К нему мы относим оружие с центром тяжести, перемещенным на дольний конец (184, т. 1, стр.7). Ударная боевая (рабочая) часть может быть различной конфигурации (357, стр.524) и обычно не имеет лезвийной заточки (булавы, палицы и т.д.). Сюда можно причислить оружие с боковым острием, чья боевая часть вынесена в сторону от вертикальной оси оружия и расположена под углом к ней (боевые топоры, чеканы и т.п.) (184, т.1, стр.7). К этому виду холодного оружия относится гибкое оружие, имеющее гибкую боевую часть (плеть), гибкое древко (кистень, пума) или полностью гибкое (цепи, веревки) (184, т.1, стр.7).


Боевой топор (осет.: færæt, cerq) - ручное ударное топорообразное холодное оружие, состоящее из лезвия, обуха и топорища (357, стр.109). Отличительной особенностью оружия этой группы является то, что его боевая часть вынесена в сторону от вертикальной оси. Если стандартное клинковое оружие можно назвать рубяще-режуще-колющим, то это - ударно-рубящим. У него лезвие параллельно древку, а основное направление ударов - прямолинейное (184, т.1, стр.138).

Вынесение боевой части в сторону от вертикальной оси оружия позволяет проводить рубящие удары с большой концентрации силы, легко выполнять захваты и зацепы, ловя оружие или конечности противника в «вилки» между древком и боевой частью, огибать выступающей в сторону боевой часть простейшую защиту противника, блокирующего древко этого оружия (184, т.1, стр.138).

Впервые в качестве вооружения они появляются у алан в I-II вв., однако, не находят сколь-нибудь широкого распространения, что отражено единичными археологическими находками. Причину этого следует искать в особенностях военного дела, при котором топору не находилось место в комплексе вооружения воина. Так, боевой топор из Сусловского могильника (368, стр.158) (I-II вв.), - (Табл.XX, 1), скорее всего, являлся символом власти (368, стр.51), а экземпляры из «Золотого кладбища» (75, Табл.10, 97; 48,467) (I-1II вв.), - (Табл. ХХ, 2) могли использоваться и в хозяйственных целях.

Распространение боевого топора начинается с конца VII в., и к VIII в. он становится массовым оружием. Хотя этот вид оружия был популярен у многих народов в период средневековья, у алан он становится одним из характерных признаков аланской культуры, непременным атрибутом любого мужчины. Действительно, оружие с локальной рабочей частью и значительной массой было дешевле и кое в чем выигрышнее клинкового (так, топор можно было метнуть в неприятеля освобождая руки для другого оружия).

Причину появления у восточно-европейских всадников топоров некоторые исследователи видят в выходе из употребления мечей, поскольку всаднику в условиях маневренного боя принципиально важно было обзавестись двуострым оружием (248, т.3, стр.46-47).

Боевые топоры с самого начала отличались широким разнообразием форм, что было обусловлено как различием тактических задач, стоящих перед ними, так и неодинаковыми физическими параметрами (сила, рост, комплекция и т.п.) их владельцев. Всю громадную массу этого вида аланского вооружения можно разделить на 4 основных группы (В.Н. Каминский выделил 36 вариантов топоров (255, стр. 94-105), мы добавим еще 9 вариантов): 1) двулезвийные топоры; 2) топоры-чеканы; 3) топоры-клевцы; 4) секиры. При видимом разнообразии в размерах топоры мало отличаются, имея в среднем 15-20см в длину.

Двулезвийные топоры с самого начала их появления четко делились на две группы: с параллельно расположенными лопастями (Табл.XX, 5-9) и с перпендикулярно расположенными лопастями (Табл.XX, 3-4). Первая подгруппа имела широкое распространение с VII в. по XI в. и продолжала существовать еще до XII-XIII вв., в то время как вторая начинает широко распространяться только с X в. и доживает до XV в.

«Бронебойность» этой группы топоров обеспечивалась исключительно благодаря инерции рубящего удара, усиленного за счет массы топора, отвесу - т.е. удалению центра тяжести оружия от руки и вынесению его за ось древка, к лезвию, а также эффекту рычагов, образуемых рукой, древком и лопастью (248, т.3, стр.45). Часто у топоров ось обушной проушины проходила не под прямым, а под острым углом к осевой линии лопасти, что, особенно при скошенном и обращенном вниз лезвии, обеспечивало вынос центра за плоскость лопасти, вперед и вниз, по направлению нанесения удара (Табл.XX, 9).

