К метательному относится оружие способное поразить противника на гораздо большем расстоянии, чем это можно сделать зафиксированным в руке оружием. Эта группа холодного оружия равно относится и к оружию боевых действий, и к оружию боевых искусств (184, т.2, стр.154).

Метательное оружие делят на три основные группы:
1) . Условно метательное. Сюда относятся варианты обычного оружия - ножа, топора, копья и т.п., которые можно одинаково свободно использовать в ближнем бою и метнуть в противника. Как правило, предназначенные для метания варианты этого оружия легче и имеют иную балансировку: их центр тяжести смещен в сторону боевой части для того, чтобы при метании оружие втыкалось в цель именно ею (184, т.2, стр.154). В предыдущих разделах эти варианты были рассмотрены, поэтому здесь речь пойдет только о метательных ножах и дротиках.

2) . Малое метательное. Это небольшие стрелки или лезвия, метаемые как голой рукой, так и с помощью какого-либо приспособления на относительно ближнюю дистанцию - максимум 50-75м, а в среднем - 10-15м (184, т.2, стр.154). В данном разделе будут рассмотрены попытки причисления к подобному оружию некоторых бытовых предметов характерных и для алан (Подобное оружие, рассчитанное на внезапное поражающее действие и поэтому считающееся «тайным» не соответствовало аланской воинской культуре. Им пользовались не при крупномасштабных боевых действиях, а при выполнении спецзаданий (184, т.2, стр.154)).

3) . Классическое метательное, то есть, что собственно и принято именовать метательным оружием: пращи, луки, арбалеты и т.п., предназначенные для ведения боя на значительной дистанции между противниками. Комплект такого оружия включает в себя приспособление для метания и комплект метательных снарядов к нему (184, т.2, стр. 154).

Нельзя не коснуться статьи по поводу так называемого «метательного оружия» скифов (297, стр. 121-126). Оставив в стороне скифские ножи и шила (не являющиеся метательным оружием уже по той простой причине, что их центр тяжести смещен к рукояти, а у некоторых экземпляров еще и имеется головка рукояти), подробно остановимся на баллистических и поражающих качествах зеркал, по размеру и формам аналогичных аланским зеркалам. Ссылка авторов на индийский метательный диск абсолютно не уместна - индийские чакры отличаются от зеркал и формой, и размерами, и материалом, и способом метания, и эффективностью (на расстоянии 30 ярдов чакра перерубала человеку шею) (248, т.2, стр. 192). Скифское (аланское) же зеркало, даже при самом удачном броске (попав в лицо противника), могло оставить после себя только царапину. Следует также добавить, что традиционно метательные пластины предполагают наличие лепестков, лезвия и часть стабилизирующего отверстия в центре (357, стр.171) - все это отсутствует у зеркал, к тому же у них имеется ручка, замедляющая полет и дестабилизирующая пластину в воздухе. Таким образом, мы видим, что аланские зеркала никогда не являлись метательным орудием (можно было бы привести еще ряд доказательств этого, но, на наш взгляд, в этом уже нет надобности).


Аркан (осет.: arqan) - длинная веревка со свободно затягивающейся петлей (357, стр.145) (Табл.XXVII, 1).

Этот вид вооружения имел массовое распространение у всех кочевых народов. Кочевники с детских лет учились обращаться с арканом, который был неотъемлемой принадлежностью скотовода и, будучи брошенный умелой рукой мог не только лишить возможности двигаться вооруженного человека, сбросить его с лошади, но и задушить противника.

Источники по ранней истории алан сплошь пестрят сообщениями о виртуозном владении последних арканом. Так самое раннее и вместе с тем самое известное из них, описывающее набег алан на Закавказье в 68г., приводится сразу несколькими авторами. Иосиф Флавий (37 - около 100г. н.э.) рассказывает, что: «Царем Армении был Тиридат, который, выйдя им навстречу и дав битву, едва не попался живым в плен во время самого боя. Именно, некто, издали набросил ему на шею аркан и приготовился уже притянуть его, если бы он не успел убежать, перерубив мечом веревку» (22, т. II, стр. 336). Амвросий (333-397г.) сообщает, что «... во время сражения он (царь Армении Тиридат - С. А.) чуть было не попал от наброшенной петли живым во власть врагов, если бы не разрубил проворно очень острым мечом ужасного узла. Ибо аланы искусны, и у них в обычае накинуть петлю и опутать врага ... и для того, чтобы прикрыть подобной уловкой любимую привычку сражаться издали и способность убегать» (21, 1949, №4, стр.234).

Аланскую технику использования аркана в бою описывает Павзаний Периегет (70г. н.э.): «Когда им приходилось бороться с какими-нибудь неприятелями, то они набрасывали на них арканы, поворачивали своих лошадей и сваливали, таким образом, заключенного в петле неприятеля на землю, а потом убивали его». (8, стр. 129). Подобная тактика являлась оптимальной для разрушения сомкнутого строя противника (248, т.3, стр.18).

Моисей Хоренский (V в.) описывает похищение аланской царевны Сатиник армянским царем Арташесом при помощи «аркана из красной кожи с золотым кольцом» (43, т. 1, стр.122). Письменные источники позднего времени не дают сведений об арканах, а в археологических памятниках сохраниться они не могут. Но делать из этого вывод о прекращении их использования в последующее время нет оснований исходя из ранее изложенных причин. Тем более, что в это время продолжает функционировать институт пленников, для захвата которых аркан был идеальным оружием.

По мере вытеснения алан в горную зону и деградации коневодства, они теряют навыки обращения с арканом. Так осетинские легенды и сказания практически не упоминают его, даже ловля диких лошадей осуществлялась героями исключительно голыми руками. Изредка аркан упоминается в нартском эпосе (166, т. 1, стр. 319, т. 2, стр. 317, 406, 416). И, хотя, в осетинской этнографии и фольклоре сохранились упоминания об аркане (175, т. 1, стр.69; 252, стр.83, 122, 123), однако примеров какого-либо мастерства или сколь-нибудь широкого применения нами не зарегистрировано.

Материалом для изготовления аркана, помимо кожи служили волосы с подстриженных грив и хвостов лошадей (252, стр.83).


Дротик (осет.; æstarc) - древковое ручное метательное оружие на коротком древке. Состоит из наконечника и древка (357, стр. 154). Иногда дротик может использоваться и для схватки в ближнем бою (184, т.1, стр.112). Дротик в умелых руках был мощным оружием, как это видно из рассказа Валерия Флакка (2 пол I в.), о том, как царь языгов Гесандр метнул «летучий дрот» и «смертоносная сталь пронзает грудь и страшные связью медные доспехи» противника (21, 1949, №2, стр.350).

Этот вид оружия распространенный в скифское время к началу аланской эпохи утратил популярность. Дротики сложно выделять из археологических находок, так как трудно провести четкую грань между ними и копьями с маленькими наконечниками с одной стороны и стрелами с крупными наконечниками с другой стороны. Относительно широко дротики использовались в раннеаланское время и представляли собой железные втульчатые наконечники листовидной формы с линзовидным сечением длиной около 12см (Табл.ХXVII, 3,4).

Интересна находка в Воздвиженском кургане римского пехотного дротика типа - pilum (пилум) (Табл.XXVII, 5). По всей вероятности подобный дротик был найден и у станицы Тифлисской (курган 10) 1 в. (368, Табл.XXIII, 1, стр.50) (Табл.XXVII, 6).

После V - VI вв. дротики не фиксируются в аланских материалах вплоть до X в., что дало повод исследователям утверждать будто в данный период они выходят из употребления (255, стр.41). Это на наш взгляд, слишком категоричное утверждение, поскольку дротик является оружием сугубо специального назначения, что с одной стороны, ограничивает сферу его распространения, но с другой не дает ему выйти из употребления полностью.

Начиная с X в. распространяются дротики с черешковыми наконечниками ромбовидной формы, ромбические в сечении, отличающиеся от стрел только более крупными размерами. Таким образом, мы наблюдаем другой подход к дротику: если в раннеаланское время к нему относятся как к небольшому копью, то теперь - как к крупной стреле.

Интересна находка целого дротика в Рим-Горе XI в. (Табл. XXVII, 7), имеющего длину 135 см (130, стр.204, рис.7, 6).

Мнение, что дротик являлся оружием исключительно пеших воинов (ополченцев) и метать его с коня неудобно (255, стр.42), не соответствует истине, поскольку немногие сарматские изображения воинов с дротиками рисуют их на лошадях (393, Табл.2, 1; Каталог изображений Сарматии № 386 и №40) (Табл.XXVII, 9), а археологические материалы указывают на принадлежность этого оружия профессиональным воинам. Среднее расстояние, на которое можно было метать дротики, составляло 30-40 м (184, т. 1, стр.113). Однако с применением копьеметалки или специального ремня расстояние увеличивалось до 60-70 м. Использовались ли подобные приспособления аланами неизвестно, но, скорее всего, нет.

Пилум мог быть использован и для тычков на ближней и средней дистанции, и для метания. Металл наконечника был достаточно мягким и при втыкании в щит пилум плавно отвисал к земле. Длинный металлический наконечник нельзя было отрубить коротким мечом, и щит приходилось бросать, что означало верную смерть его владельца в условиях сражения сомкнутым строем. Дистанция броски могла быть совсем маленькой - пилум можно бросить почти в упор (184, т.1, стр.113).

В V-V1 вв. фиксируется распространение дротиков с черешковыми наконечниками как уплощенной (Алиновский склеп (133, рис.2, 16)), так и трехлопастной (Печеринский склеп (133, рис.1, 16)), формы (Табл.XXVII, 8).

