Сословная структура осетин в дореформенный период привлекала внимание всех исследователей истории феодальной Осетии. Сложившись в условиях горного хозяйства (земледельческо-скотоводческий комплекс), она отражала специфику развития раннефеодальных отношений в определенных природно-географических условиях. Каждое общество (Алагирское, Куртатинское, Тагаурское и Дигорское) имело свои особенности развития и общественного устройства, поэтому часто одни и те же социальные понятия несли на себе различную семантическую нагрузку. Синхронное исследование генетически общих, т.е. образовавшихся путем переселения из Алагирского - Куртатинского и Тагаурского обществ, является ярким тому примером (9).

В общих своих чертах социальная структура осетин в дореформенный период была представлена в следующем виде:
знать, имевшая в каждом обществе свое название (Алагирское - «стыр мыггаг», «тыхджын мыггаг» («большая» и «сильная фамилия»), в Куртатинском - уазданлаги, куртата, в Тагаурском - уазданлаги, тагиата, а с середины 19 в. - алдары);
лично свободные крестьяне - фарсаглаги находились в разной степени политической и экономической зависимости;
номинальная жена - «номылус», «дыггаг ус» - взятая за «калым» - плату женщина свободного сословия, по положению более низкому, чем владелец, для услужения и рождения работников - кавдасардов, принадлежавшую лишь господину и приобретавшую свободу со смертью последнего;
лично зависимые от отца - главы домохозяйства лица - кавдасарды, рожденные от владельца и номылус, выполняли работу в рамках домохозяйства, приобретали свободу со смертью владельца, переходя в отдельных обществах в сословие фарсаглагов; холопы, рабы - кусаги.

Присоединение Осетии к России в 1774 году и переселение с гор на равнину должно было, естественно, изменить модель раннефеодальных отношений, сложившихся в условиях горного хозяйства. Подобные тенденции наметились в результате изменения характера землевладения и принципов расселения, разных в религиозном и социальном отношении групп. Но, с другой стороны, на равнине еще долго удерживалась традиционная социальная структура, разрушить которую удалось лишь в результате крестьянской реформы 1867 года. Таким образом перед нами проблема, которая формулируется в виде вопроса: почему социальная структура осетин, с изменением экономической ситуации, сохраняла институты, существование которых было обусловлено спецификой форм горного землевладения - отсутствием барщинного хозяйства и небольшой доминальной запашкой. Речь в данном конкретном случае идет об институтах номылус и кавдасардов.

Существование любого сословия, класса и института возможно лишь при систематическом социальном воспроизводстве. Формы воспроизводства института номылус представляют для нас несомненный интерес, т.к. он, в отличие от института кавдасардов, не был объектом специального исследования.

В дореволюционной и советской историографии нет большого разнообразия в описании института номылус («дыггаг ус» - вторая жена, «именная жена», «номинальная жена», который обычно сравнивался с наложницей, служанкой, рабыней, купленной за калым и происходящей из социальных низов. Происхождение данного института А.Х.Магометов видел в древнем обычае группового брака - полигамии, а Е.Г.Пчелина в бесплодии первой жены. По Б.А.Калоеву, институт номылус был обусловлен исламом. По мнению Р.С.Бзарова, брак с номылус не обязательно следовал за законным, а мог предшествовать ему и существовать синхронно, имея целью рождением детей от номылус обеспечить владельца рабочей силой внутри семьи. Для решения интересующей нас проблемы большой интерес представляет «Список коренных осетинских жителей Владикавказского аула» и судебные разбирательства по сословным вопросам середины 19 в.