Среди подгруппы с параллельно расположенными лопастями наибольшей популярностью пользовались образцы с удлиненной рабочей частью в виде прямоугольной трапеции, лезвием, слегка закрученным и опущенным к рукояти; вторым лезвием, аналогичным основному, но чуть меньших размеров (Табл.XX, 5). По популярности за ними следовали экземпляры с длинно-трапециевидной рабочей частью и вторым лезвием несколько меньших или равных размеров. Осевая линия лопастей проходила перпендикулярно рукояти (Табл. XX, 10).

В подгруппе с перпендикулярно расположенными лопастями ведущее положение занимали образцы с удлиненно- трапециевидными лезвиями равной величины, расположенными перпендикулярно друг другу (Табл.XX, 4).

Прочие варианты двулезвийных топоров (Табл.XX, 3, 6-9) не получили сколь-нибудь широкого распространения и часто представлены единичными экземплярами.

Топоры - чеканы (чекан - ручное ударное топорообразное холодное оружие в виде молотка (357, стр.123)), - (Табл. XXI) появились в ответ на необходимость пробить доспех, либо оглушить обухом противника, имеющего металлическое вооружение. Их массовое распространение приходится на VIII-IX вв., затем их число сокращается в X в. и уже в XI в. они выходят из употребления. Эта категория топоров представлена наибольшим числом экземпляров и самым большим разнообразием форм в аланских древностях. Обух - чекан бывал как длинным (Табл.XXI, 9), так и коротким (ТаблXXI, 11), и часто имел на конце утолщение (Табл.XXI, 3). Лезвие могло быть, как узкой формы (Табл.XXI, 2), усиливающее рубящий удар (поскольку удар и небольшого топора выводил пораженного из строя, вызывая шок и контузию, даже если сама рана не была опасной (248, стр.46), так и широкой формы (они считаются предшественниками секиры) (Табл.XXI, 8), ранение которым было в большинстве случаев смертельным (248, т.3, стр.46).

У топоров-чеканов совмещение плоскости лопасти с направлением удара обеспечивалось за счет соотношения массы лопасти и обуха (248, т.3, стр.46).

Самым распространенным видом среди них были экземпляры с прямоугольным выступом на внутренней стороне рабочей части, с высоким, прямоугольной формы обухом, слегка расширяющимся к низу в виде наковальни (Табл.XXI, 1). (Этот вид представлен наибольшим числом экземпляров по сравнению с другими видами боевых топоров). В след за ним идут топоры с удлиненной рабочей частью в виде прямоугольной трапеции, с высоким обухом (6-8см) прямоугольной формы с почти одинаковой шириной по всей длине (Табл.XXI, 2). Третье место в этой группе занимают топоры, аналогичные последним, но завершающиеся прямоугольным расширением типа наковальни на обухе (Табл.XXI, 3). Прочие виды топоров - чеканов представлены значительно меньшим числом археологических находок, что говорит об их единичности (Табл.XXI, 4-15).

Топоры - клевцы (клевец - ударное ручное древковое холодное оружие в виде кинжаловидного лезвия (или просто острия, или пробойника), расположенного перпендикулярно рукояти) (Техника работы клевцом похожа на работу чеканом, но допускает еще и срезающие удары за счет наличия лезвия (184, т. 1, стр. 139)) появляются у алан в конце VII в., но не получив широкого распространения, в единичных экземплярах просуществовали до XI-XII вв. Все их виды представлены практически единичными экземплярами и выделить форму, которой отдавалось предпочтение, не представляется возможным (Табл.XXII, 1-7).

С IX в. намечается тенденция увеличения ширины лезвия на рабочей части, вверх и вниз (Табл.XXI, 8), либо только вниз (Табл. XXI, 11). Широкое лезвие помимо усиления удара, расширяло рану, усугубляя поражение и облегчая высвобождение оружия, что для топоров вообще было серьезной проблемой (248, т.З, стр.48). Топоры с «бородкой» (Табл.XXI, 4), распространившиеся с X в., не получили в аланской среде широкого распространения, вероятно, вследствие того, что подобная форма была удобна в основном для пехотинца. «Бородка», значительно облегчая топор, позволяло свободно действовать им одной рукой и придать лезвию более радикальный изгиб, обеспечив рассекающий эффект (248, т.З, стр.49). На «бородку» приходилось более половины лезвия, и она могла служить защитой кисти руки (Табл.XXIII, 2) или для парирования, а так же обеспечивать отвес.

