.
Меню
Главная
Археология
Этнология
Филология
Культура
Музыка
История
   Скифы
   Сарматы
   Аланы
Обычаи и традиции
Прочее

Дополнительно
Регистрация
Добавить новость
Непрочитанное
Статистика
Обратная связь
О проекте
Друзья сайта

Вход


Счетчики
Rambler's Top100
Реклама


К этнической принадлежности создателей Кобанской культуры Центрального Кавказа
Техов Б.В.

К этнической принадлежности создателей Кобанской культуры Центрального КавказаКобанская археологическая культура второй половины II и первой половины I тысячелетия до н.э. остается по сей день одной из наиболее ярких и богатых культур в древней истории всего Кавказа. По памятникам этой самобытной культуры создано большое число монографий и множество статей, в которых затрагиваются вопросы ее формирования, происхождения, ареала, контактов с синхронными археологическими культурами, но вопрос этнической принадлежности ее создателей конкретно еще никогда не ставился, а рассматривался на общем фоне других проблем.

Открыто и исследовано множество памятников, материалы из которых определяют значимость этой культуры для решения кардинальных проблем древней истории Кавказа вообще, Центрального в особенности. Главными памятниками, определяющими сущность и содержание кобанской культуры являются Кобанский могильник на северном и Тлийский на южном склонах Центрального Кавказа, об общности культур которых писалось еще в 1969 году.

Основной тезис, высказанный в этой работе, сегодня может быть рассмотрен значительно глубже, ибо есть возможность подойти к интересующему нас вопросу более конкретно и основательно.

Сравнительный анализ системы и элементов кобанских и тлийских археологических материалов удостоверяет одну бесспорную научную истину, суть и смысл которой заключается в том, что создатели кобанской культуры на северном и южном склонах Центрального Кавказа были генетически глубоко родственны. Их генетическое родство столь явственно, что оторвать их друг от друга не представляется возможным.

И возникает вопрос: как объяснить эту неразрывную генетическую связь между создателями двух выдающихся археологических общностей на Центральном Кавказе? Какие внутренние факторы являлись основой развития их культуры? С кем эти общности имели тесные связи? Чем они занимались? Что производили? и т.д.

Чтобы ответить на эти вопросы, понадобится сделать небольшой экскурс в глубины истории. Центральный Кавказ, территория которого расположена по обоим склонам Главного Кавказского хребта и ограничена на западе Эльбрусом, на востоке - Казбеком и тесниной р.Терек, являющейся условным рубежом между Центральным и Северо-Восточным Кавказом, являлся издревле местом пересечения многих миграционных процессов множества различных этносов. Еще в III тысячелетии до н.э. здесь жили наряду со многими кавказскими этническими группами этносы, говорившие на индоевропейских языках. Самыми древними из них были хетты. Они обитали на Кавказе издавна, но к концу III тысячелетия до н.э передвинулись в Переднюю Азию, где возникло царство хеттов и лувийцев. Правда, нельзя утверждать, что отдельные группы хеттов не сохранились на Кавказе. Миграция не предполагает полный и разовый уход населения из насиженных мест. Скорее всего отдельные племена хеттов остались на Кавказе, что подтверждается и данными лингвистики. В первой половине II тысячелетия до н.э. они слились с индоиранскими племенами, которые занимали пространство от Восточной Европы до Кавказских гор. Эти племена также двигались в сторону Передней Азии, но и они оставляли на прежних местах обитания немалое число людей-соплеменников, продолжавших развивать свою культуру. Естественно, что и они частично сливались с соседними племенами, но в местах компактного проживания неизменно сохраняли свою этническую индивидуальность. В эту древнюю пору на территории Северного Кавказа возникла и развивалась катакомбная культура, создателями которой ученые специалисты почти единодушно признают племена, говорившие на иранском языке. То же самое можно сказать о создателях срубной культуры.

В конце II и начале I тысячелетия до н.э. на Кавказе и в Северном Причерноморье обитали широко известные киммерийцы. Они также были ираноязычными племенами. Занимали они обширные пространства вплоть до Центрального Кавказа. Правда, киммерийцы жили преимущественно в степных просторах, и в горах Кавказа следов их материальной культуры по сей день обнаружено весьма немного.

