговорочно все сведения об аланах, как это иногда делают, относить к предкам современных осетин; правильнее будет считать, что осетины являются потомками части алан, в то время как другие их части слились, или растворились в других этнических группах». С этим замечанием нельзя не согласиться, однако следует заметить, что ассимиляция какой-то части алан другими этническими группами, что, собственно говоря, не приходится отрицать, вряд ли дает основание сбрасывать со счета сведения о тех группах ираноязычных алан, которые находились не на территории современной Северной Осетии. Безусловно, права Л. Г. Нечаева, когда она говорит, что сведения о предке осетин - аланах «далеко выходя за рамки собственно Осетии и заставляют историю осетин-алан считать явлением значительно более широким, чем история событий и племен, имевших место на территории современной Осетии».

Е. И. Крупнов также не согласен с теми, кто рассматривает алан как единую, более или менее этнически чистую народность. По его мнению, наиболее вероятным представляется положение о том, что еще «до подчинения хазарам это был конгломерат различных сарматских племен, среди которых только в определенных районах аланские элементы преобладали, что и дало повод ранним средневековым писателям помещать этот народ на значительной территории. На Северном же Кавказе аланский элемент, безусловно, господствовал длительное время...».

На этой же позиции стоит и ряд других исследователей. В. А. Кузнецов, например, касаясь данного вопроса, пишет, что среди исследователей термин «аланы» зачастую оценивался противоречиво - одни считали его весьма собирательным «географическим понятием», другие, наоборот, связывали этот термин с обширным народом, населявшим в древности Северный Кавказ. «Думается, что оба эти мнения не совсем верны, ибо термин аланы употреблялся и в узкоэтническом, и в собирательном смысле в зависимости от эпохи, характера источника и т. д. Существовало племя или союз родственных сарматских племен, связанных с конкретным этническим наименованием «аланы». Археологически это, вероятно, были носители катакомбного обряда погребения». Рассматривая, однако, содержание этнонима «аланы» в условиях Северного Кавказа, В. А. Кузнецов полагает, что когда эти «этнические», как он пишет, аланы заселили предгорья и горы Кавказа и вступили в тесный контакт с кавказскими горскими племенами, когда образовался большой племенной союз, возглавляемый аланами, тогда содержание этнонима «аланы» качественно изменилось. «Наряду с прежним конкретным обозначением народности этот этноним получил значение весьма широкого собирательного наименования, обозначая разнородные племена, объединенные политически». Следовательно, в конкретных условиях Кавказа В. А. Кузнецов также считает племенное название алан собирательным термином, причем, если в данном случае он творит о разнородных племенах, объединенных политически, то в дальнейшем В. А. Кузнецов пытается уже провести генетическую связь между аланами и племенами адыгской и вейнахской групп.

Таким образом, собирательный характер этнонима «аланы» по мнению исследователей, стоящих на этой точке зрения, означает, что аланы состояли из этнически отличных друг от друга племен, объединенных политически. Конечно, деление алан, как и всех народов на определенном этапе своего развития на отдельные племена, так же как и наличие в составе аланского объединения и отличных от них племен отрицать не приходится. Однако, одно дело рассматривать этнический термин аланы как собирательное название родственных между собой позднесарматских ираноязычных племен, а другое - распространять это наименование почти на все северокавказские народы.

Какие же аргументы приводят сторонники собирательного значения этнонима «аланы» для подтверждения своего положения.

Сен-Мартен, к примеру, опирался на сведения арабского писателя Ибн-ал-Асира (1160-1233), который сообщал, что аланы - «народ многочисленный и их много племен». Этот же довод в качестве доказательства своего положения о том, что «согласно некотором письменным источникам аланы не были единым этническим и культурным образованием и состояли из различных племен», приводит и В. А. Кузнецов.