Развитие этих типов боевых топоров и привело к широкому распространению секир. Секира отличается от боевого топора ярко выраженным полукруглым выпуклым лезвием, длина которого обычно больше его ширины. Такая форма оружия несколько снижает его пробивную силу, но повышает его способности к тычковым ударам углами лезвия и рубяще-режущим ударом (184, т.1, стр.139). Появившись еще в VII в., они в тот период не получили должного признания. Рост их популярности начинается с X в. и до XII-XII1 вв. они представлены большой массой археологических находок. Время их бытования доходит до XVII-XVIII вв.

Аланские секиры имеют широкую рабочую часть в виде полумесяца на узком стержне, идущим от прообуха, обух практически всегда выполнен в форме клевца (который во всех случаях имел копьевидную формую) (Табл.XXII, 8, 10, 11), хотя на нескольких экземплярах он имеет форму чекана (Табл.XXII, 9). На этой группе боевых топоров мы видим стремление совместить рубяще-дробящие (благодаря массе и ширине) и рассекающие (благодаря форме лезвия) свойства рабочей части с проникающими свойствами обуха. Такая секира с развитой верхней частью лопасти могла, разрубив средней, наиболее мощной частью лезвия щит противника, одновременно поразить противника в лицо или грудь (248, т.3, стр.49). Прямой удар - тычок верхним торцом лопасти, наносимый от груди двумя руками, теперь только отбрасывал противника, позволяя замахнуться, но и «накалывал» его, предваряя сметающий удар лезвием (248, т.3, стр.49). Нижняя часть лопасти, как это уже отмечалось выше, могла служить защитой кисти руки при широком хвате.

Изображения секир встречаются на аланских каменных статуях из Верхней Кубани (Табл.XCVIII, 4, 5). Судя по ним, секира крепилась к поясу с правой стороны. У статуи с р.Бежгон (Табл. XCV1II, 4) она, по всей вероятности, висит на темляке на кисти правой руки, что указывает на использование темляка и для этого вида оружия (хотя на известных археологических находках он не имеется). Эти же изображения дают представления о длине рукояти: она равна длине руки воина, что в среднем составляет около 60см. Изображения воинов с секирами имеются и на стенах Кяфарской гробницы (XI в.), но они слишком условны (Табл.XXIII, 5), чтобы судить о размерах оружия.

Более точное представление о длине рукоятей боевых топоров дают археологические находки (Табл.XXIII, 3-4) - она колеблется в пределах 46-66см (в зависимости от роста и длины руки владельца) и в среднем составляет 58см (Археологические находки боевых топоров с рукоятями имеются по всему периоду широкого распространения секир и свидетельствуют, что каких-либо изменений в размерах или форме рукояти не претерпевают). Подобная длина рукояти делает топор универсальным оружием, так как позволяет резко менять дистанцию боя, использовать топор как оружие всадника, способного, держа его одной рукой за конец, поразить пехотинца. Длина рукояти допускает возможность двуручного хвата: узкого, - когда топор держат двумя руками за один конец, что увеличивает силу удара, или широкого, - когда одна рука расположена на конце рукояти, а другая - под лезвием (Табл. XXIII, 1), что дает возможность блокировать часть ударов рукоятью и наносить удары и отбивы вторым концом (184, т.1, стр.139).

Несколько слов нужно сказать о названии оружия, применявшегося аланами. На этот вопрос ответ можно было бы поискать в Нартском эпосе, но в нем ничего не говорится про боевые топоры, столь широко бытовавшие у алан в момент формирования ядра эпоса. Зато там присутствует загадочное оружие «церхъ» (цирхъ, цилхъ, цирыхъ), точно определить которое не могли, даже сами сказители (Одни считали его мечом, другие - кинжалом, третьи - саблей, четвертые вообще затруднялись его охарактеризовать. Б.А. Алборов пришел к абсурдному выводу, что это метательная машина (180). В настоящее время утвердилось мнение, что это меч, либо секира). Однако на основании нартского эпоса можно выделить основные черты, характеризующие данное оружие - это индивидуальное холодное оружие с ярко выраженными рубящими свойствами, причем массовое, поскольку слово «церхъ» очень часто упоминалось сказителями во всех уголках Осетии. При этом данное оружие должно было выйти из употребления достаточно давно, чтобы о его внешнем виде забыли напрочь, но не настолько давно, чтобы название его стерлось из памяти народа. Единственный вид аланского вооружения, отвечающий всем вышеперечисленным требованиям, - является боевой топор. Меч имел свои названия в осетинском языке, да и перестал использоваться задолго до складывания основного цикла сказаний нартского эпоса.

Для боевых топоров, а особенно секир наиболее предпочтителен скользящий хват с наклоном кисти вниз и большим пальцем между средним и указательным, причем указательный палец играл роль «поворотной оси» древка - рычага (248, т.3, стр.59-60).