Киммерийцев непосредственно сменили на местах их обитания (Восточная Европа и Кавказ) скифы. Они, равно, как и киммерийцы, были ираноязычными племенами, создателями высокоразвитой и богатой культуры. Скифы создали, пожалуй, самую высокую цивилизацию после эллинов. Они были столь близки к культуре древних греков, что способствовали распространению достижений греческой цивилизации среди различных сопредельных племен.

По показаниям археологических материалов, значительные группы скифских племен жили в степных просторах и в горах Центрального Кавказа. С конца VIII века до н.э. на предгорной равнине, а затем и в горах Кавказа появляются места обитания скифов, т.е. их поселения, могильники как в виде курганных, так и простых ямных погребений. Таким образом, материальная культура скифов получила широкое распространение на всем Кавказе, особенно в его центральной части. Во многих местах появились элементы скифской триады - виды скифского оружия, конской сбруи, звериного стиля - в изобразительном искусстве. Это явление ярко и неоспоримо подтверждается данными Кобанского и Тлийского могильников, многих древних захоронений, в которых обнаружены материалы, относящиеся к скифской культуре. А в двух могилах Тли рядом с костяками племенных вождей-воинов обнаружены скелеты наложниц, принесенных в жертву своим владетелям. Подобный обряд при захоронении реконструируется и в иранской традиции на основании сопоставления свидетельств Геродота и других античных авторов об удушении одной из наложниц вождя и принесении в жертву коней у скифов, с одной стороны и обнаруженного во втором Туэткинском кургане на Алтае захоронения женщины вместе с верховыми лошадьми. Сходные археологические данные, подтверждаемые известными арабскими источниками (Ибн Фадлан), обнаружены и в древнегерманской традиции. В древних захоронениях Тли обнаружены костяные и бронзовые наконечники ножен, на которых имеются изображения пантеры в характерном для скифов стиле. Такие изображения на наконечниках ножен имеются также в материалах Кобанского могильника. В погребальных комплексах этих двух памятников широко представлены железные акинаки, секиры, ножи, предметы конской узды и т.д. На территории Центрального Кавказа (как на северном, так и на южном склонах) обнаружено множество материалов, связанных со скифской культурой и свидетельствующих о их пребывании не только в этом конкретном регионе, но еще далее в Закавказье, где памятники скифской культуры имеют широкий ареал распространения - от Еревана, Мцхеты и до Сухуми.

Значительная часть скифов вела кочевой образ жизни, связанный с организацией частых военных походов. По свидетельству Геродота, скифы в VII в. до н.э. через Закавказье двинулись в поход в Переднюю Азию и господствовали там 28 лет. Потом были разбиты мидийским царем Киаксаром, и часть из них вернулась на Кавказ, другие направились в Среднюю Азию. С территории Закавказья, вернувшиеся из военного похода скифы двинулись в Северное Причерноморье, но часть из них осталась на территории Закавказья, где у них уже было государственное образование, называемое первым скифским царством, существование которого письменные источники фиксируют на протяжении 80 лет. Локализуют это царство по-разному - от современного города Гянджи до Муганской степи, но само его существование несомненно. По мнению И М. Дьяконова, после того, как Киаксар перебил скифских вождей, основная часть скифов ушла в Северное Причерноморье, однако вследствие внутренних распрей часть их осталась в Закавказье и добровольно подчинилась мидийскому царю. В дальнейшем, после 593 г. до н.э., произошло столкновение между скифскими вождями и Киаксаром, приведшее к мидийско-лидийской войне и к полной ликвидации независимого Скифского царства. Таким образом, есть основание полагать, что в начале VI в. до н.э. Скифское царство в Восточном Закавказье прекратило свое существование и вошло в состав Мидии.

По мнению Дж. Халилова, на территории Азербайджана скифы имели какую-то опорную базу, где после очередного похода они приводили в порядок свое войско и готовились к следующим набегам. Он допускает, что скифы имели там гарнизоны для охраны военной добычи и дани. Но сколько-нибудь ощутимых признаков «скифского царства» в Азербайджане нет. По его мнению, скифы, вероятно, и не нуждались в нем. Это было сказано ни сегодня, ни вчера и поэтому суждение Дж. Халилова не может быть принято как аксиома. Более того, на сегодня накопилось такое количество археологических материалов, которое свидетельствует в пользу письменных источников, повествующих о существовании Скифского царства в Закавказье в VI в. до н.э.

