Этнографическое наследие Коста неоднократно становилось предметом специального исследования. Но изучая вклад Коста в развитие этнологии осетин литературоведы, историки и этнологи ограничивались разбором его очерка «Особа» и констатацией элементов патриархального быта в поэтических произведениях. Такой подход правомерен лишь с позиций традиционной науки, главным предметом исследования которой считались архаичные аспекты культуры. Долгое время в этнологии традиционность и патриархальность трактовались как непосредственное выражение, основной элемент этнического начала общественной жизни. Сложившаяся ситуация способствовала обстоятельному историко-этнологическому изучению архаических институтов в доклассовых и раннеклассовых обществах Северного Кавказа, но на долгие годы оставила в тени многие фундаментальные проблемы общественного строя и быта на рубеже XIX - XX веков. В осетиноведческих работах тоже изучались традиционные институты, воспроизводилась патриархальность крестьянской жизни и вовсе не затрагивались или рассматривались очень бегло проблемы, связанные с трансформацией традиционной культуры и быта в результате развития капиталистических отношений и проведения ряда административных реформ во второй половине XIX века.

Этот пробел стал восполняться только в последнее время, изучение пореформенного быта - относительно новое направление этнологической науки вообще, и осетинской в частности.

Оно требует источников, не просто фиксирующих традиционные элементы быта, а показывающих их динамику в условиях новой социально-экономической ситуации.

Возможно, Коста не предполагал, что таким источником станут со временем его статьи, посвященные, казалось бы, далеким от этнологии сюжетам. Свой вклад в развитие этой науки он видел в изучении архаичных норм культуры и быта. Коста убеждал современников в необходимости более тесного общения с народом, изучения его традиций, обычаев, фольклора. Он предупреждал, что через несколько десятков лет «...заглянуть в прошлое туземцев Кавказа, доживших с незапамятных времен до XX столетия без своей собственной письменности, будет совершенно невозможно». Коста призывал к грамотному, научному изучению культуры туземцев, неоднократно выступал в печати с критическим обзором, с анализом ошибок и неточностей, которые допускали многочисленные путешественники, бытописатели, представители местной интеллигенции. Эта деятельность Коста способствовала становлению осетинской этнографии как науки.

Вместе с тем, Коста жил в пореформенное время и был очевидцем интересующих нас явлений. Поскольку он «...откликался буквально на все проблемы устройства Кавказа, ...превосходно знал и местные условия, и исторические особенности кавказских народов, их нужды», его статьи являются очень ценным источником. Они дают представление об эволюции традиционного хозяйства, межнациональных отношениях, трансформации системы внутреннего управления, изменениях в материальной культуре, в традициях, в обрядности.

Актуальные новости шоу-бизнеса. Звезды новости шоу бизнеса.

На пореформенное время приходится целый ряд административно-территориальных реформ, размежевание земель на равнине, освобождение зависимых сословий. Эти обстоятельства ускоряли процесс проникновения и развития капиталистических отношений, создавали предпосылки для вовлечения Осетии в систему всероссийского рынка. Оживление торгово-экономических отношений, рост рыночных связей, переселение многих горцев на равнину, возникновение мелкой фабрично-заводской промышленности неизбежно вели к ломке традиционного хозяйства. Острое безземелье, необходимость аренды земли под пахоту и покосы, покупки сена, зерна, необходимость уплаты денежных государственных повинностей приводили осетинских крестьян к тому состоянию, которое принято называть «раскрестьяниванием». Коста принимал самое активное участие в обсуждении этих проблем. Он хорошо понимал прогрессивное значение развития капитализма в крае, ратовал за неуклонный подъем производительных сил путем разработки новых месторождений, строительство промышленных предприятий, развитие сельского хозяйства. Но Коста видел, что капитализм ведет к обнищанию горцев, а административные реформы обрекают их на хаос и произвол. Он неустанно выступал против ограбления общинных земель, истребления лесов, эксплуатации горцев, уничтожения их традиционных хозяйственных занятий. В «Открытом письме к осетинской интеллигенции» Коста писал, что «расплодившиеся повсеместно мелкие лавочники, с гнилым ситцем, залежалым хламом и разными негодными отбросами, всецело завладели трудом кустарей, меновой торговлей, доводя до минимума действительную стоимость кустарных изделий и перепродавая их в городах втридорога». Он призывал к возрождению кустарных промыслов, требовал избавления кустарей от гнета многочисленных скупщиков, предлагал открыть в городах специальные магазины для реализации кустарной продукции.