Коль скоро мы отождествляем церхъ с аланским боевым топором, то эпос дает представление об еще одном его способе ношения: за спиной, заткнутым за пояс (нарты) (таким способом они носились у многих народов).

Коротко скажем о технике работы с боевым топором. Поскольку он не мог служить «продолжением руки», как клинок или копье, работа с ним требовала последовательности задействования суставов и плечевых замахов; техника парирования топором своеобразна и при действии одной рукой ограничена, но даже это способствовало распространению топора как народного оружия: здесь не было нужды в виртуозном фехтовании, а достаточно силы, выносливости и привычки к оружию (248, т.3, стр.46).

Подводя итоги, мы можем говорить о том, что как вид вооружения боевые топоры начинают распространяться с VII в., в VIII-IX вв. получают массовое распространение, продолжают широко бытовать (хотя и в более меньшем процентном отношении, чем в предыдущий период) в X-XII вв. и в период с XIII в. по XV вв. выходят из употребления.


Пальстаб (осет.: к'ӕру) - холодное оружие, состоящее из железного наконечника в виде мотыги и Г - образной деревянной рукояти.

В археологической литературе бытует мнение, что мотыжки, встречающиеся очень часто в аланских древностях, являлись сугубо орудиями труда. Однако при более детальном ознакомлении с обстоятельствами их нахождения можно убедиться, что не все с их назначением так просто. В пользу того, что мотыжки использовались не только в хозяйственных целях, говорит, во-первых, то обстоятельство, что хотя единичные их находки у алан известны с первых веков (к примеру, в группе «Четыре брата» (114, стр.72-73, рис. 2, 3)), массовое распространение они получают только одновременно с боевыми топорами с конца VII в. и дальнейшее их существование связано с этим видом оружия. Второе обстоятельство указывает, что пальстабы (будем так называть мотыжки, чтобы подчеркнуть их военное назначение - С.А.) часто встречаются в могилах профессиональных воинов в комплексах с полным набором вооружения (здесь нужно подчеркнуть, что пальстабы лежат в могилах именно вместе с оружием). Примером могут служить погребение 2 катакомбы 48 могильника Рим - Гора (130, стр.203, рис.7), могильник Кари Цагат (113, стр.243-235), могильник в Губских навесах (58) и т.д. Третьим аргументом является то, что пальстабы находят и в могилах знатных воинов и князей (комплекс №1 и катакомба 41 могильника Кольцо - Гора (136, стр.71, рис.2, стр.77, рис.4); Алексеевский клад у Алексеевского городища (187, стр.48, рис.1)), которые вряд ли занимались хозяйственной деятельностью.

Не отрицая хозяйственной роли пальстабов мы, таким образом, должны отметить, что они были неотъемлемой принадлежностью экипировки аланского воина. По всей вероятности, эти орудия выполняли те же функции, что и современная солдатская саперная лопатка (предназначенная, в первую очередь, для земляных работ, она одновременно является и грозным оружием). В пользу этого говорит и тот факт, что период с VII - XII вв. у алан характеризуется широким развитием земляной фортификации.

Подобно боевым топорам пальстабы получают массовое распространение с конца VII по IX вв. и продолжают широко бытовать с X по XII вв., а выходят из широкого употребления к XIII в. Форма их за весь период остается неизменной - железная «кельтовидная» лопаточка с прямым или закругленным краем и незамкнутой втулкой (Табл. XXIV). Насаживалась она на Г - образную рукоять, длина которой по археологическим находкам в среднем колеблется от 40 до 60см (Табл. XXIV. 5, 6). Исключением можно считать пальстабы из могильника у Амгаты (VIII в.) (112, стр.277, рис.9,3 -5) с расширяющимся лезвием (Табл. XXIV. 3, 4). В некоторых случаях рукоять имеет изгиб назад (Табл. XXIV. 6), что дает возможность центральной линии приложения силы руки проходить как можно ближе к лезвию, обеспечивая максимальную точность удара, поскольку задняя часть пальстаба, находясь позади, во время удара служит как бы направляющей, рулем и заставляет совпадать центральную линию рубящего оружия с направление удара (332, стр.51-52).


