Одним из выдающихся памятников искусства, ярко характеризующих культуру скифского общества, является Келермесское зеркало. Раскопанное в 1904 г. Д. Г. Шульцем, оно представляет собой массивный литой серебряный диск диаметром 0,17 м.
Наиболее полное описание зеркала принадлежит М. И. Максимовой, по мнению которой оно могло быть изготовлено в 80-х - 70-х гг. VI в. до н.э. в Закавказье, где в VII и еще начале VI в. до н.э. существовало Скифское царство. Большой интерес представляет сложная многофигурная композиция на обратной стороне зеркала.
Электровый лист, покрывающий обратную сторону зеркала, не является цельным, а состоит из восьми продолговатых треугольных пластин, уложенных вершинами к центру диска. После наложения пластин на диск края их были соединены с друг с другом при помощи узких, припаянных к концам пластин полосок, покрывающих швы. Изображения нанесены на электровые треугольники при помощи пунсонов, по которым мастер ударял молотком.
По мнению М. И. Максимовой, причиной, которая заставила покрыть обратную сторону диска не одним сплошным листом, а кропотливо составленными пластинами, было то, что мастер получил уже в готовом виде отлитый диск с ручкой. Наличием ручки обусловлена и некоторая асимметрия центральной розетки.

Мандала является одним из центральных символов этнической культуры осетин и присутствует на всех ее уровнях, в архитектуре, хореографии, визуальных изображениях, ритуальной пище, тем самым оказывая огромное положительное воздействие на психику, как отдельного человека, так и на психологию этноса в целом.
Важнейшим элементом в системе этнической культуры является пища. Пищу принято делить на повсед невную и ритуальную. Последняя имеет, как правило, глубокий знаковый характер.
Неотъемлемым атрибутом при обращении осетин к Создателю и высшим силам являются три пирога - символы трехмастной структуры мироздания, воплощения Солнца, богов и Земли.
В погребальной и поминальной обрядности используется два пирога, что означает нахождение тела умершего в земле, а души - с богами. Отсутствует символ среднего мира - Солнце.

История грузино-осетинских взаимоотношений уходит в глубокую древность. Первое упоминание осетин (груз, овсни) в грузинской исторической литературе относится к эпохе скифских вторжений в Закавказье и Переднюю Азию в VIII-VII веках до н.э. С этого времени и вплоть до позднего средневековья имя осетин практически не сходит со страниц грузинских летописей, известных под общим названием «Картлис цховреба» (дословно «Жизнь Картли»). По справедливому замечанию В.Ф. Миллера, грузины помнили о своих соседях осетинах с тех самых пор, как начали помнить самих себя, как «оссы» в предании о Фарнавазе тесно связаны с началом национального сознания грузин.

Два столетия отделяют нас от той романтической эпохи, когда Герард Миллер, Ян Потоцкий и Юлиус Клапрот выяснили для европейской науки, что позднейшие осетины - это "аланы сегодня". Время не лечит. Научно установленный факт продолжает вызывать противоположные чувства: радостное удивление у одних и странное неудовольствие у других.
Жорж Дюмезиль принадлежит к первой категории, в которую входят все дети и ученые.
"Я уже не раз подчеркивал, - пишет Ж.Дюмезиль о нартовском эпосе, - что интерес этого эпического собрания заключается, прежде всего, в удивительно верной передаче осетинами структуры мышления, которая очень давно - наверно, уже более двух тысячелетий - не отвечает их социальному строю...
Причины такой сохранности и способы ее нам неизвестны...
В XIX в., когда стали записывать осетинские сказания, они сохранились уже лишь в памяти много знающих, но не профессиональных сказителей. Дело обстояло примерно так же, как с русскими былинами. Но материал древнейших русских былин - с тех пор, как они стали складываться во времена скоморохов и до того, как были записаны в прошлом веке - просуществовал менее шести столетий, и русский народ не знал того отрыва от родной почвы и потрясений, в результате которых из одной скифской ветви, прикрепленной к южнорусской степи, произошли запертые в сердце Кавказа осетины.