По всей вероятности костяным трехгранным наконечником дротика является экземпляр с Ильичевского городища вторая половина VI в. (Табл.). Его длина 0,128м, ширина двух граней около 0,001 м, третьей - 0,0014м (118, стр. 187, рис. 1,9).


Самым распространенным метательным оружием являются лук и стрелы. Лук (осет.: ærdyn) - механическое ручное метательное оружие для метания стрел, состоящее из древка и тетивы (357, стр.162).

Этот вид оружия был основным у восточных всадников и в среде алан выступал неотъемлемым атрибутом профессиональных воинов.

По конструкции луки делятся на простые, сложные и сложно - составные. Простыми называются те, чье древко состоит из цельного куска какого-либо материала, чаще всего дерева (357, стр.163). Аланские простые луки, вырезавшиеся из цельного куска лещины (256, стр.66, рис.4, 1), не являлись боевым оружием и, по всей вероятности, принадлежали детям (305, стр.47, рис.1, 1-4), хотя В.Н. Каминский указывает на один экземпляр V1I1-IX в. как на боевой лук (256, стр.24).

Сложными называются луки, древко которых состоит из двух или более слоев однородных или разнородных материалов (357, стр.164), т.е. цельная деревянная основа (кибить) дополненная другими материалами (рогом, сухожильями, костью, берестой, кожей и т.д.) (305, стр.45, 47). Аланский археологический материал пока не дает находок подобных луков, однако, они должны были существовать в качестве переходного этапа между простыми и сложносоставными луками. Так фрагменты подобного оружия имеются для могильников XIII-XV вв. на территории Чечено-Ингушетии и, судя по ним, длина луков превышала 1м (305, стр.47-49, рис.2).

Следовательно, говоря об аланских луках, мы будем иметь в виду сложносоставные, кибить которых состоит из нескольких отдельных деревянных частей (305, стр.47), чьи упругие свойства в нужных местах усилены или уменьшены сухожильями, пластинками из рога и обкладками из кости.

Сложносоставные луки получают распространение еще в скифское время. Получив название «скифских», они имели длину 60-70см (377, стр.21) (при этом у скифов существовали луки, доходившие в длину до 1м (312, стр.15), но они не получили в тот период широкого распространения).

К началу новой эры в вооружении и тактики степных кочевников происходят значительные изменения, вызванные резким увеличением количества тяжеловооруженных воинов, против которых скифские луки были малоэффективны (368, стр.33). Таким образом, аланы появляются на исторической арене с луками более мощной конструкции, хотя скифский лук некоторое время продолжает употребляться, судя по рельефу на колонне Траяна, I в. (Табл.ХLVI, 2) и описаниям гуннами луков, оставленным Клавдием Клавдианом и Аммианом Марцеллином (IV в.): «В то же время как луки всех народов сгибаются из гнущихся древков, луки скифские, выгнутые с обеих сторон широкими и глубокими внутрь рогами, имеют вид луны во время ущерба, а середину их разделяет прямой и круглый брусок» (377, стр.19). Сильной стороной скифского лука была довольно большая отражающая способность при сравнительно скромных размерах, что, однако, оборачивалось и недостатком, так как главная нагрузка при натяжении и стрельбе падала на небольшую площадь гибких плеч. Поэтому лук был хорош для использования лишь коротких стрел (длиной около 60 см) с легкими наконечниками. Увеличения мощности подобного оружия можно было достичь путем увеличения размеров лука и применением костяных накладок.

Собственно благодаря совершенствованию скифского лука, с I в. Аланы имели на вооружении сложносоставной лук (этот тип продолжают именовать «гуннским», хотя неоднократно доказывалось, что у многих народов (в частности у сармато-алан) его появление не связано с гуннами), внешний вид которого поддается реконструкции по археологическим находкам его фрагментов. Отличительной чертой нового типа лука были его большие размеры. Длина в среднем достигала 120-160см, поскольку для увеличения дальности и мощности требовалось удлинить гибкую поверхность (368, стр.31).

Аланский лук (для удобства будем так называть новую модель лука - С.А.) имел деревянную основу из нескольких кусков дерева, иногда различных пород (368, стр.30), к которым прикреплялись пластинки рога, сухожилия, костяные накладки и т.п. Характерной особенностью его являлось наличие костяных накладок, имевших целью сделать определенные части лука (рукоять и концы) негнущимися. Их бывает 6-7 штук: по две парные на каждый из концов и 2-3 в середине (Табл.XXVIII, 1,2). На внутреннюю поверхность обычно наносили поперечно-косые насечки для лучшего приклеивания к дереву, а внешняя поверхность была гладкая. На концевых обкладках делались вырезы для тетивы, причем последняя крепилась наглухо, только на одном конце с более длинными накладками (на одном из концов обкладки бывали длиннее), поэтому вырез здесь часто прямоугольной формы. На противоположный конец тетива натягивалась только перед стрельбой (чтобы не ослаблять лук постоянно держа его в натянутом положении) и для удобства натягивания петли вырез был полукруглым (368, стр.30).

Серединные накладки состояли из двух боковых подтрапециевидной формы, располагавшихся по обе стороны рукояти таким образом, что их широкое основание было обращено вперед. Между ними, обычно с задней стороны лука, располагалась третья накладка, ровная и узкая, с несколько расширяющимися концами (368, стр.30). Способ натягивания тетивы на аланском луке, по всей вероятности. Аналогичен скифскому, который иллюстрирует сцена на сосуде из Куль-Обы (Табл.XXIX, 1). Скиф присел на правую поджатую ногу, упер в бедро нижний конец лука, левая вытянутая нога легла на нижнее плечо лука, зафиксировав его. В правой руке он держит заканчивающуюся петлей тетиву, закрепленную на нижнем конце лука. Левая рука, в которой зажат верхний конец лука, с усилием сгибает его, подводя к петле тетивы (377, стр.111). В силу этого рукоять и концы лука становились негнущимися, в то время как плечи - весьма гибкие. Поскольку длина пар концевых накладок была неодинакова, гибкая поверхность каждого плеча оказывалась также различной и соответственно само оружие - асимметричным (368, стр.30-31). Для ранних аланских луков характерны практически прямые концевые обкладки (255, стр.14), что сближает их с гуннским луком (Табл.XXIX, 2). Так, по костяным обкладкам аланского лука IV в. из Танаиса, имевшего длину около 1,6м, была сделана графическая реконструкция (Табл.XXIX, 3) (387). Однако утверждать, что подобная форма оружия являлась единственной для данного периода было бы неверно, поскольку число костяных накладок могло колебаться - либо больше (по три на концах и в середине (368, стр.32), либо меньше, что могло компенсироваться роговыми накладками (368, стр.32), кроме того, обкладки могли вообще отсутствовать. С VI- VII в. изгиб концевых обкладок заметно увеличивается, серединные пластины сохраняют традиции прежнего времени, имея трапециевидную форму, но при этом появляются новые элементы в виде закругленности граней (255, стр.18). VIII-IX вв. представлены целыми тремя археологическими находками аланских луков из могильника Мощевая балка в отличном состоянии, что дает уникальную возможность наряду с привлечением серии фрагментов луков из различных скальных могильников, проследить все конструктивные их особенности для данного периода (Табл.XXIX, 4, 5; XXX, 1-3). Для двух луков автором были сделаны графические реконструкции боевого и натянутого положения (Табл.XXXI, XXXII). Полный набор костяных обкладок лука представлен в могильнике Клин-Яр III (кат.№29) конца VII - начало VIII вв. (151. стр.529, рис.3, 4-10) (Табл.XXVIII, 7), куда входили две парные концевые накладки длиной по хорде 26,5см с вырезами для тетивы (Табл.XXVIII, 7а, б) и серединные, состоящие из двух боковых, длиной не менее 16-17см и одной фронтальной, длиной около 13см (151, стр.529, рис.3, 4-10) (Табл.XXVIII, 7в, г). Все целые экземпляры представляют собой сложносоставные луки с накладками на деревянную основу (кизил, реже клен) изготовленные в технике так называемого предварительного напряжения, увеличивавшей дальнобойность оружия (рефлексивные луки). Деревянная основа длительно вымачивалась, будучи свернутой в кольцо - в направлении, обратному тому, которое лук получал в дальнейшем с натягиванием тетивы, когда он и приобретал свою форму (с центральным перехватом - рукоятью и двумя дуговидными плечами) (83, стр.31). При снятии тетивы лук возвращался в первоначальную позицию, изгибаясь в обратную сторону - так называемое походное положение, в котором и находятся найденные луки. Таким образом, лук при снятой тетиве сильно выгнут наружу (Табл.XXXIII, 1), при ее установке он должен изогнуться внутрь (Табл.XXXIII, 1), после чего он готов к использованию, так называемое боевое положение. При натягивании тетивы рога лука должны еще больше отойти назад в положение (Табл.XXXIII, 1), благодаря чему и без того сильное натяжение увеличивается еще больше, до предела упругости материалов, из которых лук сделан (195, стр.283-284). Вырезанные отдельно две половины деревянной основы соединялись в области рукояти различными способами (В.Н. Каминский выделяет четыре способа (255, стр. 10-12, рис.24)). Склейка деталей лука производилась при помощи клея темно-коричневого цвета, очевидно, приготовленного из рогов и копыт молодняка крупного рогатого скота (260, вып. 170, стр.48). Для придания луку большей упругости и в связи с тем, что наибольшее напряжение при стрельбе возникает на спинке, ее укрепляли продольно приклеенными сухожилиями от середины одного до середины другого рога. В области рогов концы сухожилии заклеивались сверху полоской кожи, а у основания рога кольцеобразно наносили второй кожаный слой. Полоска кожи приклеивалась поверх сухожилий и там, где они проходили через рукоять. Кожаное покрытие иногда окрашивали охрой. С внутренней стороны плечи усиливали роговыми обкладками, выполнявшими роль пружины (260, стр.48). Деревянная основа рукояти - перехвата имела прямоугольное сечение, и с внешней стороны к ней клепли сухожилия, а с внутренней - крепилось соединение роговых обкладок, усиливавших плечи. С боковых сторон перехват усиливали костяными обкладками, после чего всю рукоять обклеивали берестой. Рога луков для жесткости и большей массивности, которая гасила вибрацию, имели треугольное сечение. С трех сторон их усиливали костяными обкладками. На двух боковых сторонах делали вырезы для тетивы. Такие луки, имевшие четыре работавших на излом узла, где возникало критическое напряжение при стрельбе, в этих точках дополнительно усиливались обмоткой из сухожилий (260, стр.48-49). Кроме того, лук обклеивали берестой для предохранения от воздействия влаги (256, стр.66) (Табл.XXVIII, 1-6). Длина аланских луков колебалась от1,2 до 1,5м, поскольку их размеры определялись ростом и физической силой владельца (260, вып. 170, стр.49). Особенность находок аланских луков заключается в том, что угол между рогом и плечом на одном конце на 10-15о больше угла на другом (260, вып.170, стр.50). В.Н. Каминский, исследовавший луки, отмечал, что это связано не с их деформацией, а с тем, что при подготовке к стрельбе стрела устанавливалась в верхней части перехвата и, таким образом, смещалась от центра лука вверх. В результате этого пятка стрелы делила тетиву (точнее, и весь лук) на два рычага, один из которых был длиннее другого. Большой рычаг сообщал большую силу, которая и смещала стрелу при пуске. Чтобы уравновесить эти рычаги, и увеличивали верхний угол между плечом и рогом (260, вып. 170, стр.50). Луки с меньшим числом обкладок второй половины VIII-IX вв. представлены тремя типами из древностей салтовских алан (Табл.XXX, 4-5). К первому типу относятся луки только со срединными боковыми овальными накладками (Табл.XXX, 4). Второй тип характеризуется одной непарной плечевой фронтальной накладкой (121, стр.69) (В.Н. Каминский считает, что подобные луки не могли существовать ввиду нарушения баллистических свойств оружия из-за такой асимметрии (255, стр.27), но, возможно, подобная накладка как раз была призвана устранить несбалансированность плечей лука). К третьему типу относятся луки, укрепленные всеми тремя видами накладок (Табл.XXX, 5), причем концевые пластины расположены, только по одной на каждом роге, в плане они овальные, фронтально изогнутые, в разрезе треугольные (121? стр.69-71). Единственная неточность в реконструкции С.А. Плетневой в том, что плечевые фронтальные накладки не могут быть костяные (они бывают роговые), поскольку в этом случае плечи лука стали бы негнущимися.