Булава (осет.: æstarc) - ударное простое ручное холодное оружие, имеющее шарообразную или грушевидную головку, насаженную на рукоять (357, стр.19). Практически все известные экземпляры этого оружия, найденные на территории средневековой Алании происходят из дореволюционных раскопок и, как следствие этого, их слабая археологическая фиксация. Это послужило причиной того, что все эти булавы были причислены ко времени кобанской культуры (280, стр.91, рис.34, 3; 35, 6). Исследователи аланского вооружения также стараются не касаться этого вопроса (255, 277). Не отрицая, что часть булав принадлежит кобанской эпохе, следует уточнить несколько моментов. Во-первых, булава являлась во всем мире, в основном оружием ритуальным, знаком власти, символизирующим мощь и несокрушимость (184, т. I, стр.65), могла передаваться многие столетия по наследству (тем более, что булава является единственным оружием, не теряющим со временем своих боевых качеств). Во-вторых, она могла быть найдена в аланское время в могильнике кобанской эпохи (во всех известных местах находок булав кобанские могильники соседствуют с аланскими) и вновь войти в употребление. В-третьих, в отдельных случаях, когда захоронение было совершено в грунтовой могиле, а не катакомбе и остальной инвентарь для датировки не пригоден, можно заметить, что костяк имеет не скорченное положение характерное для кобанской эпохи, а вытянутое - характерное для грунтовок аланского времени (149, стр.211-212, рис.182-183). В-четвертых, случаях, хотя погребение представляет собой грунтовую яму, сопутствующий инвентарь позволяет абсолютно точно датировать экземпляр аланской эпохой (50, стр.75; 71, стр.249). И, наконец, в-пятых, булавы из катакомбных захоронений, безусловно принадлежавших к аланскому времени.

Такой подход позволяет причислить к аланскому оружию ряд булав, имеющих четкие границы распространения, но «плавающую» датировку.

Наиболее ранние виды аланских булав представлены изображениями на триумфальной арке императора Галерия в Салониках (Табл.). Судя по ним оружие, представляет собой шар диаметром 10-15см на прямой рукояти длиной 40-45см. Подобное навершие из светлого, мелкозернистого песчаника (вышиной 6 см) было найдено в с. Донифарс (Табл.XXV, 1) и Камунта (149, стр.302, рис. 179). Для IV-VII вв. известна булава грушевидной формы из красного гранита из селения Харачой (Чечня) (71, стр.249, рис.3, 14) (Табл.XXV, 2).

У профессиональных воинов булаву очень скоро вытесняет палица. Последняя представляет собой булаву усаженную шипами (отдельные шипы или острия могут иметь и другие виды ударного оружия, но здесь они являются основным элементом боевой части) (184, т. 1, стр.63). Очень часто у всадников она служила дополнительным оружием и могла метаться на короткое расстояние (184, т. 1, стр.63).

Практически все палицы имеют специфическую форму, поэтому рассмотрим все известные археологические находки.

Для V1I-1X вв. характерны каменные палицы с шарообразными выступами. Так в катакомбах Чми был найден подобный экземпляр из мягкого песчаника (149, стр. 117), а в Галиате в грунтовой могиле - из белого змеевика (149, стр.289, рис.221) (Табл. XXV, 3). В том же могильнике в сел. Чми (VII-IX вв.) в катакомбе XIX были найдены два известковых продырявленных слепка в роде булав с остатками железных стержней (137, стр.182), и бронзовый наконечник в виде маленькой булавы с мелкими неправильно расположенными наплывами (149, стр.120, Табл. LXI, 12) (Табл. XXV, 4).

В период VII-IX вв. также намечается тенденция развития выступов палиц в виде боковых граней как у шестопера, однако их незначительные размеры и отсутствие лезвия не позволяют нам причислить к этому виду оружия бронзовый экземпляр из Даргавса (149, стр.105, Табл. LIV) (Табл. XXV, 5). К этому же времени относится и появление оружия в виде палицы с шипами (число которых обычно равно пяти) имеющей вид звезды, вследствие чего в оружиеведческой литературе за ним закрепилось название «утренняя звезда» (в археологической литературе оно часто именуется шестопером, что явная ошибка, поскольку у последнего имеются не шипы, а вертикальные ребра). В археологической литературе сообщается о находках подобного оружия (с. Донифарс (50, стр.75), г. Владикавказ (160, pl.XI, 20), сел. Кумбулта (149, стр.212), 3 экземпляра из селения Камунта (149, стр.302), однако, их изображения не приводятся за исключением бронзовой звезды из сел. Камунта, отличающейся более сложной формой, как бы составленной из двух друг на друга вдвинутых вершинок, установленных на высокой втулке (149, 1900, стр.302, Табл.XСVII, 3) (Табл.XXV, 6) и железной палицы с четырьмя шипами из г. Владикавказа (Табл.XXV, 8). Кроме того, известна находка медного набалдашника посоха в виде пятиконечной звезды, датируемая X в. близ Сентинского храма (107, стр.76).