Однако одно упоминание Ибн-ал-Асиром аланских племен еще не может служить доказательством этнической неоднородности алан, тем более что в основе такой трактовки лежит ошибочная точка зрения, считающая многоплеменность показателем этнической неоднородности. К тому же, это сообщение Ибн-ал-Асира по существу вырвано из контекста, так как отрывок, в котором оно содержится, полностью опровергает точку зрения Сен-Мартена и В. А. Кузнецова.

Вот что пишет Ибн-ал-Асир:

И далее:

Как видно из этого отрывка, Ибн-ал-Асир говорит о различных и многих народах на Северном Кавказе, из числа которых он выделяет алан, лезгин, кипчаков, т. е. аланы были лишь одной из многочисленных народностей Северного Кавказа. Текст Ибн-ал-Асира не дает никаких оснований для утверждения о распространении имени алан на другие северокавказские народы - «от верховьев Кубани до северного Дагестана». Весьма характерно, что русская летопись под годом 1223 в рассказе о появлении татар, объясняя происхождение этого нового неприятеля, попутно называет и разбитые татарами северокавказские народы, четко отделяя ясов (алан) от адыгов (касогов), половцев, а также от обезов (иберов): «И мы слышим, яко многы страны поплениша, ясы, обезы, касагы и половец безбожных избиша».

Почти все исследователи, считающие термин «аланы» собирательным, привлекают для подтверждения этого положения сведения об аланах, приводимые латинским историком IV в. н. э. Аммианом Марцеллином. Можно сказать, что данные Аммиана Марцеллина являются основным аргументом сторонников собирательного значения этнонима алан. Вс. Миллер, например, считал, что для Аммиана Марцеллина название алан «понятие географическое и что оно обнимает, целую группу народов, живущих за Танаисом в кочевом быту». Эта точка зрения Вс. Миллера подучила довольно широкое распространение и в настоящее время разделяется А. А. Иессеном, Е. И. Крупновым. В. А. Кузнецовым и другими.

При этом внимание обращается, прежде всего, на то место «Истории» Аммиана Марцеллина, где говорится, что аланы «постоянными победами изнурили соседние народы и распространили на них название своей народности, подобно персам». Однако эта выдержка, по существу, является вырванной из контекста и создает искаженное представление о сведениях латинского историка.

Что же в действительности сказано у Аммиана Марцеллина? О распространении и появлении этнонима аланы Аммиан Марцеллин говорил в двух местах XXXI книги своей «Истории».

В первом случае он пишет:

Из этого отрывка Аммиака Марцеллина вытекает, что аланы распространили свое имя, как имя господствующего племени, на ряд покоренных ими племен, из числа которых: Аммиан Марцеллин называет, в частности, видинов (будинов), нервов (невров), гелонов, агафирсов.

Но что это за племена? Их этническая принадлежность различна - одни из них считаются наиболее вероятными предками славян (невры), других относят к угро-финнам (будины), третьи (гелоны, агафирсы), возможно, были близки к ираноязычным скифам, однако ко времени Аммиана Марцеллина реальное существование этих племен более чем сомнительно.

Здесь важно подчеркнуть, что Аммиан Марцеллин говорит о распространении имени алан на племена, локализуемые в значительном удалении от Кавказа и не имеющие ничего общего по своему происхождению с народами иберо-кавказского круга. Между тем, это сведение латинского историка без всяких оговорок переносится на Кавказ в качестве, якобы, доказательства собирательного значения этнонима алан в условиях Кавказа. Так, например, Е. И. Крупнов, пишет, что «уже с начальных веков нашего летоисчисления и позднее термин «аланы», с которым действительно можно и нужно связывать «яссов» и «осов», т. е. современных осетин, одновременно покрывал и другие местные северокавказские племена... Все эти племена, занимавшие территорию почти от Дагестана до Прикубанья, являлись родоначальниками не только осетин, но и других народов Северного Кавказа, в частности чеченцев, ингушей и адыгов.