Начиная с V в до н.э. в Северокавказских степях, где обитали скифы, осели савроматы (с IV в. до н.э. - сарматы). Они в III в. до н.э. вытеснили из многих мест своего проживания скифов, оказавшихся сосредоточенными в Крыму, где в годы царствования Скилура они достигли высокого уровня культурного, политического и военного развития. К концу III в. до н.э. скифы утеряли свою политическую самостоятельность, потерпев поражение от готов.

От занявших территории скифов ираноязычных сарматских племен постепенно выделились аорсы, сираки, роксаланы, аланы. Именно аланы стали известны на территории Центрального Кавказа с I в. н.э. самым грозным в военном отношении племенным союзом, занимавшим обширные степи между Азовским и Каспийским морями, способствовавшими укреплению как внешних, так и внутренних позиций народов, проживавших в регионах Северного Кавказа и Закавказья. Аланы, начиная с I в. н.э. стали принимать активное участие в политической истории Закавказья, в частности Иберии (Восточная Грузия). Об этом свидетельствуют письменные источники, сохранившиеся на греческом, латинском, еврейском, армянском, грузинском и других языках. Аланы продолжили традиции, как бытовые, так и военные, своих непосредственных предков сарматов и скифов.

По сообщению Геродота «скифы снимают головы тех, кого они убивают в сражении, и приносят их к царю: только воин, принесший голову врага, получает право на долю добычи. Затем они скальпируют головы следующим образом: они делают круговой надрез над ушами и отдирают кожу путем встряхивания. С помощью бычьего ребра они соскабливают приставшее к коже мясо, а кожу мнут потом между руками. Когда она становится мягкой, они делают из нее утиральник для рук, который подвешивают к уздечке своего коня и которым они похваляются, ибо, чем больше у скифа таких утиральников, тем больше у него славы и почета. Есть и много таких, которые делают себе плащи из таких человеческих скальпов, сшивая их вместе на манер пастушеских плащей».

А вот что сообщает Аммиан Марцеллин об аланах: «Они (аланы) ничем так не хвастаются, как убиением какого-нибудь человека, и, в виде славных трофеев навешивают, вместо украшений, на своих боевых коней кожи, содранные с отрезанных голов убитых».

Можно привести и другие примеры, как например, по сведениям того же Аммиана Марцеллина, аланы не знают других богов, кроме Марса, которому поклоняются в образе обнаженного меча, воткнутого в землю. По сведениям же Геродота, скифы тоже поклоняются Аресу, символом которого является акинак, коней и скот в жертву ему приносили больше, чем прочим богам. Можно было увеличить количество подобных сравнений и примеров, но нашей задачей является осмысление и постановка другого научного вопроса и поэтому ограничимся сказанным выше.

Как уже отмечалось, в течение тысячелетий не было такого периода времени, когда бы на территории Кавказа, особенно в его Центральной части, не обитали племена индоевропейцев и иранцев, носители ираноязычной традиции. Шли миграционные процессы, кочевой образ жизни заставлял многие племена уходить с насиженных мест обитания, но на территории Центрального Кавказа всегда оставались группы ираноязычных племен.

Анализируя археологические материалы и данные древних эпических сказаний, на каждом шагу сталкиваешься с фактами, говорящими о связях, восходящих к древним ираноязычным обитателям Кавказа. Остановлюсь на одном показании знаменитого Нартовского эпоса, связанном с хеттским населением древнего Кавказа. Главные герои эпоса говорят кроме родного языка еще и на хаттском /хати+аг æвзаг/ языке. И, видимо, такое знание не представляло собой большой трудности - оба языка были из одного языкового гнезда, индоевропейского! В осетинской речевой практике до сих пор говорят о невнятно говорящем человеке: «Ты что, на хаттском (хати+агау) языке говоришь?!» (Дж хорзжхжй, хатиагау дзурыс мийаг?).