Самая поздняя из аланских палиц относится к XIII-XIV в. и происходит из комплекса вооружения легендарного царя Ос-Багатара, хранившегося в святилище Реком. Путешественник конца XIX в. так описывает ее: это «железный пернач с массивною шишкою на одном конце и с шестью симметрическими выступами под шишкою, расположенному по массивному цилиндру; продолжением цилиндра служит тонкий длинный стержень, длина всего пернача около 3/4 арш. (около 18см)» (32, т.3, стр.78). По всей вероятности булавой Ос - Багатара следует идентифицировать бронзовую булаву из Венского музея (высотой 13см) (149, стр.277, рис.212) происходящую из случайных находок на территории Северной Осетии (выражаю большую благодарность Э.С. Кантемирову, указавшему на их идентичность.) (Табл.XXV, 7). Однако здесь существует расхождение: экспонат имеет четыре выступа, а не шесть и единственное логичное объяснение этому может быть в том, что автор заметки, описывающий оружие по памяти, допустил ошибку.

О статусе владельцев булав с уверенностью говорить затруднительно. Хотя и, как уже отмечалось выше, она была символом власти и принадлежала вождям, тем не менее, на арке Галерия ею вооружены рядовые воины. В захоронениях она также встречается в бедных погребениях иногда в качестве единственной вещи (149, стр.289).

Причиной этого могла быть дешевизна изготовления булавы (материалом в равной мере является и камень, и бронза) и простота в обращении, что давало возможность пользоваться ей любому человеку даже незнакомому с военным делом. В то время как для профессиональных воинов она была нецелесообразна в виду тяжести и малофункциональности, данное оружие сосредотачивается в руках военных вождей с VII в., судя по археологическим находкам.

С другой стороны в захоронениях аланских вождей периода IX-X1I вв. булавы отсутствуют, что может свидетельствовать о том, что в это время они теряют роль атрибута власти. Но с другой стороны ареал распространения данного оружия ограничивается горной зоной Центрального Кавказа, точнее Северной Осетии, а для периода IX-X1I вв. в этих районах богатые аланские захоронения отсутствуют. Поэтому можно допустить, что булава в качестве оружия и знака власти употреблялась только в горной зоне Осетии.

Для XIII-XIV в. булава является церемониальным оружием, атрибутом царской власти (палица Ос-Багатара). Подобное положение сохранилось на Кавказе и в последующие века: так у Шамиля была палица и булава (333, стр. 12). Такому сохранению оружия помимо его бытовых достоинств, способствовала вера в заговоры и заклинания. Эти заклинания делали, с одной стороны, оружие смертоносным, а с другой его обладателя - неуязвимым для противника (333, 1916, стр.12).

Упоминается палица и в Нартском эпосе в качестве оружия первого нарта, в виде дубины утыканной гвоздями (172, т.1,стр.52). Судя по вайнахским этнографическим материалам эти шипы перед боем смазывали сильнодействующим ядом (374,стр.94).

О булавах, как оружии элитарных воинов хетажей говорится в древнейшем памятнике осетинской литературы «Поэме об Алгузе» (171, стр.38). Для предотвращения выскальзывания булавы из руки, рукоять снабжают ременной петлей или шарообразным утолщением, играющим роль противовеса. Вероятно, подобные приспособления имелись и на аланских экземплярах, но что-либо определенное сказать невозможно, поскольку нет ни одной находки рукояти булавы.

В эпоху позднего средневековья вайнахские воины иногда имели несколько экземпляров палиц, используя их в качестве метательного оружия (374, стр.94). Часто булавы служили специально для того, чтобы только оглушать противника с целью захвата его в плен (374, стр.94).

Известны также археологические находки конца прошлого века деревянных суковатых дубин, относящихся ко времени X1V-XV вв. (120, стр.138, 141). Оба экземпляра происходят из Нальчикского округа и по всей вероятности относятся к адыгским памятникам, однако они дают представление о длине подобного оружия (1-1,21м) и свидетельствуют, что подобное «грубое» оружие использовалось и профессиональными воинами (120, стр.138, 141).

Интересную гипотезу выдвинул А.Р. Чочиев, который указав на сходство наименований булавы и дротика (æstarc) в осетинском языке, сделал предположение об их широком применении в качестве метательного оружия (381, стр. 183).

КИСТЕНИ

Кистень (осет.: kobozgun) - ударное сложное холодное оружие, состоящее из гирьки на цепной или ременной связке, прикрепленной к рукояти (357, стр.47) (Табл.XXVI, I). Для предотвращения потерн в бою мог иметься темляк (195, стр.552).