После X в. намечается тенденция увеличения размера и массивности лука, что, по мнению В.Н. Каминского, было обусловлено утяжелением стрел, приспособленных теперь для пробивания кольчуги (255, стр.24-25). Это нашло отражение, прежде всего в увеличении количества (до 9 штук) и размеров костяных обкладок (концевых) (Табл.XXXIII, 2). Новое в конструкции лука проявляется в появлении овальной в сечении рукояти - перехвата, которая использовалась наряду с продолжавшей бытовать прямоугольной в сечении рукоятью. Костяные обкладки рукояти становятся дуговидного сечения и прямыми по всей длине (255, стр.25). Происходят изменения и в конструкции рогов: они укорачиваются, что находит выражение в изменении формы концевых накладок, ставших более округлыми в сечении, более широкими и вместе с тем уменьшившиеся по длине (255, стр.26) (Табл.XXXIII, 3).

В X-XII вв. традиция украшения оружия коснулась и луков, которые стали обтягивать не только берестой, но и тканью и кожей, украшенной золочеными бляшками (97, т. 1, стр.112).

К сожалению, луки последующих веков, еще в прошлом столетии в изобилии заполнявшие средневековые осетинские святилища (296, стр.7) и склепы, на сегодняшний день для науки безвозвратно утрачены. Поэтому для периода XIII-XV вв. мы попытаемся проследить основные направления их развития по находкам луков из склеповых могильников Ингушетии, поскольку они должны соответствовать позднеаланским образцам вооружения.

Основная черта всех этих луков - отсутствие костяных накладок (305, стр.49-57), что, естественно, влекло уменьшение мощности лука из-за исчезновения жестких узлов конструкции в критических точках (Табл.XXXIII, 4, 5).

Попытка усиления мощности лука путем создания предварительного напряжения без длительного вымачивания согнутой в кольцо привели к появлению луков, кибить которых состояла из пяти частей: вырезанных из отдельных кусков дерева рукояти, двух плеч и двух рогов (305, стр.54-57) (Табл.XXXIII, 4).

Тетивы от аланских луков до нас не дошли, но судя по ближайшим аналогам с Кавказа, они изготавливались из тонко скрученного сыромятного ремня (диаметром 0,3см), жил или кишок (305, стр.58).

Спущенная тетива оставалась на другом конце лука, либо, как и запасная, помещалась в специальном клапане на горите (83, стр.32), или в мешочке-кисете на поясе (305, стр.58).

В монгольскую эпоху, допустимо говорить, очевидно, о деградации в изготовлении и соответственно использовании лука. Объяснением этому может служить ряд причин. Для изготовления сложно - составного лука необходимо обладать развитым земледельческо-скотоводческим хозяйством, поскольку там используются рог, кость, сухожилия животных, а варка клея и соблюдение достаточно сложного технологического процесса трудно реализуются в кочевых условиях (184, т.2, стр. 170). Кроме того, чтобы воспитать большой контингент лучников, нужен не только хозяйственно-культурный тип с преобладанием охоты или пастушеского скотоводства, но и достаточно высокий уровень личной свободы индивидуума, поскольку многочисленные изнурительные обязанности его по отношению к властям не оставляют ему достаточно свободного времени для тренировки (184, стр.170). Аланы, с XIII в. поставленные в экстремальные условия высокогорья, должны были вскоре утратить навыки изготовления и владения таким луком.

Помимо этого, для изготовления подобного лука требовался искусный мастер. Специалисты даже сравнивают навыки изготовления лука с работой срипичных дел мастера (как по знанию свойств древесины, клея, пропитки и т.д., так и по длительности работы - несколько лет, - а умение стрелять из лука - с навыками скрипичной игры (248, т.4, стр.351). После длительного вымачивания деревянную основу, слои рога, вареных сухожилий, кости и дерево склеивали под сильным прессом, после чего обработанный вчерне лук подвергали специальной просушке в течении нескольких лет. Для защиты от сырости лук обтягивали берестой или тонкой кожей (307, стр.21). Только благодаря рациональной комбинации используемых материалов можно было достичь столь высокой эффективности сложносоставных луков (195, стр.284) (дальности - за счет упругости материалов и точности - за счет сбалансированности плеч лука).

Сила натяжения подобных луков достигала 60-80кг, а иногда и больше. Выпущенные из них стрелы пролетали дистанцию в несколько сот метров, а на расстоянии до ста метров пробивали бездоспешного человека насквозь и прошивали кольчугу и не очень надежный пластинчато-нашивной доспех (248, т.4, стр. 150-151).

Как не упомянуть позднесредневековую «Поэму об Алгузе», где узнаешь, что отправляясь на войну, каждому человеку надлежало иметь два крепких лука (171, стр.71).


Для ношения лука и защиты его от колебаний погодных условий использовались специальные футляры (осет.: ærdyston). В зависимости от того положения, в котором находился лук при переносе, они разделялись на налучья, предназначенные для лука в походном положении, т.е. со спущенной тетивой, и гориты - для лука в боевом положении, т.е. с натянутой тетивой.

Изображения налучий в аланских древностях отсутствуют, а археологические находки редки вследствие их плохой сохраняемости в погребениях. Тот факт, что наиболее ранние их находки относятся к VII в., не может служить показателем их отсутствия в последующие века, поскольку сложносоставные луки нельзя носить только с натянутой тетивой, а для этого нужны налучья.

Прекрасно сохранившиеся налучья VII-IX вв. позволяют нам детально ознакомиться с этим видом воинского снаряжения. Их делали из кожи и по форме они повторяли очертания лука со спущенной тетивой (Табл.XXXIV, 1-2). Средние их размеры: в длину 1,1-1,4м, в ширину 0,11-0,13м (255, стр.138). Внутри налучий могли вставляться вкладыши из мягкой кожи, как по всей их длине, так и только в верхней части (255, стр.138). Наружный чехол налучья шился из прочной кожи толщиной от 1 до 2,5мм. Внешняя его сторона тщательно выделывалась и окрашивалась черной или коричневой краской (255, стр. 138).

Для удобства извлечения лука верхняя часть налучья на 1/3- 1/4 длины имела разрез, расположенный с внутренней стороны дуги (255, стр. 139).

Носили налучья с левой стороны пояса при помощи двух железных или бронзовых петель, закрепленных с внешней стороны изгиба. Одна петля располагалась напротив нижнего конца разреза, вторая - где-то в районе нижней трети налучья (255, стр. 139-140).

Несмотря на то, что в аланское время гориты уже не используются в качестве колчана для стрел, как это практиковалось в скифское время, судя по имеющимся изображениям, раннеаланские гориты сохраняют черты предыдущей эпохи. Так, несмотря на значительное увеличение в длину, гориты представляют собой футляры с практически прямыми сторонами трапециевидной формы (Табл. XXXV, 3-4).