От племен, живших на Кавказе в первой половине II тысячелетия до н.э. и говоривших на одном из иранских языков, осталась высокоразвитая археологическая культура - катакомбная. Основной элемент этой культуры - для покойника вырывали прямую четырехугольную яму, а потом в одной из продольных стенок делали еще другую боковую яму - пещеру, куда помещали покойника. Этот элемент погребения у осетин известен по настоящее время.

Археологические материапы, сохранившиеся в Кобанском и Тлийском могильниках со времен индоиранцев, свидетельствуют о том, что конь в те времена уже использовался в качестве транспортного средства. Об этом говорят не только бронзовые статуэтки, но и графические изображения на поясах, топорах и других предметах. Использование лошади в такой функции, естественно, вызывалось горными условиями, где по пешим тропам лишь лошади было под силу тащить тяжелые вьюки.

Однако уже позднее, в собственно скифское время, лошадей приносили в жертву в честь покойника. В могилы бросали головы и ноги коня, а плоть животного съедали люди. В двух могилах в Тли были обнаружены именно такие захоронения: конские черепа лежали с человеческими костями и содержали бронзовые и железные удила, костяные и роговые трехдырчатые псалии и другие предметы узды.

В горных районах Центрального Кавказа конские захоронения начинают встречаться со скифского времени, что свидетельствует о значении жертвоприношения в быту скифов. По сведениям Геродота, скифы приносили коней в жертву не только умершим, но всем богам своего пантеона. Они на царских похоронах совершали жертвоприношение коня, а на поминках, совершавшихся через год после смерти царя, умерщвляли еще пятьдесят коней. Последних скифы приносили в жертву Аресу, символом которого являлся акинак. Массагеты же, по сообщению Геродота, почитали единственного бога - Солнце, которому они также приносили в жертву коней; Солнце считалось самым быстрым богом, ему нужно было приносить в жертву коня - самое быстрое существо на свете. В индийских и иранских источниках кони часто уподобляются птицам. Сравнение коня и птицы характерно и для других индоиранских народов. В нартовском эпосе осетин фигурируют крылатые кони, летящие, как птицы, по небу. Таков конь одного из главных героев эпоса - Хамыца, белый как лебедь, «летящий по воздуху, как коршун, обгоняя ветер».

В религии древних иранцев культ коня занимал центральное место. Конь фигурировал в царском заупокойном культе в Иране. По Страбону и Арриану, муги-жрецы, жившие при гробнице Кира, ежемесячно приносили духу покойного царя в жертву лошадь. Жертвоприношением коня сопровождались похороны царя и знати у ведических ариев. Приносился в жертву белый конь, и называлось это жертвоприношение «ашвамедха», многие детали которого прямо перекликаются с обрядом жертвенного заклинания коней на царских похоронах у скифов.

В гимне ведических ариев, певшемся при погребении коня, животное выступает в роли посредника между миром людей и богов, его просят отнести умершего на третье небо, в обитель Варуны, провести умершего путем, по которому вслед за первым человеком и первым царем ариев Ямой пришли на верхнее небо, вечные луга и пастбища Ямы, все умершие предки. Здесь конь уподобляется солнцу, а его путь на небо сравнен с полетом.

В «Ригведу» наряду с гимнами богам включено несколько гимнов обожествлявшимся коням, названным поименно. Божественный конь Эташа описывается в «Ригведе» как везущий колесницу Солнца. Коль скоро речь зашла о колеснице, приведем один фрагмент из композиции богато орнаментированного пояса из погребения № 350 Тлийского могильника с изображением колесницы, которую везут две лошади, а колеса повозки имитируют эмблему Солнца. Как бы то ни было, но в этом изображении есть какая-то связь с колесницей, которую везет божественный конь Эташа, описываемый в «Ригведе». Весьма интересное сопоставление можно сделать с формулой посвящения коня у осетин, когда конь выступает в роли связного с загробным миром. Он должен понести умершего в дальний путь, пока не достигнет соответствующего места в загробном мире. Посвятитель, произнося имя умершего, говорит: «Вот тебе конь, будь светел! Будь светел! Будь светел! Но лишь только взденешь ты ногу в серебряное стремя, конь три раза скакнет с тобой, высоко в небо и три раза опустится в бездну. И поедешь ты на этом коне в страну мертвых. Долог и труден путь в страну мертвых. На спусках и подъемах конь твой да не споткнется, и да не устанет, а на равнине пусть летит птицей. Вот достигнешь ты пересечения трех дорог: слева дорога широка, но не езжай по ней, она сведет тебя с твоими кровниками, и погибнешь ты, не достигнув страны мертвых. Справа дорога ровна, но не езжай по ней, погибнешь там вместе с конем от лишений пути, не достигнув страны мертвых. Средняя дорога гориста и узка, она вьется над бездной, то уходит за облака, то спускается в низины ущелья. Путь этот страшен, путь этот долог, но путь этот твой, он приведет тебя в страну мертвых».