Кистень по внешнему виду похож на плеть, но основной его ударной поверхностью является утяжеление, находящееся на самом конце гибкой части. Гибкое оружие гораздо опаснее, чем жесткое. Длина его может регулироваться по желанию владельца, оно легко огибает щит и жесткий блок, может захлестнуть и опутать человека и его оружие, а сила удара его конца обычно существенно выше, чем у жесткого оружия (184, т.2, стр.75).

С другой стороны, гибкое оружие имеет ряд особенностей, изрядно осложняющих работу им. Им нельзя сделать тычок - ему доступны только стреляющие удары после раскрутки; оно продолжает свое движение, когда рука его уже закончила, и не останавливается по воле хозяина в любой точке и в любой момент; на вращениях оно движется быстрее жесткого оружия, но при необходимости смены траектории движения делает это медленнее жесткого; оно более послушно инерции движения, и его легче сбить (184, т.2, стр.75).

Благодаря жесткой рукояти техника владения кистенем значительно облегчается, поскольку у него легче и удобнее контролировать направление движения гибкой части. С ее помощью легче менять направление движения. Самой рукоятью можно блокировать удары или наносить их в ближнем бою (184, стр.76).

Появление кистеней на северном Кавказе относится еще к эпохе кобанской культуры (280, стр.156, Табл.XXI, 12), однако ни в тот период, ни в раннеаланское время они не получают сколь-нибудь широкого распространения. Для аланского периода наиболее ранней находкой считалась боевая гирька из позднесарматского погребения, однако, по мнению А.В. Крычанова, занимавшегося детально этим вопросом, данный бронзовый предмет является просто украшением (286, стр.66).

Гирьки кистеней и навершия булав очень похожи о форме и назначению и провести между ними четкую грань иногда не удается. Поэтому в данной работе к кистеням были отнесены экземпляры небольшого размера с узким отверстием.

Относительно широкое бытование, судя по археологическим находкам, этого вида оружия начинается с конца VIII - начала IX вв. и продолжается до X в. (286, стр.66). Материалом для изготовления в большинстве случаев служило железо, реже бронза и изредка свинец, кость и камень (В памятниках салтовских алан встречаются и биметаллические кистени - железная или свинцовая основа и бронзовая «рубашка» (286, стр.66)).

Форма кистеней самая разнообразная: шаровидная (Табл.XXVI, 6), яйцевидная (Табл.XXVI, 3), приплюснутая (Табл.XXVI, 8), грушевидная (Табл.XXVI, 9), биконическая (Табл.XXVI, 4, 5). В целом можно говорить о преобладании шаровидной формы. Единичны находки кистеней в форме квадратной в основании призмы со срезанными углами (Табл.XXVI, 12) и имевшего четыре перпендикулярно расположенных шипа (Табл.XXVI, 11).

Что касается способа крепления гирьки к ремню, то практически все экземпляры имеют сквозной долевой для пропуска жгута (Табл.XXVI, 2, 12) и лишь несколько - петлю для пришивания, отделенную от корпуса перехватом (Табл.XXVI, 13-14).

Основная масса кистеней происходит с территории салтовских алан, в то время как у кавказских алан они представлены лишь несколькими экземплярами. Зато, судя по находкам, на Кавказе этот вид оружия применялся дольше - так к XII в. относится мраморное яйцо кистеня из Нижнего Джулата (95, рис.6, 4).

В следствие слабой археологической фиксации кистеней в аланских памятниках Кавказа (Исключение составляет экземпляр из могильника у станицы Старокорсунской (погребение 45), который принадлежал профессиональному воину) (85) социальную принадлежность их владельцев можно проследить только по салтовским аналогам, судя по которым, данный вид оружия практически не использовался профессиональными воинами, и был достоянием широких масс населения (включая женщин) (286, стр.67). На Руси, к примеру, кистень стал символом разбоя (248, т.3, стр.52).

Поскольку в распоряжении исследователей имеются только гирьки от кистеней, говорить что-либо о конструкции этого оружия в целом можно только на основании ближайших аналогов (Рукоять кистеня обычно бывает длиной в предплечье, но иногда может быть и совсем короткой - немногим длиннее кулака. Длина, ширина, конфигурация цепи или соединительного ремня могла варьировать, но. Как, правило, не превышала 0,5м. (184, т.2, стр.84). Крепление гирьки к рукояти осуществлялось, вероятно, с помощью кожаных ремешков, на продевание которых были рассчитаны долевые каналы и овальные отверстия петель. Лишь один из салтовских кистеней имел вместо ремня железную цепочку (286, стр.68).

Что касается способа ношения, то, по всей видимости, их подвешивали к поясу, кроме того, должен был иметься темляк для ношения на кисти руки.