В более позднее время наблюдается тенденция повторения горитом формы находящегося в нем лука (Табл.XXXV, 1). Это привело к тому, что на смену жесткой конструкции горита пришли гориты полностью из кожи (Табл.XXXV, 2, 5, 7; XXXVI, 1), хотя жесткий каркас футляра продолжал иметь место (Табл.XXXV, 6). Верхний край гориты мог теперь иметь любую форму, а нижний делают закругленным.

Длина горита, как правило, немногим больше половины длины лука, около 57-6Осм и он, таким образом, повторял форму одной половины лука в боевом положении (255, стр.141). Эта форма, судя по изображениям, сохраняется и у позднеаланских горитов (Табл. XXXVI), а на Северном Кавказе она доживает до XIX в. (185, 1995, рис.56).

С тыльной стороны гориты часто имели клапан круглой формы, затянутый шнурком, для хранения запасной тетивы (83, стр.32, фото 16) (Табл.XXXV, 2, 5; XXXVI, 1).

Крепились гориты ремнем за две кожаные или металлические петли, одна из которых находилась в верхнем углу, другая - в месте изгиба горита по форме лука (260, стр.50). Судя по Эткскому изваянию, их носили па левом боку поверх сабли, перекрещиваясь с последней (Табл.XXXVI, 2).

Что касается больших деревянных горитов, предназначенных и для переноски стрел, которые носили за спиной или приторачивались к седлу, то мнения исследователей по поводу их существования расходятся. Если Милованов Е.А. и Иерусалимская А.А. на основе деревянных фрагментов из могильника Мощевая Балка говорят о возможности их существования, то Каминский В.Н., также изучавший их, доказывает обратное (255, стр. 143). Приняв во внимание аргументы последнего, заметим, что, во-первых, подобная форма горита в период VII-IX вв. (вышеупомянутый могильник относится к этому времени - С.А., - уже не характерна для комплекса вооружения вообще, во-вторых, она не имеет смысла, поскольку большие колчаны со стрелами должны были быть только запасными, следовательно, и лук, находящийся там, должен быть запасным, однако держать последний в боевом положении нелепо.

После X в. наблюдается тенденция использования горита в качестве футляра для стрел (68, стр.79, рис.14, 7; Кузнецов В.А., стр.92, 115) (Табл.ХХХV, 6). Богато орнаментированные серебряным шитьем и мелкими бронзовыми бляшками (68, стр.79, рис.14, 7; 97, стр.92, 115) фрагменты этих горитов убеждают нас, что в свое время они являлись удивительными по красоте вещами.


Кольцо или наплечник, надеваемое на большой палец правой руки и предназначенное для облегчения натягивания тетивы лука при стрельбе монгольским способом (Табл.ХХХVII, 5; XXXVIII, 1-2), поскольку указательный палец испытывает сильный нажим тетивы.

Подробно этот способ стрельбы будет рассматриваться в следующей главе, здесь же поговорим только о кольцах. Их археологические находки единичны, что можно объяснить рядом причин: во-первых, кольца часто изготовлялись из органических материалов (дерево, рог, кость), плохо сохраняющихся в погребении, во-вторых, идентифицировать данный предмет чрезвычайно сложно (Его форма очень разнообразна, это может быть широкое кольцо, перстень с углублением для тетивы, овально-вытянутые, наперстковидные и т.п.) иногда и специалисту.

Самой ранней находкой является экземпляр из с. Донифарс (Северная Осетия) VII-IX вв. (149, 1900, стр.207, рис.177, 178). Это костяное кольцо с удлиненным придатком, имеющим круглое отверстие для подвешивания на одном конце (Табл.XXXVIII, 4-5). Сужаясь с одной стороны и расширяясь с другой, оно должно было плотно охватывать нижнюю часть кольца. При виде сбоку кольцо представляет изогнутую фигуру, стенки которой покрыты неправильно расположенными круглыми отверстиями (149, стр.207, рис.207). Своеобразие формы кольца, аналоги которому нам известны, дает возможность говорить о специфической форме аланских колец для стрельбы из лука. Однако предохранительные кольца употреблялись в основном воинами с очень мощными луками (а не наиболее состоятельными воинами, по мнению некоторых исследователей (345, стр.77)), в то время как основная масса лучников использовала кожаные наплечники и перчатки и, кроме того, загрубелая кожа пальцев часто могла обходиться и без них (183, стр.374).

Возможно, роль предохранительных колец играли и металлические наперстки, получившие широкое распространение в позднеаланское время.

Судя по вайнахским аналогам, в XI1I-XV вв. получают распространение железные кольца овальной и овально-вытянутой формы (375, стр.77) (Табл.XXXVIII, 3) персидского типа (183, стр.371).


Стрела (осет.: fat) - метательный снаряд, приводимый в движение с помощью лука. Состоит из древка, наконечника и оперения (357, стр.177), развитие лука и стрел является фактически единым процессом, предполагающим их совместный анализ (305, ст.58). Длина стрел находилась в зависимости от величины лука и степени его изгиба при боевом натяжении (307, стр.21). В I в., когда большинство аланских воинов имела на вооружении небольшие сложные луки. Длина древков стрел, судя по археологическим находкам не превышала 60см при толщине 4-5мм. Основания стрел имели грушевидные утолщения до 6мм для удобства держания стрелы пальцами при натяжении, с вырезом для тетивы (368, стр.42) (Табл.XXXIX, 1). Для правильного полета стрела должна была уравновешиваться на границе первой трети ее длины (307, стр.21). Конец древка и подгонялся к диаметру втульчатого наконечника. Древки стрел в раннее раннеаланское время изготовлялись из березы, клена, тополя, тростника (в этом случае вырезка делается не в нем, а в кусочке плотного дерева и, судя по сообщению Страбона из ели (368, стр.42). Имеются находки костяных ушков стрел из погр. 2 кургана «Рошава Драгана» (66, стр.43).

Древки окрашивались в различные цвета, так нижний конец с вырезом для тетивы обычно красился в красный цвет, а сами древки покрывались красными, зелеными, синими и белыми полосками (368, стр.42).

Аланские стрелы снабжались перьями (вероятно беркута), прикрепленными в три ряда при помощи тонкой узкой кожицы обернутой несколько раз вокруг древка (368, стр.42). Перья крепились ближе к заднему концу стрелы, но на некотором расстоянии от него (чтобы не мешать при держании пальцами ушка). Оперение стрелы преследовало задачу облегчить ее задний конец, сосредоточив центр тяжести в переднем и стабилизировать снаряд в полете (183, стр.377). От места нахождения оперения на древке по отношению к ушку зависят точность боя и скорость полета стрелы: близость к ушку обеспечивала точность выстрела, а удаление ее к наконечнику - быстроту полета и, следовательно, ударную силу (377, стр.24).

О применении отравленных стрел в раннее время сообщают античные авторы. Так Овидий неоднократно упоминает сарматские колчаны полные ядовитых стрел (21, 1949, №1, стр.232, 234, 235, 240). Вероятно, об этих ядах писали в скифское время: Гай Плиний Секунд: «Скифы напитывают стрелы ядом випер и человеческой кровью... Такая стрела немедленно причиняет смерть, даже при легком прикосновении» (21, 1949, №1, стр.312). Клавдий Элиан: «Говорят, что скифы к яду, которым намазывают стрелы, примешивают для приправы человеческую сукровицу, которую собирают поверх крови» (21, 1949, №1, стр.224). Известные с глубокой древности яды, получаемые из гниющих змей, жаб или разлагающейся человеческой крови оказывали смертельное действие даже при нанесении небольшой царапины отравленной стрелой (307, стр.26). Вероятно, применялись и растительные яды.

В схолиях к труду Никандра «Противоядия» (II в. до н.э.) говорится о яде, называемом скифским: «... лучным называется такой яд потому, что он подобно стрелам убивает немедленно: скифы, стреляя из луков, намазывают им наконечники стрел, он называется скифским ядом» (377, стр.122). Подробно об этом яде говорится у одного из учеников Аристотеля в сочинении «О чудесных слухах». «Рассказывают, что скифский яд, которым пропитывают стрелы, добывается из ехидны. Скифы подстерегают детенышей, ловят их и оставляют гнить несколько дней, когда им покажется все достаточно сгнившим, они наливают человеческую кровь в горшочек, закрывают его и зарывают в навоз, а когда и это сгниет, то водянистый отстой, образующийся над кровью, смешивают с гноем ехидны и делают смертоносный яд» (377, стр. 122).

С II в., в связи с увеличением размеров лука, увеличивается длина стрел (368, стр.42), но подробнее говорить об особенностях конструкции последних нет возможности из-за недостатка археологических материалов. Только после VII в. благодаря большому количеству археологических находок можно наблюдать все особенности аланских стрел (Табл.XXXIX, 2-5).

Длина стрел изменяется в пределах 60-90см в длину и 0,7- 1см в толщину. Такое широкое колебание позволило В.Н. Каминскому предположить существование деления стрел на две группы: 1) короткие и толстые с бронебойными наконечниками, предназначенные для стрельбы на близкие расстояния; 2) Длинные и тонкие служащие для поражения на дальних дистанциях (260, стр.50). Подобное объяснение различия в длине стрел их назначением, на мой взгляд, не имеет оснований, поскольку лучник натягивает лук всегда на одинаковое расстояние (зависящее от его физических возможностей и параметров лука) и соответственно длина его стрел сугубо индивидуальна. Наличие же, в одном колчане стрел разной длины объясняется широким обменом стрелами в ходе сражения, когда лучник подбирал вражеские метательные стрелы, чтобы пополнить свои запасы.

Все аланские стрелы имеют веретенообразную форму, утончаясь к концам древка. Материалом для них служили береза и ясень (260, стр.50). На одном конце вырезалась пятка с прорезью для тетивы, в 15-25 мм от которой по окружности вырезалось углубление для удобства удержания стрелы пальцами (255, стр.28). Для предотвращения соскальзывания пальцев при натяжении, данные вырезы дополнительно обматывались сухожилиями.

