Религиозно-мифологический смысл. Ритуальная пища осетин в первую очередь включала престижный комплекс: выпечка - пироги с начинкой из свежего сыра; отварное мясо - обычно бычка, реже барана, из напитков - пиво. Приготовление ритуального стола являлось формой моделирования мифологического пространства и общения с высшими силами, к которым обращались с просьбами о ниспослании благодати во всех ее проявлениях.
Каждый переходный момент в жизни человека и общества (рождение, брак, смерть, смена сезонов года, конец недели и др.) воспринимался в традиционной культуре как конец одного временного цикла и начало другого. Конец цикла соотносится в мифологическом сознании с истощением всех жизненных сил и разрушением порядка, наступлением хаоса. В этот момент и совершался ритуал, призванный возродить мир. Через ритуал люди должны были повторить то, что некогда совершил Бог, сотворивший вселенную и разделивший ее на три части - верхний, средний и нижний мир.
Три части жертвенного животного (голова, шея, курдюк) собирались на столе в качестве модели упорядоченного мира. Та же идея составляет смысл трех ритуальных пирогов, которые символизировали три зоны мифологического пространства. Глава застолья, держа в руках чашу, наполненную пивом, произносил молитву, в которой рассказывал о том, как Бог сотворил мир, святых и людей.

Общественная жизнь осетин на протяжении веков регламентировалась традиционным или обычным (от слова "обычай") правом. Свод этих неписаных законов - "ирон æгъдæуттæ" ("осетинские обычаи") являлся полноценным кодексом правил общественной жизни. В нем были представлены не только права и обязанности человека в семье и гражданском обществе, но также нормы морали, правила поведения и приличия. "æгъдау" - обычай имел силу закона, нарушить который никто бы не отважился. Он передавался из поколения в поколение. Знание его являлось такой же необходимостью для осетина, как воздух, ибо забвение и неисполнение обычаев настраивало против него всех людей. Этнограф Н. Г. Берзенов писал в 1850 г.: "У осетин обычаи заменяют законы. Осетин никогда не нарушит обычая, утвержденного давностью, и осужденный приговором общества, без сопротивления склонится перед карающим обычаем, без ропота понесет наказание".
Ныхас. Управление селом и целым обществом происходило через народное собрание - ныхас. Ныхасом называлось и само место собраний. Некоторые из таких мест, например - в селениях Лац и Донифарс, назывались "нартовскими ныхасами", что говорит о древности этой формы общественного самоуправления.
На верховный ныхас большого общества собирались по делам особой важности или в момент чрезвычайных событий. Здесь решались вопросы объявления войны, заключения мира, отправки посольства и др.

Фундаментом общественной жизни осетин были общинные отношения. Осетинская община - сложный социальный организм, основанный на территориальных связях. Соседские сельские общины, в которых осуществлялась хозяйственная деятельность, входили в общественно-политическое объединение - гражданскую общину. Союзы гражданских общин, сложившиеся в пределах определенной территории, называют горными обществами - хорошо известны, например, Алагирское, Куртатинское, Дигорское, Кударское, Ксанское и др. осетинские общества позднего средневековья.
Сельские общины. Члены сельской общины были связаны тесной соседской солидарностью и общей собственностью на пастбища и лесные угодья. Сельская община регулировала проведение коллективных хозяйственных работ - ирригацию, строительство мостов и дорог, устанавливала правила пользования лесом и порядок пастьбы скота на общественном пастбище.
Для общинной жизни характерны разные формы хозяйственного объединения соседей ("цæдис"). Чаще всего несколько дворов, не имевших достаточно рабочего скота, объединялись для пахоты ("галæмбал"). Совместный труд был удобен потому, что для эффективного использования плуга необходимо несколько пар быков и не менее пяти работников.

Все, что касается приготовления и приема пищи, обставлено у осетин чрезвычайной обрядностью и даже таинственностью. Женщина, приготовляющая пищу, обязана предварительно вымыть чисто руки, будь это в десятый раз, засучить рукава и т. д., иначе ее приготовления никто не станет есть. Осетин никогда не приступит к пище, пока не воздаст должной благодарности Богу, своим святым и их помощникам. Из них он никого не должен оскорбить, а сказать каждому несколько горячих благодарственных слов. Таким образом, перед пищей и после нее совершается как бы целое богослужение с большою торжественностью и со строгим подразделением всех этих божественных сил по иерархическим степеням. Между стариками часто попадаются опытные и искусные молитвословы, которых молодежь всегда слушает с величайшим благоговением, с обнаженными головами, повторяя за каждой их фразой слово "Аммен" (аминь) и приготовляясь в будущем к такой же роли. Несмотря на такое уважение к пище, осетин относительно ее отличается необыкновенной умеренностью, воздержанием и выносливостью. Неумеренность и обжорство считается большим пороком. Малейший намек на страдания голода считается высшим бесстыдством, бессовестностью, почему осетин действительно стоически может переносить голод, не заявляя никому никогда об этом. Хорошо, что обычай отнесся к этому вопросу так разумно, обязав хозяина, с своей стороны, никогда не спрашивать гостей "хотят ли есть" (это признак величайшей скупости, недостойной человека), а подать все, чем богат, и просить настойчиво гостей покушать.