Аланский археологический материал позволяет нам рассмотреть только один - «классический» вид кистеня, но не дает возможности выявить пуму - кистень, представляющий собой камень, зашитый в кожаный мешочек, прикрепленный с помощью ремня к деревянной рукояти (357, стр.91).

Кистень может иметь несколько гибких частей (хвостов) (184, т.2, стр.76), но поскольку в аланских погребениях боевые гирьки встречаются всегда в единичном экземпляре (286, стр.68) можно говорить о наличии у данных племен этого оружия только с одним хвостом.

Внешнее сходство кистеня с плетью дало повод исследователям причислить первый к оружию конных дружинников (270, т. 1, стр.65; 314, стр.43). Однако техника владения ими различается. Так кистенем гораздо сложнее делать стреляющие удары, захватывать противника, «опоясывать» его спину. Получается единичный, но очень мощный удар, который не опоясывает, а отшибает. Ударом кистеня можно легко промять шлем, особенно вертикальным или боковым ударом (184, т.2, стр.84). Как и плетью, им можно было работать на обратном хвате, атакуя спину противника в обход его защиты. Кистени часто называют оружием одного удара, поскольку им сложно защищаться, особенно, парировать (184, т.2, стр.84), если не удается сразу попасть по противнику, то потом с помощью этого оружия отбиваться от него очень сложно, особенно, на ограниченном пространстве. В отличие от плети, кистень практически не допускает парирования рукояткой, когда при постановке ею жесткого блока или отбива древко принимает на себя удар противника, задерживая его, а гибкая боевая часть, продолжая свое движение, наносит удар. В случае же с кистенем усилия блокирующей руки не достаточно для того, чтобы привести в действие тяжелую гирьку на конце кистеня.

В качестве оружия кистень дожил на Кавказе до XIX в. (333, стр.12), и еще до недавнего времени в Осетии (Дигории) считался эффективным средством ведения боя (381, стр.183).


Боевой посох (осет.: lædzæg) - ручное ударное холодное оружие, состоящее из рабочей части (трости) и рукояти с навершием (357, стр.90). Как отмечает А.Р. Чочиев, первыми видами оружия, которыми святой Уастырджи учил людей воевать, были палка и камень, и у осетин они считались древнейшими видами оружия. Поэтому с палкой полагалось соблюдать те же нормы обращения, что и с другими видами благородного оружия: мечом и саблей (381, стр. 167). Являясь атрибутом исключительно пешего человека он не мог получить распространения не только среди аланских профессиональных воинов, но и в широких слоях населения. Боевой посох, таким образом, являлся оружием самообороны беднейших слоев населения, получив наибольшее распространение среди пастухов и чабанов (252, стр. 166). К сожалению, археологический материал не дает возможности составить об этом вспомогательном вооружении представления, в отличие от роскошных посохов предшествующей кобанской эпохи (149, Табл.LХХ 1, 2, рис.124). Зато, судя по материалам этнографии и нартскому эпосу, в схватках они использовались.

Можно выделить у алан две разновидности боевого посоха: это, во-первых, прямая деревянная палка, длиной в человеческий рост усиленная с одного конца металлическим набалдашником; во-вторых - деревянная палка с закругленным верхним концом чуть большей длины (Типа корейского боевого посоха чипхэнчй (357, стр.125)), называемый ярлыга (Табл.XXVII, 2).

Ярлыга упоминается еще в нартском эпосе (166, т. 1, стр.135; т.2, стр.74) (осет.: къахахӕссӕп - дословно приспособление для захвата ноги), используемая чабанами для ловли овец в их умелых руках могла сбить противника с ног или с коня.

На зарисовке осетина и ингуша сделанной экспедицией С.П. Палласа в XVIII в. наряду с другими предметами вооружения фигурируют «круглый щит с металлическими кругами и бляхой посередине и длинная сучковая палка, обитая сверху железом» (363, стр.100).

Подобного типа палки (хотя и несколько различающиеся по форме) можно видеть на многих изображениях народов Северного Кавказа (185, стр.16, рис.12; стр.58, рис.86), что указывает на широкое употребление этого оружия. На древность его указывает простота конструкции и упоминание его в нартских сказаниях под названием «хъамуци» (166, т.2, стр.163; т.3, стр.41) (дигор.:). Как отмечал В.С. Уарзиати, реконструированная номинация ею (палки с набалдашником - С.А.) в вайнахских языках (арц) восходит к ираноязычному словарному фонду и имеется в современном осетинском языке со значением «копье» (363, стр.94).

Сланов А.А. Военное дело Алан I-XV вв.