Для крепления деревянного наконечника в торце древка высверливалось отверстие и после его установки древко на этом конце обматывалось сухожилиями для предотвращения раскола стрелы при ударе в цель. Диаметр древка стрел возле наконечника определялся диаметром упора на наконечнике. Это уменьшало сопротивление воздуха и увеличивало скорость полета стрелы (260, стр.50). У некоторых стрел XI-XII вв. поверх обмотки из сухожилия имелась обклейка берестой, предохранявшая от воздействия сырости (260, стр.29).

Аланские стрелы имели трехперое оперение длиной от 10 до 15см (длина зависела от размеров и веса наконечника стрелы), изготовляющееся следующим образом. Перо расщеплялось так, чтобы 1/4 стержня оставалась вместе с опахалом. После этого последнее приклеивалось к древку. Концы стержней оперения дополнительно обматывали жилами или конским волосом (260, стр.50). Для оперения использовались маховые перья крупных птиц (орла, коршуна и т.п.). Судя по фольклорным данным, оперение стрелы (т.е. перья какой птицы использовались для него) у народов Северного Кавказа являлось показателем принадлежности ее владельца к определенной социальной и половозрастной группе (305, стр.74). Перья выбираются такие, чье опахало прямо, достаточно плотно (жестко) и не попорчено (не измято), поскольку помятые перья мешают полету стрелы (183, т.3, стр.378).

В некоторых случаях оперение спускалось до выреза для пальцев на пятке стрелы и слегка загибалось дугой (260, стр.50) (Табл. XXXIX, 7). Стрелы, оперенные таким образом, получают способность описывать при полете спираль. Подобно пуле, выпущенной из нарезного ружья (183, т.3, стр.378). Это придавало снаряду большую точность.

В других случаях оперение было прямым и высоко поднятым над пяткой (255, стр.50) (Табл.XXIX, 6). Оно тоже было асимметричным для придания стреле вращательного движения (255, стр.29).

Что касается окраски стрел, то, где-то, с VII в. пятку и древко возле наконечника начинают красить только в синие цвета. Впрочем, раскраска стрел не получила широкого распространения в аланской среде (255, стр.28-30). Также не нашли применения стрелы являвшиеся своеобразными визитками владельцев: единственная подобная находка стрела из Мощеной Балки (VII-IX вв.) с тамгообразным знаком «X» (260, стр.50).

В позднеаланское время для изготовления древка стрел применялся граб, на что указывает и его осетинское название fatqæd - «дерево для стрел» (381, стр.182; 175, т.1, стр.425).

Однако ксилотомический анализ стрел из средневекового святилища Реком показал несколько иные результаты. Из исследованных 489 древков доминирующим материалом был клен - 424, семейство розоцветных - 39, тополь - 13, граб - 4, береза, ясень, бук - по 3 (296, стр.36). Кроме того стрелы изготовляли из камыша, судя по стрелам из святилища Реком (32, т.III, стр.78). По всей вероятности в монгольскую эпоху некоторые стрелы начинают снабжать четырехлопастным оперением (пример те же стрелы из Рекома (32, т.III, стр.78)), Подобная тенденция наметилась в то время у вайнахских племен и, по мнению исследователей, объяснялось распространением плоских и граненых наконечников с относительно низкими баллистическими качествами, для компенсации которых и требовалось четырехлопастное оперение (305, стр.60, 75, рис.8, 7-9).


Наконечники стрел в осетинском луке носят название ærttigъ «трехгранник» (381, стр. 182), что, как будет видно из последующего материала, свидетельствует о древности этого названия, поскольку трехгранные наконечники стрел выходят из массового употребления уже к VIII в., а в более позднее время не употребляются.

Коренные изменения в сарматском комплексе вооружения, в метательном оружии нашло отражение в вытеснении небольших втульчатых наконечников стрел (общей длиной около 4-5,5см при длине пера 2-Зсм) черешковыми (368, стр.38). Втульчатые наконечники, продолжавшие бытовать у алан до конца I в., в основной массе были трехлопастные (Табл.XL, 1, 4, 5) хотя имелись экземпляры четырехгранной формы, более длинные и узкие (48, стр.150, рис.59, 9) (Табл.XL, 2) и пулевидные (48, стр.150, рис.59, 10; 47, стр.23, рис.3, 46) (Табл.XL, 3). Из втульчатых наконечников разных форм с лавролистной, подтреугольной и треугольной головкой выделяются несколько экземпляров трехлопастных края которых опущены и образуют шипы (61, стр.177, рис.1, 10) (Табл.,XL, 5). Подобные наконечники обладали повышенной неизвлекаемостью и такую стрелу часто можно было вытащить только с противоположной стороны, проткнув человека насквозь (184, т.2, стр. 171).

Наибольшее распространение имели железные черешковые трехлопастные наконечники (Табл.XL, 6-9), реже встречаются трехгранные со слабо выраженными лопастями, еще реже - просто трехгранные (47, стр.23).

Прочие разновидности, не получившие широкого распространения, по своим поражающим способностям не отличаются от трехлопастных, рассчитанных на слабозащищенного доспехами противника. Изготовление из железа черешковых наконечников было значительно проще, чем втульчатых, что и послужило причиной вытеснения первыми вторых. Ранние черешковые наконечники у алан продолжают сохранять небольшие размеры, но уже во II-IV вв. они увеличиваются (368, стр.39), что соответственно увеличивало убойную силу стрел. По-прежнему продолжают преобладать наконечники с лопастями, срезанными под прямым углом к черешку (368, стр.40) (Табл.XL, 6, 7).

Бронзовые втульчатые двух - и трехлопастные наконечники стрел, имевшие массовое распространение в скифскую эпоху (312, 1964, стр.16), продолжают встречаться в аланских погребениях единичными экземплярами вплоть до V-VI вв. (133, стр.237, рис.3, 4) (Табл.XL, 10-13). Как считают некоторые исследователи подобные наконечники использовались аланами не в качестве оружия, а как амулеты (75, стр. 10; 48, стр. 151).

Античный автор Павзаний Периегет (70г. н.э.) сообщает, что в связи с нехваткой железа сарматы изготовляли наконечники стрел из кости (8, стр.129) Однако число находок аланских костяных наконечников очень невелико, но форма их очень разнообразна. Основная их масса черешковые ромбические (48, стр.13, рис.4, 5-8) (Табл.XL, 14), но есть треугольные (368, стр.41) (Табл.XL, 16) и прямоугольные (255, рис.4) в сечении с листовидной и треугольной головкой. Втульчатых наконечников значительно меньше в сечении они ромбические (255, рис.4) и квадратные (75, катакомба 219/1) (Табл.XL, 16).

Особенностью боевого применения костяных наконечников является то, что, вонзаясь в тело, они сами по себе часто ломались, оставляя в ране свои части, что способствовало активизации воспалительного процесса (184, т.2, стр.172). После V-VI вв. костяные и бронзовые наконечники в аланских памятниках не встречаются (Исключением является бронзовый втульчатый наконечник стрелы из Тарского могильника (катакомба 14) (89, стр.262, Табл.XIII, 5)). В период V-VI вв. получает распространение только одна форма стрел: железные черешковые трехлопастные с ромбическим пером (Табл.XL, 17, 22). Исключение составляют стрелы из могильника Октябрьский (курган 2), IV в.: это втульчатый наконечник с ромбическим пером (Табл.XL, 18), черешковые с фигурным (Табл.XL,19) и листовидным (Табл.XL, 20) перьями (50, стр.9, 13, рис.4, 10-12); и из «Мокрой балки», VII-VIII в. - черешковые трехлопастные с опущенными крыльями, образующими шипы (127, стр.132, рис.7) (т.н. невозвратные наконечники) (Табл.XL, 21).

С VIII в. изменения в военном деле у алан начали сказываться и на форме наконечников стрел. Трехлопастные наконечники были сильно потеснены другими типами, которые в это время появляются в огромном количестве. Это связано с возникшей необходимостью специализации поражающего воздействия стрел, в то время как стрелы с трехлопастными наконечниками были универсальными и не отвечали эти потребностям. Изменения в наконечниках затронули в первую очередь сечение их пера, т.е. ударную (проникающую) часть наконечника стрелы, несшую основную функциональную нагрузку, конфигурацией которой и определялись основные свойства наконечников (305, стр.75).

Попытки приспособить трехлопастные наконечники для пробивания кольчатого доспеха привели к появлению наконечников с боевой головкой трехгранной в верхней и трехлопастной в нижней частях (157, стр.109, рис.30, 1) (Табл.XL, 23). Стремление к увеличению пробивающей способности привело к созданию так называемых бронебойных наконечников эффективных против противников в доспехах, которые он легко пробивал. Эта группа оружия, появившаяся в VIII в. и получившие наибольшее распространение в IX-X, представлена узкими гранеными наконечниками в сечении треугольными (153, Табл.IX, 10) (Табл.XL, 24), ромбическими (79, Табл.XVI, 2) (Табл.XLI, 1), квадратными (256, рис.6, 11) (Табл.XLI, 2), многогранными (255, рис.3. IX, 1) и круглыми (256, стр.65, рис.6, 5) (Табл.ХLI, 3). Бронебойные стрелы, судя по археологическим находкам, составляли около 20% стрел аланского лучника, т.е. по 1-2 штуке в колчане. Большинство же наконечников стрел имело уплощенную форму и сечении было линзовидным (157, рис.21, 9) (Табл.XLI, 4), уплощнно-ромбическим (136, рис.4, 1) (Табл.XLI, 5) и уплощенно-щестигранным (130, рис. 7, 2) (Табл.XLI, 6). Формы их боевых головок сохранились от предыдущего времени и продолжали преобладать наконечники с ромбическим пером (Табл.XLI, 7). Подобные стрелы были эффективны для поражения противника слабо защищенного доспехами и наносили более широкие раны (184, т.2, стр.171).