Если у ведических ариев жертвенный конь несет умершего на третье небо, то у осетин этим третьим небом является загробный мир, где властителем является Барастыр. Он открывает и закрывает ворота царства мертвых и не принимает никого после заката солнца. Видимо поэтому все погребальные церемониалы происходят у осетин в середине дня (до 15 часов).

Небезынтересно вспомнить путешествие одного из главных героев Нартского эпоса Сослана в царство мертвых, чтобы достать листья дерева «аза», которые нужны были ему для уплаты калыма (железный замок, сто туров, сто оленей и другой скот, с ними и листья «аза»), запрошенного с него дочерью Солнца Ацирухс.

В царстве мертвых перед Сосланом развертываются одна за другой странные и причудливые сцены, которые, как ему объясняет потом его покойная жена, рисуют воздаяние, ожидающее людей за добрые и злые дела. Описание загробного мира с его чудесами повторяется в таком же точно виде в обрядовой формуле посвящения коня покойнику. Существует точка зрения, что арийская среда скотоводов Восточной Европы, которыми были иранцы и протоиндийцы, еще в бронзовом веке положила начало обряду конских захоронений, указывающему на то, что у них конь впервые стал верховым животным. Конские захоронения не только символизировали сопутствие этих животных душам умерших в потустороннем мире, но так же служили ритуальной, пищей, как и туши других животных. У большинства народов древности не только конь, но и другие животные были связаны с религией и мифотворчеством. У одних они становились объектами религиозного почитания, у других - жертвоприношения домашних животных превращаются в неотъемлемую часть отправления многих культов.

Обряд посвящения коня остался на Кавказе от индоиранских племен и от них был позаимствован многими кавказскими народами, справлявшими его при погребальных ритуалах. Как в скифское время, так и позднее умерщвленного коня целиком хоронили вместе с умершим или в отдельной яме, но эту форму обряда сменила другая, при исполнении которой коня уже не умерщвляли, а делали на ушной раковине надрез и это значило, что конь уже посвящен навеки умершему и по праву принадлежит ему в загробном мире.

Такой обряд посвящения коня по сию пору широко бытует в Осетии. Следует отметить, что у многих народов при исполнении обряда не присутствовали такие важные элементы как речь посвятителя, обрезание кончика уха у коня и т.д. На древнем могильнике у с.Тли во всех исследованных захоронениях были обнаружены следы огня или остатки сожженных плах. В некоторых погребениях четко были видны остатки тонких сожженных досок по сторонам могильной ямы и над ней. В могилах еще до захоронения покойника разводился огонь, а вслед за этим горящие уголья засыпались землей, на которую укладывали тело покойника, что позволяло придать ему скорченную позу.

Разведение огня в могиле совершалось для «очищения» ее, а это связано в свою очередь с индоиранским мировоззрением в древнюю эпоху. Обряд разведения огня сохранился в осетинском погребальном обряде до наших дней, но ныне огонь разводят уже не внутри могильной ямы, а на могиле после похорон, в течение трех вечеров подряд. Это реальный реликт известного у древних индоиранцев похоронного обряда в осетинском быту.

И еще одна деталь. В шести захоронениях Тлийского могильника было обнаружено по одному красиво украшенному тонкой и узкой бронзовой лентой посоху. Они были возложены на покойника. Навершия шести палок-посохов представляли собой скульптурные фигурки быка, овцы и тура. На седьмом посохе навершие содержало изображение передней части тела пантеры. Еще недавно такие «украшенные» посохи носили пастухи и подпаски. Делали их сами пастухи из молодых побегов орешника и вербы. Любопытно отметить, что отзвук этой традиции - ношение молодыми пастухами «украшенных» палок - сохранился до наших дней в формулах проклятия. Много раз слышал, как женщины, проклиная пастухов за какую-либо потраву, зло выговаривали: «Да положат в твою могилу твою пастушью палку» или «Да положат тебе на грудь твою палку» и т.д. и т.п.