Не говоря уже о том, что распространение аланами своего господства на другие племена, а также участие алан в военных походах совместно с другими народами Северного Кавказа не лишает собственно алан этнической самобытности и «не дает основания отрицать существования алан как особой этнической группы в возглавляемой ими сарматской среде», данные Аммиана Марцеллина в целом, если не вырывать отдельные куски из его рассказа, не говорят об употреблении им этого этнонима как собирательного названия. Аммиан Марцеллин говорит о распространении имени алан и в другом месте «Истории», ясно показывая, с чем собственно связано само появление в письменных источниках этого наименования.

Локализуя алан, как в Восточной Европе, так и в Средней Азии, Аммиан пишет следующее: Следовательно, появление имени алан связано с объединением этнически родственных племен, выступавших прежде под разными названиями, в одно племенное объединение.

В данном случае речь, безусловно, идет о тех сармато-аланских племенах, которые с середины I в. н. э. начинают покрываться именем алан, что, в первую очередь, было связано с образованием мощного аланского военно-демократического племенного объединения. И если и можно говорит о «собирательном» характере этнонима «аланы», то лишь в отношении тех этнически родственных ираноязычных племен, которые составили аланский союз племен.

Деление алан на отдельные племена, которые нередко выступали под своими родовыми названиями, является вполне закономерным в условиях родового строя и военной демократии и странно было бы ожидать обратное. Это обстоятельство хорошо подтверждается имеющимися в нашем распоряжении письменными источниками. На это совершенно определенно указывает и Аммиан Марцеллин. Рассказывая о нашествии гуннов, Аммиан Марцеллин пишет, что они вторглись в земли тех алан, которые «граничат с гревтунгами и обыкновенно называются танаитами, многих перебили и ограбили...» Танаитов вместе с другими скифо-сарматскими племенами упоминает Плиний Старший и Клавдий Птолемей, помещающий их «у поворота реки Танаиса».

Кто же такие танаиты - Tanaitae?

В окончании этого племенного названия мы видим частицу тæ, на которую, по данным греко-латинских источников, оканчивались названия многих скифо-сарматских племен. Частицу тæ В. Миллер совершенно правомерно сближал с осетинским показателем множественности тæ, которым оканчиваются все осетинские родовые наименования. Первая же часть рассматриваемого нами этнонима представляет собой название реки Танаиса (Дона), причем это греческое название реки Дона является неточной передачей скифского дану река (осет. дон).

Единственный древнеиранский язык, в котором слово «дану» с несомненностью означает «река» - это скифский. Это слово отложилось в названиях южнорусских рек: Дон, Днестр, Дунай и сохранилось в осетинском (дон - река). Исходя из вышеизложенного и принимая во внимание ясное указание Аммиана Марцеллина на принадлежность танаитов к аланам, нетрудно догадаться, что этноним «танаиты» является видовым названием одного из аланских племен, локализуемого на Дону. Это аланы-донцы. Аланская принадлежность танаитов совершенно очевидна.

Этническое наименование «танаиты» представляет собой хорошую параллель названию скифского (сакского) племени danava, обитавшего на Сыр-Дарье. В Авесте это племя выступает как главный враг зороастрийских племен. Это были сырдарьинские скифы, те самые скифы, которых точно локализует Дарий:

Данные готского историка Иордана (VI в.), алана по происхождению, также подтверждают многообразие этнической номенклатуры алан в условиях родового строя и военной демократии, деление алан на отдельные племена.

Рассказывая о распаде гуннской империи после смерти Аттилы и последовавших вслед за этим политических изменениях, Иордан пишет, что «сциры садагары и прочие аланы вместе со своим вождем Кандаком получили малую Скифию и Нижнюю Мёзию». Правда, этот же отрывок Ч. Миероу и Е. Г. Скржинская переводят, как «сциры; садагарии и часть аланов...», т. е. отрицают принадлежность сциров и садагариев к аланам. Следует, однако, заметить, что древние рукописи дают чтение «ceteri Alanorum» (прочие аланы), вместо «certi Alanorum» (некоторые аланы), что и было принято всеми издателями до Т. Моммзена». Поэтому нам кажется, что нет никаких оснований отрывать сциров и садагариев от алан.

