До самого недавнего времени подобный вопрос не мог быть поставлен. поскольку не были систематизированы памятники изобразительного искусства как средневековых аланов (разбросанные на Северном Кавказе, в Крыму и в бассейне Дона), так и сармато-аланов. Наша работа над сарматским материалом (1) открыла такую возможность. Выяснилось, что, во-первых, многие сарматские сюжеты могут быть объяснены на основе древнейших пластов нартского эпоса; во-вторых, существует большое число изобразительных сюжетов, известных как у ранних, так и у средневековых аланов. Ниже коротко рассмотрены 20 таких сюжетов.

В связи с генезисом феодализма в Центральной Осетии большой интерес представляет указание фольклорной традиции алагирцев на «нузальскую резиденцию царя алан». Возможность наличия таковой в Нузале нельзя отрицать с абсолютной уверенностью. Арабские географы X в. сообщают о многих аланских крепостях, «куда царь время от времени переезжает». Однако нузальские историко-архитектурные памятники имели чисто военное назначение и не приспособлены для постоянного проживания в них больших коллективов. Скорее всего, рассматриваемый фрагмент произведения устного народного творчества возник как фольклорное отражение действительного пребывания в Нузале какого-то представителя царского дома Алании, возможно, Багатара, жившего на рубеже XIII-XIV вв. Во всяком случае, по устной традиции, вся «местность Нузальского и Касарского ущелий связана» с ним. Ему, очевидно, посвящена и эпитафия в широко известной Нузальской часовне. Хотя историки, археологи, филологи и искусствоведы вот уже свыше полутора столетий занимаются данным памятником, его источниковедческое значение до конца не выяснено.

Первый поход татаро-монголов на Северный Кавказ в 20-х гг. XIII в. не затронул основную территорию Алании. Решение о новом походе на Кавказ, как пишут Джувейни и Шихаб ад-дин, было принято на втором курултае в 1235 г. «На втором курултае мнение утвердилось на том, чтобы обратить победоносный меч на голову вождей русских и асских за то, что они поставили ногу состязания на черту сопротивления». Походу на алан Батый придавал большое значение. Его привлекали перевальные дороги в Закавказье (современные Военно-Сухумская, Военно-Осетинская и Военно-Грузинская дороги). Помимо этого, монголы горели желанием свести старые счеты с аланами, выступившими против них еще в 20-х гг.
Чингизиды тщательно готовились к броску на запад. В помощь Батыю Угэдэй, наследник Чингисхана, назначил своих сыновей Гаюк-хана и Кадагана, царевичей Менгу-хана, Бучека, Кулькана, Бури, Байдара, братьев Бату - Хорду, Тангуту и несколько других царевичей, а из знатных эмиров - «Субатай-бахадура». Для «устройства своих войск и ратей отправились каждый в свое становище и местопребывание, а весной выступили из своих местопребываний и поспешили опередить друг друга. В пределах Булгара царевичи соединились; от множества войск земля стонала, от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные».

Прошлое осетин, потомков средневековых алан, тесно связано с историей соседних народов, что подтверждается многочисленными алано-абхазскими параллелями, отразившими различные сферы их жизни и деятельности.
Объясняется это на первый взгляд довольно просто: в хрониках VI-VII веков, преимущественно византийских, аланам отводятся области, где они могли соприкасаться и воздействовать на своих соседей, подвергаясь в свою очередь влиянию пограничных племен.
Однако базирующееся на многочисленных письменных данных и археологическом материале положение о проживании компактной массы алан лишь на северных склонах Главного Кавказского хребта не дает возможности для объяснения общностей, которые могли возникнуть лишь в непосредственной близости и соседстве двух народов, то есть, без какой бы то ни было преграды между ними.

