Именитые нарты сидели на собрании своем в резных своих креслах. Совет держали они о судьбе нартовского народа. И один из старейших нартов сказал:
- Нарты только до тех пор были настоящими нартами, пока небо не смело греметь над их головами, когда умели они умирать за свой народ, и когда каждый умел сдерживать свои страсти. Нарты были тогда настоящими нартами, когда из уст нартовского человека выходила одна лишь правда. Наш народ только тогда может называться по-настоящему народом, когда гордо держит он голову и ни перед кем ее не клонит. Высокие двери делали в наших домах, чтобы входить в дом, не сгибая головы. Не хотели мы, чтобы подумал Бог, будто мы кланяемся ему!
И взял тут слово второй старейшина:
- Соседние народы только до тех пор завидовали нартам, слава о нартах только до тех пор разносилась по всему миру, пока воздержаны были нарты в еде и знали меру в питье ронга. Не предавались обжорству и разгулу, как предаются сейчас, и от чрезмерного пьянства не теряли стыд, не теряли отвагу и разум.
- Только до той поры народ наш может называться нартовским народом, пока младший будет уважать старшего и почет оказывать ему, пока все мы будем прислушиваться к словам друг друга и пока никто из нартов не будет из-за женщины терять свое достоинство и свою совесть, - так сказал третий старейшина.
Вынесли тут к нартовским старейшинам три куска сукна - славное сокровище, сохранившееся от предков. Один из этих кусков взял в руки Урузмаг и сказал:
- Этим сокровищем старейшие нарты награждают того из молодых нартов, кто обладает наибольшей мудростью, отвагой и благородством. Кто из нас решится взять это сокровище?
И вдруг вышел вперед Хамыц и сказал:
- Этот кусок сукна беру я себе.
Зашумели тут все нарты.
- Вот так так! Да ведь ты издавна пугаешься даже тени своей и смолоду до дня старости твоей ни разу не взглянул в глаза человеку, - говорили они ему.
И ответил тут Хамыц:
- Я не буду с вами спорить. Нет во мне таких доблестей, которыми мог бы я похвастаться, но я, нартовские старейшины, прошу прощения у вас за нескромность. Есть у меня сын Батрадз. Кто сравнится с ним в храбрости и отваге? Ни одного пятна нет на чести его, и никому не позволит он совершить при себе бесчестье.
И никто не возразил на эти слова Хамыца. Взял тогда Урузмаг второй кусок сукна и сказал:
- Этим сокровищем нартовские старейшины оказывают честь тому, кто наиболее воздержан в пище и питье, кто от рождения и до конца жизни своей, как бы тяжело ни сложилась судьба его, со славой и честью пронес имя человека.
- Этот дар тоже беру я, - сказал опять Хамыц.
И снова зашумели все нарты:
- Нет, не по сердцу нам слова твои! Не по сердцу! Кто из нартов не слыхал о твоем обжорстве, Хамыц! Пируя непрерывно всю свою жизнь, ты хоть раз почувствовал ли себя сытым? Ни разу, сидя за столом пиршества, ты не поднял последнего тоста за изобилие и первым не встал из-за стола.
- Не своим именем, а именем сына своего Батрадза беру я это сокровище. Кто, кроме него, так умерен в пище и питье? - И опять никто не возразил Хамыцу, и опять все замолчали.
И снова сказал Урузмаг, взяв в руки третий кусок сукна:
- Этот третий дар нартовские старейшины присудили тому, кто из молодежи нашей больше всего благородства проявил по отношению к женщинам и наиболее снисходителен был к жене своей.
- И этого сокровища я никому не уступлю, - сказал Хамыц.
- Да как ты смеешь! - зашумели нарты. - Кто не знает, что ты обладаешь чудодейственным зубом и стоит тебе улыбнуться и показать его женщине, как становится она твоей жертвой! Да ты к чужой жене сквозь щель в стене пролезешь! А свою жену, урожденную Быценон, ты повсюду с собой в кармане носил. Откуда набрался ты дерзости? - говорили нарты Хамыцу.
- Справедливы все ваши упреки, - ответил Хамыц. - Но кто из вас показал больше благородства и честности в отношении женщин, чем сын мой Батрадз? И решили тут старейшие нарты испытать доблести нарта Батрадза, сына Хамыца.
Батрадз возвращался из похода, и сто всадников выслали ему навстречу, чтобы напали они на него из засады. Но когда кинулись они на Батрадза, то повернул он коня и погнал его, будто бы спасаясь бегством. В погоню пустились за ним всадники. Но так как не одинаковы были их кони и одни обгоняли других, преследователи вытянулись в длинную нить по дороге. И тогда Батрадз неожиданно повернул коня своего, и - Бог избави нас всех от такой напасти! - одного за другим одолел он всех, - окровавленные и израненные, разбрелись они по домам.