В VIII в появляются и наконечники стрел вилкообразной формы (Табл.XLI, 8) выделяющиеся очень крупными размерами (длина до 21см). (Каминский В.Н. и Каминская-Цокур И.В. относят их появление к X в. (256, стр.66), хотя такие наконечники имеются в аланских памятниках VIII-IX вв. из Кобани (149, Табл.XLVIII, 1) и Хулана (157, рис.21, 12,13)). Лезвийная часть у них располагалась с внутренней стороны вилки. Подобная форма наконечников получает распространение после X в. и даже оставила след в Нартском эпосе, где этими стрелами нарты срезали колосья пшеницы (166, т.2, стр.485, 487). В эпосе подобные стрелы описываются как: «сӕ фӕтты бырынчъытыл садӕил ӕрцытӕ» (166, т.1, стр.426) («на концах стрел раздвоенные копья») и носят название «садӕил фӕт» (166, т. 1, стр.423) («раздвоенная стрела»). В материалах осетинской этнографии они сохранились под наименованием synægdih - «вильчатый, подобный раздвоенным бедрам» (381, стр.182). Стрелы с подобными наконечниками (в колчане лучника обычно бывало не более одной такой стрелы) применялись для подрезания или срезания небольшого диаметра предметов (к примеру веревок) (184, т.2, стр.171), что и дало повод именовать эти наконечники срезнями. Считается, что основное применение подобная форма получила на охоте. Однако помимо охотничьих целей вильчатые стрелы могли использоваться и в бою, для поражения лошадей противника. Обычные наконечники не могли, как правило, сразить коня, в то время, как массивный вильчатый срезень, нанося глубокую и широкую рану и перерезал сухожилья, выводил лошадь из строя (автор выражает глубокую признательность Дзуцеву Ф.С. за данную идею).

Другим видом срезней являются лопаткообразные плоские наконечники с расширенной прямой (119, стр.150, рис.45,2) (Табл.ХLI, 9) или полукруглой (149, Табл.ХLVIII, 11) (Табл.ХLI, 10) рабочей частью. Они также появляются в VIII в., но бытуют только в единичных экземплярах. Более широко они распространяются только в монгольскую эпоху XIII-XV вв., будучи занесенные в горы монголами, для которых они очень характерны (370, рис.80), это видно по памятникам с территории Чечено-Ингушетии (305, стр.67).

Начиная с X в. господствующей формой среди наконечников стрел становится ромбовидная (Табл.ХLI, 1-14) и подромбическая с выпуклыми ударными и вогнутыми нижними гранями (Табл.ХLI, 15-17) линзовидные или ромбовидные в сечении. Кроме того, сохраняют свое значение узкие бронебойные наконечники (Табл.ХLI, 18, 19).

В позднеаланское время получают массовое распространение удлиненно-ромбические наконечники, уплощенные в сечении (Табл. XLI, 20), что в сочетании с резким сокращением бронебойных наконечников свидетельствует о снижении уровня защищенности воинов. На смену бронебойным приходят наконечники нового типа с вытянутым острием, прямоугольным в сечении, и расширяющейся средней частью пера, уплощенной в сечении. (Табл.ХLI, 21). Примечательна единичная фиксация втульчатого экземпляра с треугольным пером, плоским в сечении (148, рис.8) (Табл.ХLI, 22).

Осетинский фольклор сохранил упоминание о стрелах с наконечниками из серой стали (75, т. 1, стр.425), что, видимо, очень ценилось.


Колчан (осет.: fatdon, fatdzæg, sagadaq camdan) - футляр для хранения и ношения стрел (357, стр.158). О ранних аланских колчанах мы можем судить только поверхностно. Они представляли собой сужающуюся к низу цилиндрическую коробку длиной 75-80см., изготовлявшуюся из дерева, кожи и бересты. Сверху футляры для стрел могли иметь кожаную крышку. Кожу, которой обтягивался колчан обычно окрашивали в ярко-красный цвет. Кроме того, футляр украшался бусами и костяными ворворками наподобие мечей (368, стр.43).

Вероятно окончаниями колчанов являются бронзовые пластинчатые обоймы из Нижне - Джулатского могильника I в. (Табл.ХLII, 1). Поверхность их покрыта орнаментом из треугольников (47, стр.28- 29, рис.4,29,55).

В раннеаланское время колчан начинают носить на правом боку, что, на наш взгляд, связано с тем, что стрелы перестают помещаться в одном футляре с луком в горите, который располагался на левом боку.

С V в. форма колчана у алан радикально меняется (255, стр.153), что связано с изменением положения в нем стрел. Последние теперь располагаются в футляре наконечниками вверх, а не вниз, как в предыдущее время. Изменение положения стрел в колчане исследователи связывают с возникновением специализации наконечников, в результате которой нужную стрелу можно было извлечь, только опознав ее по наконечнику (255, стр.152). Теперь колчаны имеют полуцилиндрическую форму, расширяясь у дна. Большое количество археологических находок после VII в. позволяют нам составить достаточно полное представление об этом виде воинского снаряжения. Верхний край колчана мог быть ровным (Табл.ХLII, 2) или иметь предохранительный карман (Табл.XLIII, I, 2). Соответственно, длины колчанов равнялись длине стрел (80-90см) - второй случай или были несколько меньше (первый случай (75-80см). Корпус изготовлялся из дерева и обтягивался кожей или обклеивался берестой и нередко украшался орнаментом (Табл.ХLIII, 2). Предохранительный карман, высотой 10-15см, имел фигурную форму и сверху на торце имел полуовальный вырез для удобства извлечения стрел (255, стр.147). Как и в предыдущее время, сверху колчаны закрывались кожаной крышкой.

Широко были распространены кожаные колчаны. Они представляли собой кожаный футляр с деревянным донцем длиной 80- 85см и шириной 10-15см (121, ст.71, рис.33 А, Б) (Табл.ХLIII, 3, 4), окрашенные в черный или коричневые цвета.

В X-XI в. фиксируются железные колчаны и костяные донца от подобных колчанов длиной 54-55см (135, стр.28, рис.1, 11-12; 68, стр.79, рис.14,7; стр.75, рис.11,II) (Табл.ХLIII, 5). Интересно и использование горита с железным каркасом в качестве футляра для стрел (68, стр.79, рис. 14,7), как это имело место в скифское время (Табл.XXXV, 6). Колчаны богатых воинов начинают украшать позолоченными и бронзовыми штампованными бляшками и богатым орнаментом (135, стр.78, рис.4, 15; 97, стр.115; 98, стр.16).

Все вышеперечисленные колчаны были рассчитаны на текущим расход стрел и вмещали их от 20 до 35 штук (255, стр. 150) (в среднем 25 штук). В осетинском языке за ними закрепилось слово fatdon (дословно - «вместилище стрел») и менее известный термин camdan, который, по мнению А.Р. Чочиева, относился только к колчану, доставшемуся по наследству от погибшего отца. При этом исследователь ссылается на дословный перевод этого слова как «вместилище стыда», указывая, что наследник должен был оправдать надежды погибшего отца как воин и применить залежавшиеся стрелы для славы, или даже отомстить за кровь предка (381, стр.182).

Стрелы, заготавливаемые впрок хранились в колчанах большего размера вмещавших до 50 штук. Эти деревянные футляры близки по форме обычным колчанам, но имеют более прямоугольную в сечении форму (255, стр 148-150). В походах их носили притороченными к седлу (97, стр. 114). Вероятно, за этими колчанами в осетинском языке закрепилось слово fatdzæg - «емкость для стрел» (381, стр.182), хотя, возможно так называлось стрелохранилище, т.е. футляр для стационарного хранения стрел в домашних условиях (357, стр.178).

Оружейный набор, состоящий из горита с луком и стрелами в осетинском языке получил название sagadaq, которое закрепилось и во многих других языках под влиянием тюрков и монголов (176, стр. 18-19).

Судя по мировым аналогам, именно к колчану крепилось защитное кольцо для стрельбы из лука (368, стр43).

В позднее время на Северном Кавказе были распространены два типа колчана. Первый представлял собой небольшой плоский почти прямоугольный чехол из красного, черного, коричневого сафьяна или из светлой сыромятной кожи. Лицевая сторона украшалась различными декоративными вырезами, кожаными тесемками, металлическими цепочками, медными или серебряными бляшками (Табл.XLIII, 4). Второй тип представляет собой круглый чехол, нижняя часть которого разворачивается в большой прямоугольник с закругленными краями, а верхний угол заканчивается узким язычком (Табл.ХLIII, 3). Головка чехла расшивалась серебряными нитями геометрическим орнаментом в виде прямоугольников. Эти колчаны были рассчитаны па 30 стрел (185, стр.39, рис.56).

О количестве стрел заготавливаемом впрок для войны говорится в поэме «Поэма об Алгузе»: каждому человеку надлежало запастись четырьмя мешками стрел... (171,стр.71).

Интересно, что колчан мог использоваться и для переноски воды в походных условиях (168, стр.64).