Для процесса социальной стратификации горцев всего мира в целом характерен ряд особенностей. Во-первых, горы - действительный фактор, влияющий на темпы развития социальных процессов у народов любой этнической принадлежности. Здесь процесс становления классовых категорий оказался несравненно более длительным, чем на равнине; развитие шло не по линии генезиса крупных региональных и этнических объединений государственного типа, а по линии локальной сегментации общества. Социальная организация этих народов включала сумму автономных децентрализованных общин, которые лишь в отдельных случаях объединялись под общей политической властью. Вторая особенность - неуниверсальный характер социальной стратификации: не у всех горских народов спонтанное развитие привело к выделению привилегированных социальных групп. Нередко социальное равенство в пределах общины не было нарушено вплоть до прекращения изоляции горных районов. Наконец, третья особенность - разновременность процесса классообразования у разных этносов, что проявлялось даже в пределах ограниченной территории.

С давних времен представителей любого этноса интересовали вопросы: откуда данный народ пошел, кто были его предки, почему он так называется, каково его отношение к другим народам? Первоначально ответ на эти вопросы давали мифы о божественных и тотемных первопредках, на основе которых позже сложились родоплеменные сказания о легендарных и полуисторических первопришельцах в данную местность, положивших начало народу и давших ему свое имя. «Между жителями Кавказа,- писал по этому поводу В. С. Толстой,- полагают вообще, что наименования народов произошли от имени их родоначальников».
Самой ранней записью легенды о происхождении осетин является летописный рассказ Л. Мровели (XI в.). Хронист выделяет 3 периода в этнической истории Северного Кавказа. Первый охватывает время до середины I тысячелетия до н.э., I о. до появления пришельцев-скифов. Второй период-приход хазар, третий - появление Уобоса - отражение аланской волны ираноязычной ассимиляции. С этим процессом связывалось происхождение осетин. Леонтии четко отличал автохтонов Северного Кавказа («кавкасиан») от этнических преемников сарматов - алан, соответствующих овсам средневековых грузинских письменных источников.

В изучении раннесредневековых древностей Терского правобережья за последние десять лет сделан заметный шаг вперед. Среди многих интересных памятников, исследовавшихся здесь, особое место занимает новый яркий аланский некрополь у сел. Мартан-Чу (Грушевое) Урус-Мартановского района ЧИ АССР, раскапываемый на протяжении ряда лет Предгорно-плоскостной археологической экспедицией ЧИГУ и ЧИИИСФ (начальник - проф. В. Б. Виноградов). Основной целью настоящей публикации является введение в научный оборот материалов, полученных при исследовании могильника до 1977г.
Памятник занимает пологую поверхность и склон одного из участков верхней террасы правого берега р. Мартан, непосредственно примыкающей к подножью лесистого хребта на южном окраине сел. Мартан-Чу (рис. 1). Первым сигналом о его существовании оказались поступившие в 1970-1971 гг. в Чечено-Ингушский республиканский краеведческий музей два гончарных серо-глиняных кувшина, железная двулезвийная секира, фрагменты бронзовых пластинок и набор стеклянных и каменных бус, происходившие из погребений, разрушенных карьером для выборки глины.

Распространение христианского вероучения среди алан, согласно церковной традиции, начинается в 40 г. н. э. с проповеднической деятельности апостола Андрея, охватившей прилегающие к Черному морю районы. Различной полноты сведения о ней появляются с III в. в трудах Оригена, Евсевия Памфила, епископа Тирского св. Дорофея, епископа Епифания Кипрского, епископа Ипполита, Сафрония, Праксейса, Никиты Давида Пафлагонского, Арсения Керкирского, патриарха Никифора Каллиста, иерусалимского иеромонаха Епифания и др. Последний сам прошел по легендарным местам проповеди и составил «Хождения Андрея», которые явились сводом существовавших до него преданий и легли в основу грузинского и славянского вариантов. Сокращенное и несколько переделанное изложение труда Епифания было произведено Симеоном Метафрастом и вошло в греческие Минеи. О путешествии св. Андрея повествуют русские православные Четьи Минеи. О давнем миссионерстве свидетельствует коптская литература. В Грузии сообщения о нем отмечены в «Картлис цховреба» и у Георгия Мтацминдели. У абхазов и осетин сохранились предания о посещении апостолом их земель. Подобные легенды бытовали по всему побережью Черного моря, во многих городах и местностях стояли церкви в честь апостола, хранились иконы с его изображением.