Целую неделю, пировали нарты. Батрадза посадили так, что ни до одного кушанья и ни до одного напитка не смог он дотянуться. Всю неделю сидел на пиру Батрадз, и ни кусочка еды и ни глотка ронга не попало в рот его, но пел он веселее всех и плясал лучше всех. Так выдержал Батрадз второе испытание.
А перед тем, как Батрадз должен был вернуться из похода, подговорили нарты жену его притвориться, что будто она обманула Батрадза с его молодым пастухом. Вернувшись, домой, увидел Батрадз, что голова жены его лежит на руке пастуха. Батрадз осторожно вытащил руку пастуха из-под головы жены своей и подложил ее руку под голову пастуха, сам же вышел во двор, подостлал под себя бурку, седло положил под голову, лег и до восхода солнца не шевельнулся.
Так убедились нартовские старейшины в доблестях Батрадза и нашли, что достоин он получить в дар сокровища предков.
Но не разошлись нарты-старейшины после этого. И разговор о Батрадзе все не смолкал.
- То, что Батрадз самый доблестный из молодых нартов, - это правда, - говорили они. - Но не довели мы дело до конца: не узнали мы, как приобрел он эти доблести.
Призвали тут Батрадза на собрание старейшин и спросили его, как приобрел он эти доблести. И ответил им Батрадз:
- О лучшие из нартов! Не удивляйтесь тому, что я скажу, но отваге и сообразительности в бою научился я у своей охотничьей собаки.
- Как так? - стали расспрашивать нарты.
- Пришлось мне однажды, возвращаясь с охоты, проезжать по чужому селению. Собака была со мной, и множество чужих разъяренных псов окружили ее. "Разорвут ее", - подумал я. Но гляжу - собака моя, не теряя времени, изо всей силы помчалась вперед, и все собаки кинулись за ней. Но, преследуя ее, стали они отставать друг от друга, растянулись по полю, и тут собака моя вдруг повернулась и поодиночке перекусала их всех. На всю жизнь запомнил я, что если хочешь победить врага, разъедини его, уничтожь его сплоченность, разбей его силу - и добьешься над ним победы.
- А где научился ты умеренности в пище и питье? - спросили Батрадза.
- Было это давно, еще в молодости моей, - ответил он. - Однажды на привале послали старшие нас, младших, за водой. Дорогой один из нас споткнулся о какой-то маленький комочек, похожий на сморщенный кожаный мешок. Прихватили мы этот мешочек, чтобы набрать в него лишней воды, подошли к роднику, который бежал со скалы, наполнили наши кувшины и подставили наш мешочек. Катится вода в мешок, и чем больше наливается в него воды, тем больше он растягивается, но доверху так и не налился. Принесли мы воды, напились охотники, и тут мы спросили старших: "Что это за удивительный мешок, который можно без конца растягивать?" Долго рассуждали бывалые люди и рассматривали этот мешочек. И решили они, что это человеческий желудок. На всю жизнь запомнился мне этот случай! "Чрезмерная еда - лютая чума!" - сказал я себе и стал приучать себя с тех пор к умеренности, стал закалять свой желудок. Хлеб разламывал я на четыре части, и сначала съедал я только три четверти. А силы у меня не убавилось, и работал я по-прежнему. Потом стал я откладывать еще одну четверть, и оказалось, что полхлеба так же утоляет голод, как и целый хлеб.
- А как объяснишь ты свое поведение в отношении своей жены?
И Батрадз рассказал опять:
- Мы, нартовские юноши, задержались раз в походе, и попали в бескрайние степи, где ни деревца, ни воды. Ничего нам не удалось добыть. И люди, и кони без воды, да еще в такую страшную жару совсем обессилели. Завечерело. Смотрим, вдали виден свет. Направились мы на этот свет. Там оказалось селение. Из одного жилья вышла к нам пожилая женщина, а с ней девушка. Мужчин не было видно.
- Заезжайте, гости, переночуйте у нас: гостя Бог посылает! - так сказали нам мать и дочь.
Мы переглянулись: как остановиться в доме, где нет мужчины? Но все-таки мы
слезли с коней и поручили их младшим.
Хороший ужин приготовили нам наши хозяйки, стали стелить нам постели. Приготовляя постели, они говорили по-хатиагски, думая, что никто их не понимает. А я знаю по-хатиагски. И, слушая их разговор, понял я, как несчастна, бывает женщина, как порой бывает, нужна ей ласка. И дал я тогда слово, что никогда не обману ту женщину, которая из-за меня войдет в дом моего отца, и если она сама ошибется, то и тогда не упрекну ее за это.
Поблагодарили старейшие нарты Хамыца за его сына Батрадза, поблагодарили и самого Батрадза. Поднялись они со своих кресел и разошлись с собрания.
Источник:Традиционная культура осетин. Газданова В.С
Лучшее
облако меток для вашего сайта.