Эволюция религиозной системы алан давно уже привлекает внимание специалистов. Эта проблема имеет важное значение в изучении прошлого любого народа. Ведь единой общечеловеческой религии нет и не было. У каждого народа своя религия, свои обряды, своя «вера». Недаром на протяжении многих веков в народном быту вероисповедная принадлежность человека рассматривалась как признак этнической принадлежности. О человеке чужой национальности спрашивали, какой он «веры». В религиозной системе алан, динамически развивавшейся во времени, автора данной статьи интересует ее социальная функция. В принципе, любая религия - социальное явление, одна из форм общественного сознания, одна из форм «идеологических» отношений между людьми. Религия - не столько отношение человека к богу или богам, сколько отношение людей друг к другу - по поводу представлений о боге или богах. Надо согласиться с С.А.Токаревым в том, что и для чисто научного понимания религии и ее истории важнее всего не изучение имен духов и богов, не описание культовых обрядов, даже не догматическое содержание той или иной религиозной системы; нет, важнее всего изучение социальной функции религии.

Впервые мы встречаем подробную информацию о появлении и размещении сарматских племен или племенных объединений в Восточной Европе у Страбона. Карту Страбона относят к кон. III-нач. II или к кон. II вв. до н.э. Вторая датировка представляется более убедительной. Появление столь подробных сведений источника по этногеографии Северного Причерноморья и Северного Кавказа объясняется военными событиями периода Митридатовых воин. Сведения о восточных соседях аорсов даях Страбон заимствовал у Аполлодора. Страбон помещает между Истром и Тирасом (Днестр) гетов, далее до Борисфена тирогетов, за которыми иазигские сарматы, царские/иазыги, сарматы царские (сравни упомянутое разночтение у Аппиана о царских савроматах и языгах) и урги. Были сведения, что эти народы жили и на Истре, нередко по обоим берегам, смешиваясь с местным населением. По соседству с тирагетами и германцами в глубине страны жили бастарны, хотя об их локализации и обитании среди них иазигов, роксолан или других кочующих в кибитках автор высказывал сомнение. Между Борисфеном (Днепр) и Танаисом (Дон) обитали роксоланы, которых даже причисляли к бастарнам.

Аланское общество создало интереснейший тип военной культуры, являющийся новой ступенью ее развития у иранцев Восточной Европы. Чутко реагируя па все достижения научно-технического прогресса, аланы оперативно использовали их в военном деле, в связи, с чем комплекс вооружения и конского снаряжения оставался передовым па протяжении всего рассматриваемого периода. Сочетание в аланах черт кочевого и оседлого населения имело следствием выработку замечательного военного и боевого искусства, создание оригинальной фортификации.

Боевое животное - животное, используемое для ведения военных действий, как средство передвижения или как наступательная сила. У алан к ним относятся конь и собака. Появившиеся на исторической арене в I в. аланы сразу прославились своей конницей и разведением лучших пород лошадей (осет.: jæfs æfsa; (перестановка из æsfæ, aspa) - кобыла; wyrs/urs - жеребец; bairag - жеребенок, baræg - всадник). Действительно, роль коня в военном деле алан трудно переоценить, поскольку их войска практически полностью состояли из всадников на всем протяжении истории этого народа.

По сравнению с другими видами вооружения эта группа в аланских древностях представлена относительно небольшим количеством археологических находок. Кроме того, они хронологически распределены неравноценно.
Это, на наш взгляд, объясняется распространением после VI- VII вв. обычая не класть в могилу умершего оборонительного вооружения, причиной чему могут быть особенности восприятия аланами загробного мира, нашедшие отражение в нартском эпосе. Погибший воин должен был продолжить битву и на том свете (166, т.2, стр.174) (для этого с ним и хоронили его наступательное оружие), но нанести ему рану, а тем более убить его уже никто не мог (172, стр.215), т.е. в средствах защиты он больше не нуждался. Другого объяснения отсутствия в аланских погребениях после VII в. средств защиты мы не находим (конечно, возможно в единичных случаях их клали с покойным) поскольку даже в богатых княжеских погребениях и могилах профессиональных воинов с полными наборами всех видов наступательного вооружения они отсутствуют. А это уже нельзя объяснить дороговизной для подобных людей защитного вооружения, а тем более щитов.

К метательному относится оружие способное поразить противника на гораздо большем расстоянии, чем это можно сделать зафиксированным в руке оружием. Эта группа холодного оружия равно относится и к оружию боевых действий, и к оружию боевых искусств.