Ясно, что и эти формулы проклятия возникли на основе древнего похоронного обряда - класть с покойником орудие его профессионального труда. Связь этих формул с предметами, обнаруженными в Тлийских могилах, несомненна.

При исследовании Тлийского могильника было замечено также, что каждая могила содержала подстилку из серой твердой глины. Толщина слоя достигала 10-15 см. Это также является одной из деталей древнего похоронного обряда, характерного для ираноязычных племен в древности. Особое распространение этот обряд получил у сарматов в виде известковой засыпки. За последние годы подстилка из деревянных плашек и засыпка из мелких известковых камней погребенного зафиксированы почти во всех погребениях Гусаринского могильника в Куртатинском ущелье Северной Осетии.

Во многих могилах Тли обнаружены также кости животных (козленка, ягненка, овцы). Некоторые из этих жертвенных животных хоронились с покойниками заживо, другие же - предварительно были зарезаны. В одной могиле найден целый костяк овцы в лежачом на левом боку положении. Захоронение с покойником жертвенных животных было также характерно для ираноязычных племен, в особенности же сарматских. Об этом свидетельствуют многие погребения Гусаринского могильника в Северной Осетии, Тлийского, Отырфазского, Монастерского, Кливанского в Южной Осетии.

Все эти детали и многое другое, не упомянутое нами, говорят о том, что с незапамятных времен на Кавказе в ряду других племен жили и развивали свою материальную и духовную культуру многие индоевропейцы, начиная с хеттов. Со временем индо-иранцы, значительная часть которых осела в ареале Центрального Кавказа, оказались в окружении кавказских этнических групп. Многие черты их культуры и языка (особенно лексики) были усвоены соседями. Но и сами многое восприняли от соседей. Такое этнокультурное взаимовлияние было закономерным явлением. Этнокультурная изоляция была бы противоестественной и маловероятной.

Само собой разумеется, что индоиранцы, обосновавшиеся на Кавказе, в процессе тысячелетних контактов с кавказским окружением в сфере материальной и духовной культуры постепенно «окавказились», навеки закрепившись в центральной части Кавказа. Но иранские племена никогда не теряли свой язык и свою самобытную духовную культуру, особенно, же в тех регионах, где они проживали компактно, а такими регионами были северные и южные склоны большого Кавказа. Во второй половине II и в первой половине I тысячелетия до н.э. именно в этих регионах возникла и развивалась их материальная культура. В специальной литературе эта культура известна под названием кобанской, т.к. предметы этой культуры впервые и в наиболее самобытной форме выявлены у села Верхний Кобан в Северной Осетии. Можно полагать, что создатели и носители этой археологической культуры были ираноязычными племенами.

В Тлийских погребениях на всех женских скелетах, даже на скелетах малолетних девочек неизменно обнаруживались на ногах бронзовые кольца, на руках - бронзовые браслеты, а на многих женских скелетах с завидным постоянством наличествовали на всех пальцах рук, кроме больших, перстни из тонкой бронзовой ленты. В большом количестве встречались бусы и бронзовые украшения.

И если спросить - у кого из современных народов сохранилась такая традиция женских украшений в качестве этнографического признака? - ответ будет однозначным: у индийских народов. Ни одна женщина у этих народов не обходится без вышеперечисленных украшений. И точно такую же картину мы видим у племен, живших в древности в Кобане и Тли. Материалы из этих двух памятников подтверждают сведения Страбона о том, что горную зону Иберии (южный склон Центрального Кавказа, где расположены Тлийский, Стырфазский и другие памятники) населяют многочисленные и воинственные племена, живущие по обычаям скифов и сарматов, которым они и соседи, и родичи; занимаются они, впрочем, и земледелием и в случаях тревоги собирают много десятков тысяч войска, как из собственной своей среды, так и из числа равнинных.