Праща - толчковое метательное оружие (357, стр.172). Осетинский язык фиксирует несколько названий этого вида оружия: дурӕхсӕн, дурӕлвасӕн, уӕрӕхснӕ (диг.), цъеуӕлвасӕн (диг.), сур-дун (сведения были получены от Джабиева З.П.). Этнографический материал также выделяет несколько конструктивных вариантов пращи, но соответствовали ли им в древности конкретные названия сказать трудно (все осетинские названия дословно обозначают «приспособления для метания камня»). Археологически этот вид оружия зафиксировать трудно, но пращевые камни известны еще в материалах раннеаланских городищ (277, стр.86). Особого распространения в аланское время праща не получает, поскольку праща никогда не была в Кавказском регионе оружием профессионального воина, на что указывает и отсутствие пращевых камней в воинских погребениях алан. Более широкое употребление пращи должно было наступить у алан в XIII-XV вв., после их вытеснения в горы, поскольку отрасли производства другого вооружения приходят в упадок, а праща была проста в изготовлении и метательный материал был всегда под рукой в изобилии.

За отсутствием археологических находок рассмотрим этот вид оружия по этнографическим материалам и имеющимся образцам у соседних народов.

Основным видом пращи у всех народов была ременная (Табл. XLIV, 1, 2) за которой и закрепилось собственно название пращи. Она обычно состояла из прямоугольного кожаного, реже шерстяного гнезда-кармашка, с двух сторон которого крепились веревки длиной 50-60 см. из сплетенных конских волос или сыромятных ремешков (374, стр.44) (Табл-XLIV, 1). В осетинской этнографии дано такое описание: широкая часть изготовлялась из выделанной кожи спинной части годовалого теленка, к которой крепились два прочных мягких ремешка, шириной равные поясу для кинжала (225, стр.94). Иногда праща представляла собой простой ремень с плетеным или нашивным утолщением в средней части. Один из концов веревки или ремня был гладкий, иногда оканчивающийся плетением, чтобы не скользил под большим пальцем руки; другой конец мог иметь петлю (Табл.XLIV, 2). Для метания снаряда один конец ремня надевался петлей через кисть руки, иногда - через пальцы, другой конец удерживался между большим и указательным пальцем той же руки (307, 1996, стр.9). В середину ремня, в уширение или мешочек укладывался специальный пращевый - гладкий камень шаровидной или яйцевидной формы (Табл-XLIV, 2) диаметром 3-8 см (184, т.2, стр.167). Сложенной таким образом вдвое пращой раскручивали над головой (как об этом свидетельствуют осетинские этнографические материалы (Сел. Бритата, сведения получены от Сланова А.Х.)) или снизу вперед вверх (307, стр.9) и сильным взмахом выпускали из руки свободный конец ремня. Подобная праща могла метать снаряды на 250м (184, т.2, стр.167) и поражала противника на расстоянии 120-160 шагов (195, стр.278). Кроме этого вида пращи в осетинской этнографии фиксируется так называемая простейшая праща (357, стр.172), представляющая собой деревянную рукоять с расщеплением в верхней части, куда вставляется в снаряд (Сел. Бритата, сведения получены от Сланова А.Х.) (Табл.XLIV, 3). Бросок камня осуществлялся за счет резкого выпрямления правой руки в горизонтальной плоскости. Боевые возможности этого вида пращи были значительно ниже классического варианта, и она получила распространение в основном среди детей из-за простоты в конструкции и обращении.

Праща - бич, употреблявшийся в кочевнической среде в материалах осетинской этнографии не фиксируется, хотя есть все основания полагать, что в аланское время он имел хождение, но, в связи с деградацией у алан коневодства, вышел из употребления. Похожий вид камнеметного оружия известен в этнографических материалах соседних вайнахов (374, стр.44) (Табл.XLIV, 4, 5). Такая праща «ширдолаг» (вайнах.) изготовлялась из палки толщиной в большой палец, длиной от 60 до 100см (причем, чем длиннее палка, тем дальше забрасывался камень). В 1 см от одного ее конца делалось небольшое продольное углубление. В самом же конце просверливалось небольшое отверстие, в которое пропускался конец мягкого ремешка - кармашка (длина 12,0-15,0см, ширина, 0-2,5см), имеющий на обоих концах две продольные прорези. Продетый через отверстие конец ремешка отворачивался назад и закреплялся на конце палки. Во второй прорези привязывалась тесьма. Общая длина тесьмы и ремешка чуть меньше длины всей палки. Камень вкладывался в ямку, обхватывался сверху ремешком-кармашком, а конец тесьмы захватывался большим и указательным пальцами. Затем палка зажималась в ладони. При метании воин-пращник делал один быстрый взмах рукой, отпуская при этом тесьму и камень летел, совершая вращательное движение (374, стр.44). В этом типе пращи наблюдается конструктивное сходство и с пращей-ложкой (пращей, имеющий вид большой деревянной ложки) (357, стр.172), выражающееся в том, что в подобном оружии праща играет роль рычага, увеличивающего длину руки (184, т.2, стр.168).

Интересно, что у соседних вайнахов исследователи выделяют еще один тип камнеметательного оружия: лук-праща, т.е. лук для метания камней (Табл.XLIV, 6) в качестве специфического вооружения используемого при защите башен (374, стр.44-46). Поскольку аналогичные башенные постройки находятся на соседней территории Осетии возможность существования в прошлом подобного оружия велика.

Вайнахский лук для камня «т1улга-1а « изготовлялся из упругого крепкого дерева: чаще всего из кизила (как и аланские луки - С.А.). Если у обычного лука для стрел изгибы в верхней и нижней частях обычно одинаковы, то данный лук в верхней части изгибался несколько круче и был немного стесан (давая в разрезе контур полуовала). Нижний конец незначительно заострялся, верхний же обрезался прямо. Затем, на верхнем наружном (от изгиба) конце делалось слегка наискось углубление для тетивы, которая в этом луке была двойной. Между тетивами посередине лука пришивалась специальная кожаная или матерчатая перемычка размерами 12x3см. На расстоянии 10-12 см тетиву расчаливали палочкой длиной 10-12см. Внизу тетива крепилась намертво, а с верхнего конца ее можно было снимать. Камень вкладывали в перемычку и, натянув лук, метали в неприятеля. Углубление для тетивы специально делалось чуть наискосок справа внизу (для правшей), чтобы метательный камень не попадал в кибить лука (374, стр.45-46). Подобное оружие было более простым в использовании и более метким, но вместе с тем более громоздким, чем праща, что определило его специфическое применение для охоты и для защиты башенных комплексов, в нишах которых специально запасали каменные пули. Камень лука могли метать на расстояние до 200 м (374, стр.46).

По всей вероятности можно говорить о существовании у алан наряду с каменными глиняных пуль для пращи. На существование подобных экземпляров из древних погребений в коллекции ставропольского музея указывал в начале века Г.Н. Прозрителев (333, стр.15). Подобным снарядам в бою отдавалось особое предпочтение, поскольку при ударе они рассыпались и не могли быть использованы противником (184, т.2, стр.167).

Интересны этнографические сведения соседних вайнахов, метавших простой пращей с боевых башен заостренные камни, которые летели острием вперед (182, стр.278).

МЕТАТЕЛЬНЫЕ НОЖИ

Метательный нож - клинковое простое метательное оружие, состоящее из черенка и клинка (357, 1997, стр.168). Такой нож отличается от обычного несколькими характеристиками: его центр тяжести смещен к острию или расположен посередине; он не обязательно должен иметь хорошо заточенное лезвие, достаточно, чтобы было хорошо заточено его острие (184, т.2, стр.156), рукоять обычно прямая не имеющая выступов, тормозящих полет. Бросок производится, как правило, с обратного хвата, хотя в ближнем бою используется и прямой (184, т.2, стр. 157).

Хотя многие аланские ножи по своим параметрам могут быть отнесены к метательным исследователи относят к этой категории только экземпляры, размещенные в специальных ножнах-кассетах. В таких кассетах располагаются одновременно от двух до четырех ножей. Действительно, с одной стороны, непреложным правилом в бою является то, что нельзя метать в противника нож, если он является единственным оружием, с другой стороны, нет нужды носить одновременно до четырех ножей, если их не употреблять для метания (255, стр.119).

Самая ранняя находка аланских метательных ножей, представляет собой кассету с двумя прямыми ножами и происходит из могильника Мостовой на Урупе и относится к II в. Это позволило, занимавшемуся этим вопросом Р.С. Минасяну, связать появление этой группы ножей с аланами (255, стр.119).

С VIII в. количество метательных ножей в аланских памятниках резко возрастает. Форма ножей практически одинакова: это узкие небольшой длины, плавно сужающиеся к острию клинки (Табл.XLV, 1-4). После X века длина клинков значительно увеличивается (до 22-25см) (255, стр.119), что характерно для аланских боевых ножей вообще (Табл.XLV, 5-7).

Интересно, что метательные ножи находили и в женском погребении (погребения первая половина IX в. из Мощевой Балки) (255, стр.120).

Ножны-кассеты метательных ножей, как правило, были рассчитаны на два клинка. Изготовлялись они из дерева, а в отдельных случаях полностью из кожи. Ножны повторяли форму ножей; причем рукоять последних утапливалась в кассету на 2/3 своей длины.

Клинки в ножнах располагались лезвием в противоположную сторону (Табл.XLV, 6), что уменьшало общую толщину кассеты. В отличие от ножей раннего времени с X в. окончание ножен уже не плоское (Табл.XLV, 5-7), а заканчивается граненым шаровидным утолщением (255, стр. 156-158).

Метательные ножи носят обычно так, чтобы рука могла вытащить и метнуть их естественным движением: за поясом, на бедре, так, чтобы в положении «смирно» рука лежала на его рукояти; за голенищем сапога с внешней стороны и т.п. (184, т.2, стр.157). Очень соблазнительна идея связать появление газырей на черкеске народов Кавказа с метательными ножами. Примером аналогичного расположения могут служить китайские метательные кинжалы типа «шоуби» носившиеся на груди целыми обоймами наподобие газырей или двух рядов застежек на кафтане (в последнем случае они втыкались в специальные пазы горизонтально) (184, т.2, стр.157).