Развитие промышленности, а также политика правительства, направленная на создание в Осетии опоры в лице казачества, изменили этнический состав. Здесь появились казаки, переселенцы из внутренних губерний России - Харьковской, Черниговской, Екатеринославской, Вятской и других, армяне и греки из Турции, немецкие колонисты, грузины из Кутаисской и др. губерний. Коста проявлял большую заботу о переселенцах. В статье «На чужбине» он писал об ужасающем положении мигрантов из Киевской губернии, ставших жертвами эпидемии малярии, призывал оказать им содействие . Коста очень беспокоили обострения межнациональных отношений, он пытался понять их причины. В статье «Неурядицы Северного Кавказа» он указывал на то, что ставленники кавказской администрации разжигают вражду между отдельными горскими народами, между горцами и русским казачьим населением. Горцам запрещали жить в городах, в иноэтнических хуторах. Земельные наделы казаков и по количеству, и по качеству намного превосходили наделы горцев. Такая политика, по мнению Коста, приводила к межэтническим конфликтам, к переселению массы горцев Северного Кавказа в Турцию.



страшилки

Довольно значимо творчество Коста для изучения системы внутреннего управления сельских обществ. Известно, что главным органом управления у осетин был «ныхас» - общинное собрание, где решались все хозяйственные, военные, политические, семейные проблемы общинников, где «...присутствующие находили себе большую пищу для развития ума, ловкости, физического воспитания и вообще для развития своего мировоззрения». В связи с проведенными административными реформами и развитием товарно-денежных отношений «ныхас» претерпел существенные изменения, сохранив лишь внешние атрибуты традиционного собрания. Трансформация его слабо освещена в специальной литературе, а в работах Коста содержится масса сведений о деятельности этого органа управления. Он писал, что администрация признала традиционные сходы нецелесообразными ввиду «...беспорядочности ведения прений... и составления приговоров, совершенно не согласных с интересами общества и мнением большинства», поэтому было решено преобразовать сельские сходы так, чтобы каждые десять домохозяев выбирали из своей среды по одному представителю на сход. Трудно понять, почему ныхас, веками считавшийся школой осетинского этикета, стал вдруг беспорядочно вести прения. Тем не менее, он действительно был признан нецелесообразным. Собираясь исключительно по указанию старосты или других должностных лиц, пореформенный сельский сход утрачивал свою демократическую сущность. В статьях Коста содержатся отрывочные сведения о функциях нового схода, которые дают возможность определить нужды и требования крестьян. В компетенцию схода входили вопросы земельной аренды. В начале XX века в горной части Осетии появились предприниматели, стремившиеся заключать соглашения с общинными сходами на право разведок и добычи руд на их землях. В заметке «Способ переговоров с обществом» Коста рассказывал, что сельский сход Ардона ответил отказом на предложение г. Фильковича отдать ему полосу общественной земли под проектируемую железную дорогу сроком на 60 лет по 3 рубля за десятину, посчитав такие условия невыгодными. Никакие угрозы, никакие «пенсии» старейшинам не повлияли на решение схода. Сельские сходы решали вопросы о создании удобных путей сообщения, о строительстве общественных зданий, об открытии школ. Коста отмечает, что у пореформенного сельского схода появились и качественно новые функции: «...проверка казначейских книг, наличности общественных сумм, составление смет расходов и приходов по селению на будущие годы». За растрату общественных денежных сумм сельский сход приговаривал к удалению из общества. Такой случай Коста зафиксировал в сел. Ольгинское. Его статьи дают возможность судить и о деятельности старост. В статье «Не везет нам на старшин» Коста отмечал, что старостами чаще всего бывают урядники, юнкера, казаки, которые зачастую заботятся только о своих личных интересах, разворовывают общественную собственность. Возвращаясь к этой проблеме в работе «Неурядицы Северного Кавказа» он писал, что «порядок назначения старшин, несомненно, во многом способствует безуспешности борьбы их с преступлением. Общество, лишенное права выбора из своей среды заведомо достойнейшего занять эту ответственную и весьма серьезную в жизни сельского населения должность, считает себя нравственно свободным от всякого содействия успешности мероприятий старшины, ставшего над ними по «постороннему» назначению.