Таким образом, если до сих пор сведения Страбона не подтверждались данными археологии, то сегодня материалы Тлийского, Стырфазского, Кобанского и других могильников подтверждают это. На предметах как Кобанского, так и Тлийского могильников чрезвычайно часто встречаются изображения змеи Особенно часты эти изображения на топорах, поясах, пряжках и предметах утвари. Они ясно говорят о том, что древние обитатели Кобана и Тли были поклонниками культа змеи. И характерно, что культ змеи по сей день •сохранился в осетинских народных верованиях.

Поклонение змее и в наше время широко распространено среди народов Индии. Возводят ей даже специальные молельни. И если спросим, какой этнос мог оставить так часто встречающиеся изображения змеи на бронзовых предметах Кавказа? Бесспорно, индоиранцы. Оставшиеся здесь на Центральном Кавказе племена после миграции основной части индоиранцев в Переднюю Азию.

На бронзовых топорах, поясных пряжках, налобных повязках- диадемах и других предметах наличествуют изображения свастики, которые также связаны с древней культурой индоиранцев. Свастические изображения служат излюбленными орнаментальными мотивами на многих величественных храмах сегодняшней Индии. На многих бронзовых предметах Кобана и Тли часто встречаются такие орнаментальные мотивы, которые если не тождественны, то исключительно близки аналогичным мотивам в древнеиранской культуре. Вспомним хотя бы бронзу Луристана, богатейшие материалы из Иранского Курдистана и т.д.

Сказанное выше дает нам основание сделать неоспоримый вывод: археологическая культура, создававшаяся на северном и южном склонах Центрального Кавказа (Кобан, Тли) во второй половине II и первой половине I тысячелетия, принадлежит тем индоиранским племенам, которые остались и обосновались на Центральном Кавказе после передвижения основной их массы в Переднюю Азию. Передавая на протяжении тысячелетий из поколения в поколение свою культурную традицию, свои духовно-творческие достижения, они обогащали древнекавказскую цивилизацию яркими, самобытными памятниками материальной и духовной культуры.

И ныне утверждение многих историков о том, что будто осетинский этнос появился на Кавказе в I веке нашего летоисчисления, смешался с местным аборигенным населением, передал ему свой иранский язык, восприняв взамен местную культуру, и развивал ее далее своим трудом и творчеством, можно считать необоснованным.

Данные археологии свидетельствуют в принципе об ином этногенетическом процессе. Аланские племена, выделившись из сарматского племенного объединения и обосновавшись на территории Центрального Кавказа, слились с родственными им по языку и культурной традиции племенами древних индоиранцев, живших здесь со второго тысячелетия до н.э. И лишь по этой причине могло произойти скорое и естественное слияние двух этнических массивов - они, эти племена, были ираноязычными; этническое, культурное и языковое родство способствовало их быстрой этнической «адаптации», их слиянию в один этнос. Осетины, таким образом, вовсе не пришельцы с какой-то другой планеты и не гости, как это стали повторять многие публицисты от науки, малокомпетентные в вопросах истории, а формировались на Кавказе и являются одним из древних его народов. Осетинский народ - продолжатель традиции создателей Кобанской культуры, их наследник, преемник и продолжатель их духовно-культурной и языковой традиции. Лишь этим объясняется тот факт, что осетинский народ является носителем индоевропейской языковой традиции, ее иранской ветви на Кавказе. По справедливому замечанию французского ученого Жоржа Дюмезиля, по языку и фольклору осетины оказались одним из самых бережно относящихся к традициям индоевропейских народов. Осетинский язык потому остался иранским, что здесь, на Центральном Кавказе, индоевропейская языковая традиция жила и развивалась, обогащалась и видоизменялась по своим внутренним законам на протяжении тысячелетий непрерывно, из поколения в поколение, сохранившись вплоть до наших дней и сохранив неоглядную историческую перспективу развития и функционирования.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Автор: Humarty   

Популярное

Поиск

Опрос

Через поисковую систему
По ссылке
По совету знакомых
Через каталог
Другое



Календарь
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив
Сентябрь 2015 (3)
Август 2015 (2)
Июль 2015 (7)
Июнь 2015 (10)
Май 2015 (9)
Апрель 2015 (4)

Реклама