В заключение нужно сказать о боевых характеристиках этого вида оружия, поскольку в научных кругах нет достаточного понимания этого вопроса, в чем можно убедиться по небольшому отрывку из монографии одной их ведущих специалистов по средневековом кочевникам восточной Европы: «Их (метательные ножи - С.А.) бросали в цель как дротики или томагавки на сравнительно небольшое расстояние. При удачном попадании в глаза в два броска враг мог быть ослеплен, т.е. обезврежен» (121, стр.91).

Основная дистанция для метания ножа равняется 5-6 шагам, что составляет 3,5-4,5 метра. Только в этом случае противник получает удар, не успев увернуться, отклониться, присесть, упасть, закрыться. Поражающая сила удара ножа при метании почти в два раза больше, чем при уколе рукой (347, стр.211).

Существуют различные способы метания ножа самый простой и эффективный, из которых метание из-за спины, хватом за клинок. При этом нож держится кистью правой руки так, чтобы рукоять была направлена вперед, лезвием влево, большой палец лежал сверху ножа, а его ось составляла продолжение оси предплечья (347, стр.212) (Табл.XLV, 8).


Данный раздел, по всей вероятности, вызовет законную критику со стороны многих исследователей. Действительно, существование данного метательного орудия у алан не подтверждают ни письменные, ни археологические источники, ни данные лингвистики. Однако, согласно этнографическим материалам, собранным B.C. Уарзиати, у осетин в весенний праздник «къутуганӕн» устраивались состязания в стрельбе из луков и арбалетов. «Лук бывал двух видов: обычный, который могли сделать и сами дети, и сложный, напоминающий по форме и конструкции арбалет. Обычно их делали для детей старше, и, естественно, что такой лук был более предпочтительный в смысле своей престижности» (362, стр.68). Таким образом, осетины (аланы) и выделили арбалет как самостоятельное оружие. Он в их представлении был всего лишь луком более сложной конструкции, что и послужило причиной того, что арбалет в осетинском языке называется ардын. Аланы позаимствовали арбалет, по всей вероятности, от монголов во второй половине XIV в., но широкого распространения он не получил вследствие причин, о которых будет сказано далее. Попробуем разобраться, что представлял собой аланский арбалет. Это было самое примитивное оружие данного класса: по размерам относится к ручным арбалетам, по способу натяжения - к оружию с ручным натяжением, в отношении выпускаемых снарядов - к обычным арбалетам (хотя аланский арбалет должен был относиться к баллестрам (которые применяются и для метания камней и т.п. снарядов), в отличии от арбалета не имеющим в цевье желоба (цевье имело гладкую площадку, с которой тетива сбрасывала снаряд), этнографические данные говорят только о метании стрел).

Таким образом, аланский арбалет представлял собой укороченный лук, укрепленный в деревянной ложе. Тетиву натянутого лука закрепляли за зарубку в казенной части арбалета, откуда выталкивали ее большим пальцем правой руки, натягивая лук ногой и руками.

Арбалетные луки изготавливались из дерева и рога, что делало их дешевыми и практичными (во время боя их можно было быстро починить в случае поломки), но они обладали относительно малой упругостью, из-за чего луки приходилось делать довольно большими. Прочное соединение лука и ложи арбалета фиксировалось кожаными ремнями. Для того, чтобы надеть тетиву на деревянный лук его нужно было сначала изогнуть из нейтрального положения в рабочее. Таким образом, при надетой тетиве лук уже наполовину использовал возможную для него деформацию.

Тетива изготовлялась из скрученных в тугой жгут сухожилий животных. На концах тетивы делали крепкие петли для надевания ее на лук, а ее наружняя поверхность промазывалась особым клеющим составом в смеси с тальком. Для предотвращения перетирания тетивы в местах ее соприкосновения с фиксатором и с рогами лука, накрепежный петлях, тетиву дополнительно густо оплетали нитями, а также полировали или покрывали роговыми пластинками верхнюю часть ложи, по которой она скользила (248, т.1, стр.321). Лук располагался на ложе так, чтобы плоскость натяжения тетивы проходила не параллельно продольной оси ложа, а несколько под углом, чтобы обеспечить свободное перемещение тетивы по ложе и зацепление ее за фиксатор.

Арбалеты натягивались без каких бы то ни было механических приспособлений. Стрелок в сидячем положении упирался обеими ногами в основание лука и оттягивал тетиву обеими руками, зажав стрелу в зубах. Поэтому мощность арбалета должна была соответствовать силе рук стрелка (195, стр.293).

Теперь несколько слов об арбалетных стрелах, которые называются болтом. Болт состоит из наконечника, древко, которые иногда оснащалось оперением (аланские болты имели оперение). Форма и вес болта основывались на точном расчете. Длина древка от мощности лука, поэтому аланские болты имели большую длину. Для дальнобойности важнейшим требованием было правильное расположение центра тяжести. У длинных аланских болтов он должен был располагаться на расстоянии 1/4 от наконечника. Центр тяжести проверялся на каждом экземпляре и подгонялся путем подрезания нижнего конца древко. Обычно болты имели грубо кованые наконечники четырехгранного сечения и были втульчатыми или черешковыми (195, стр.303). Наконечники аланских болтов, по всей вероятности, имели ту же форму и размеры что и наконечники их стрел. Об изготовлении стрел для луков и арбалетов B.C. Уарзиати пишет: «Для точности стрельбы большое внимание уделялось и стреле, которую готовили из сухих полых стволов высокого кустарника (такъуындел) и других легких, но плотных по фактуре растений. С этой же целью наконечник стрелы (артигьон) изготавливался из железа или твердых пород обожженного дерева и оформлялся двумя - тремя перьями, выполнявшими во время полета роль стабилизаторов» (362, стр.68). Колчаны для болтов изготавливались из дерева и обтягивались кожей или шкурой. У алан они, судя по всему выглядели точно так же как футляры для стрел.

Теперь рассмотрим причины, по которым арбалеты алан не известны современным исследователям. Об одной из них (языковое тождество лука и арбалета, и стрелы и болта) говорилось выше. Однако основная причина в том, что, несмотря на большую, по сравнению с луком, мощность и точность стрельбы, арбалет никогда не был массовым оружием. Примитивные арбалеты алан никогда не могли сравниться с хорошими луками (а особенно с превосходными монгольскими). Арбалетчик выпускал две стрелы в минуту, в то время как лучник за то же время выпускал семь (195, стр.288). Арбалет занимал гораздо больший объем (что было крайне неудобно в походе (во время балца арбалет носили за спиной или подвешивали к седлу)) по сравнению с луком. У алан арбалет остался сугубо специфическим оружием применяемым при обороне и штурме укреплений, поэтому, отсутствие в Осетии башен с бойницами под лук не означает что они строились после появления огнестрельного оружия.

Однако, арбалет столь удобный при обороне был очень неудобен в полевых столкновениях. Даже у русских воинов в период татаро-монгольского ига арбалетчики составляли 1,5-2% от общего числа стрелков (по археологическим данным) (248, т.3, стр.245). В аланских же отрядах этот процент был и того меньше, около 0,7- 0,9%, поскольку армия алан - конница, а заряжать аланские арбалеты сидя на коне невозможно.

Отсутствие археологических сведений касающихся аланских арбалетов объясняется, во-первых, небольшим количеством аланских археологических памятников периода использования арбалета (XIV-XV вв.); во-вторых, скудностью инвентаря в этих погребениях; в-третьих, из-за плохой сохранности древесины в погребениях, арбалет алан можно распознать по единственным металлическим предметам - наконечникам болтов, которые у алан идентичны наконечникам стрел. В нартском эпосе говорится о «луке-самостреле» (172, стр.251) (кроме того, самострелом арбалет назывался на Руси), однако, что подразумевается под названием этого оружия достоверно сказать нельзя. В принципе, арбалет не мог фигурировать в нартских сказаниях, поскольку эпос сформировался раньше, чем арбалет появился у алан.

Вызывает интерес этнографический материал собранный Чшиевым X. и Мамиевым М. в селении Хапаз Ирафского района в 1995г., где сохранилось предание об имевшемся у предводителя отряда, построившего в этом селе крепость загадочного оружия. Это оружие метало стрелы, хотя и не было луком, имея более сложную конструкцию.

И в нартском эпосе, и в осетинских сказаниях часто упоминается стрельба из лука, вверх лежа на спине (166, т. 1 стр.157; т.2 стр.97. 168, стр. 158.). Однако из такого положения невозможно даже натянуть тетиву. Прицельно выпустить стрелу можно только стреляя из арбалета.

На вероятность существования па Кавказе в средние века арбалета указывал еще в начале XX в. Г.Н. Прозрителев ссылаясь на имеющуюся у детей горцев игрушку в виде лука с деревянной доской и щеколдой для натяжки тетивы (333, стр. 15).

На существование арбалета у соседских кавказских народов указывают этнографические и фольклорные материалы, хотя археологических материалов там тоже нет (305, стр.80). В осетинском языке иногда под словом sagadaq понимался самострел или лук с прикладом (175, т.3, стр.18). Поскольку в убыхском языке арбалет носит название sagandad, а в кабардинском sandaq (175, т.3, стр. 18-19), это можно считать косвенным подтверждением нашей гипотезы распространения этого вида оружия у народов Кавказа в монгольскую эпоху, поскольку слово «саадаг» тюркско-монгольского происхождения. У вайнахов арбалет обозначается словом сuекх1ад (инг.; 1адсаькх) - буквально «охотничий лук».

Сланов А.А. Военное дело Алан I-XV вв.







Война войной, а русская баня mikazubrilov.com по расписанию!