Безразличное отношение к нему переходит обыкновенно в неприязнь, если старшина к тому же не коренной житель подчиненного ему селения, прямо во вражду, если он другой национальности и бесцеремонно третирует духовно-национальные особенности и традиции подведомственных его власти туземцев».

Поэтому Коста неоднократно писал, что старосты должны избираться самим обществом, из его среды.

Не могли остаться незамеченными для Коста изменения в материальной культуре осетин. В поэме «Фатима» он описывает реальные картины, порожденные новым временем.

«... Изменился аул,
Вместо сакли - турлучная хата...
И обои; и печи.. Висят зеркала,
Вместо шашки - ружья, пистолета... ...
Изменяется все - и язык, и наряд..».

В отличие от многих своих современников Коста воспринимает эти новации быта без особого восторга. Ему явно не по душе «переряживание»... гордого горца из его поэтического национального костюма в костюм европейского лакея.».

Коста с величайшим вниманием относился к традициям народов Кавказа, призывал к возрождению лучших из них. Его очень беспокоило, что «неравная борьба капитала с местными традициями... может привести если не к вымиранию, то к полнейшему экономическому или нравственному упадку населения». Коста неоднократно писал, что администрация постоянно вымогала от осетинских обществ приговоры об уничтожении «постыдноварварского» калыма», «позорно-суеверного хист» (поминок) и т.п. «диких и разорительных» обычаев. Его возмущали выступления в печати некоторых «передовых» осетин, которые предлагали отказаться от традиционного гостеприимства, от обычаев и обрядов общинного и семейного циклов как от вредных и разорительных. Возмущение Коста было вызвано не только его бережным отношением к культуре народа, к его традициям, но и обеспокоенностью судьбой крестьян, безжалостно наказываемых администрацией за нарушение новых законов. Коста убеждал в том, что «...пока осетин глубоко верит, что каждый покойник на том свете нуждается в пище и питье и что священная обязанность родственников покойного - доставлять им эти предметы потребления в установленном порядке и количестве, до тех пор невозможно сознательное уничтожение в народе «суеверных» и «разорительных» поминок. Добиваться же этого посредством штрафов и бессмысленно, и жестоко...». Бессмысленно, потому что крестьяне свою обрядовую жизнь не представляли иначе. Жестоко, потому что подвергались за это бесконечным штрафам. Вместо штрафа отбирали не только последнее имущество (корову, арбу, телегу), но даже надочажную цепь, что особенно возмущало Коста. Ведь цепь считалась величайшей домашней святыней, была атрибутом многих важных обрядов семейного цикла. По традиции, цепь могла быть вынесена из осетинского дома только в том случае, если в нем не осталось мужчин.

Коста выступал против судебного устава, в котором не учитывались национальные особенности осетин. Устав о предупреждении и пресечении преступлений запрещал ношение оружия, а уложение о наказаниях очень строго карало сопротивление властям, грабеж и кражу, если при совершении этих преступлений подсудимый был вооружен. Но для осетина кинжал был неотъемлемой частью национального костюма, фамильной драгоценностью, с которой он не расставался. Поэтому всякое сопротивление со стороны осетина рассматривалось как вооруженное, грабеж как - разбой, любое хищение - как водруженная кража. Новый закон запрещал кражу девиц. Но ведь у многих кавказских народов брак умыканием являлся традицией свадебной обрядности. Коста считал, что с такими явлениями, как кража лошадей, окруженная определенным ореолом молодечества, и кровная месть, нужно бороться не методами тяжких наказаний, а при помощи нравственного просвещения. Коста защищал не только осетин. Он прекрасно знал традиции, обычаи, нравы кабардинцев, черкесов, ингушей. Все они были одинаково безоружны перед произволом администрации и гнетом капитала.

Коста постоянно убеждал администрацию Терской области в том, что одним росчерком пера и даже общественным приговором нельзя уничтожить того, что создавалось и поддерживалось веками.

К сожалению, эта здравая мысль была проигнорирована не только царскими чиновниками, но и администрацией более поздних лет, которая не извлекла уроков истории и до недавних времен продолжала наступление на традиционную культуру при помощи различных уставов и постановлений.