Деление алан на отдельные племена, выступающие под различными наименованиями, отмечают и другие средневековые источники, как, например, «Армянская география» VII в.., арабский писатель X в. Ибн-Рустэ и др. Поэтому этот фактор отнюдь не может служить доказательством их этнической неоднородности. Ясно, что у алан, кочевавших на огромной территории, не сразу, как это всегда бывает при родовом строе, выработалось сознание своего этнического единства и общее самоназвание. Ведь даже у современных осетин вплоть до недавнего времени не было общего самоназвания. Были «иры», «дигоры», «туалы», нередко даже куртатинцы, тагурцы и аллагирцы фигурировали в официальных документах XVIII-XIX вв. в качестве отдельных территориально-племенных единиц. Но вряд ли на этом основании можно сделать вывод, что осетины не народ, а собирательный термин.

Заслуживает внимания интерпретация Л. Г. Нечаевой разбираемого нами отрывка. По ее мнению, замечание Аммиана Марцеллина о том, что аланы с течением времени приняли одно имя следует рассматривать не как географическое понятие названия алан, но как утрату названий отдельных племенных групп и как объединение всех подразделений под общим именем алан.

Ряд других фактов из рассказа Аммиана также опровергают теорию собирательного значения термина «аланы». Доказательством этого служит, кроме всего прочего, и приводимое им описание внешнего вида алан, являющееся, пожалуй, одним из самых интересных мест в его рассказе: Маловероятно, чтобы это описание могло относится к различным народам, скрывавшимся под именем алан.

И что самое интересное, рассказывая о народах, живущих за Танаисом и в Приазовье, Аммиан Марцеллин пишет:

Таким образом, если не вырывать отдельные куски из рассказа Аммиана, а рассматривать их в тесной связи друг с другом, то становится ясно, что имя алан Аммиан Марцеллин употребляет исключительно в узком, этническом смысле.

Верную, в общем, оценку сведениям Аммиана Марцеллина дал Ю. Кулаковский, по мнению которого, «аланы один народ, хотя и разделенный на множество племен, - что вполне естественно при обширности территории, которую они занимали и той формы быта, в которой они жили...».

Правда, Ю. Кулаковский при этом считал, что сообщение Аммиана Марцеллина о распространении имени алан на отдельные покоренные им племена, является внутренним противоречием в сообщениях Аммиана.

Нам думается, однако, что никакого внутреннего противоречия в сообщениях Аммиана Марцеллина нет. Дело обстоит несколько иначе. Если в первом случае Аммиан говорит о распространении имени алан на отдельные покоренные ими племена, то во втором случае речь идет об объединении этнически родственных сармато-аланских племен под общим именем алан, как господствующего племени. Следовательно, эти сообщения Аммиана Mapцеллина не противоречат друг другу и не исключают одно другое.

Конечно, лишь на основании сообщений отдельных средневековых писателей, не говоря уже о выхваченных из контекста предложениях, трудно судить о конкретном этническом содержании племенного названия «аланы». Поэтому необходимо привлечь те сведения средневековых авторов, и, в первую очередь, грузинских, армянских, византийских, арабских, а также греко-латинских, где говорится об аланах Северного Кавказа, и проследить, в каком отношении они находились к другим народам Северного Кавказа.

Нам кажется спорным положение В. А. Кузнецова, что раскрытие этнического содержания термина «аланы» можно сделать в первую очередь археологическим путем», ибо не может быть никаких сомнений в том, что средневековые письменные источники по истории алан являются гораздо более ценными, чем археологический материал. Значительным подспорьем в этом отношении должны послужить также данные лингвистики, топонимики, антропологии и, конечно, археологии.








Оборот от продажи кабеля растет с каждым годом. Особенно это заметно в Киеве. Купить кабель в столице Украины сегодня на http://kabelpro.kiev.ua/ можно намного дешевле, чем ещё год-два назад.