Намечая преобразование крепости Владикавказ в город, российская администрация решала вопрос о судьбе осетин, живших во Владикавказском ауле (ныне Осетинская слободка), и проводила перепись населения. Принцип переписи был посемейным. Первыми в списке обозначены семьи, главы которых имели военные чины, вторыми - не имевшие чинов. Список отразил многие перемены, происшедшие в Осетии к середине 19 в., структуру и состав осетинской семьи. Правилом для жителей Владикавказского аула и, как свидетельствуют многочисленные источники, для большинства осетин была в этот период малая семья. По своей структуре семьи составляли две группы: в состав первой включены «служанки» и их дети, «холоп», в состав второй - только сами родственники. Очевидно, что понятием «служанка» в списке обозначена не только номылус, но и холопка. Для наглядности излагаемого материала приведем фрагменты «Списка»:



Как свидетельствует «Список коренных жителей Владикавказского аула», в домохозяйство зажиточных осетин наряду со свободными членами включены несвободные - «холоп», «служанки» и их дети. Получаем следующий состав семьи:
Глава семьи - домохозяин
Власть его равно распространяется на всех членов семьи и домохозяйства.
жена и дети главы служанка-номылус
дети служанки-кавдасарды холопы-кусаги
старшие младшие

Иными словами перед нами вариант патриархальной семьи признаками которой являются: власть отца и включение в состав несвободных. Изменение структуры семьи путем включения в нее несвободных отражало имущественную дифференциацию и придавало внутрисемейным отношениям сословный характер. Патриархальная семья у осетин являлась одной из основ воспроизводства общественной структуры.

Проследим, насколько позволяют источники, формы воспроизводства института номылус.

Предание «Батайы фырт Асланбек абыраг цӕй тыххӕй сси» (Как Асланбек сын Бата стал абреком) повествует: «фыццаг уӕздӕттӕ кӕй хуыдтой, уыдон-иу афтӕ кодтой: лӕппуйӕн-иу йӕ ускурын афон куы'рцыдис, уӕд-иу рӕстӕгма сӕ дӕлдӕртӕй чызг рхаста. Йа' мсӕр адӕмӕй-иу чызг куы' рхаста, уӕд ын-иу ард хӕрын кодтой куыд фьццаг усмӕ нал ӕрцӕудзӕн, уый тыххӕй. Фыццаг уӕсӕн-иу йӕ ном «номыл усӕй» баззад. Номыл усӕй-иу цы цот рацыдис, уыдон та иу хуыдтой кӕвдӕсӕрдтӕ». (Прежде те, кого называли узденями делали так: когда молодому человеку приходил возраст жениться, он на время брал девушку из низов. Когда же он женился на равной, давал клятву, что больше не подойдет к первой. Ее начали называть номылус, а ее детей кавдасардами или детьми номылус. Наряду со «Списком» предание свидетельствует о том, что брак на дыггаг ус мог быть первым.

Судя по источникам, грань между холопкой и номылус была очень зыбкой. Рассматривая вопрос об осетинских кавдасардах и их ОТНОшении к местным феодалам, представители русской администрации отмечали необходимость отмены обычая по которому «заплативший за номылус двойной калым присваивает в холопство, как ее, так и происшедшее отнес потомство». С другой стороны, переход в состояние номылус, как отмечал в своем рапорте за 1867 год начальник Терской области, «был обусловлен калымом, несколько большим против существующего между осетинам».

В связи с подготовкой крестьянской реформы и освобождением зависимых сословий в различные учреждения российской администрации поступали заявления о свободном происхождении незаконно закабаленных, в том числе и женщин. Отдать девушку в номинальные жены зажиточному осетину могли вынудить самые разные обстоятельства: плата за кровь, долг, отсутствие калыма у бедняка и т.д. Часто объектом продажи становились шести-семилетние девочки, плата за которых была меньше, чем за взрослую номылус, но превышала калым за законную жену в низших сословиях. По данным источников, проданные в номылус девушки, затем незаконно обращенные в рабство, чаще всего происходили из отдаленных районов. К примеру, «женщина Госса объясняла, что она свободного общества, Трусовского ущелья, фамилии Цаболовых, что лет двадцать назад, когда ей было всего только шесть лет, брат ее Гисо Цаболов отдал се в номылусы Казбеку, но последний обратил ее в холопку и подарил Борукаеву». Другой судебный документ свидетельствует, что в 1850 г. куртатинец Тотик Гусов увез из Джавы девушку Фатиму, но изменив обещанию жениться на ней, продал ее Беслану Тулатову за 200 рублей. Тулатов впоследствии выдал Фатиму за холопа своего Мисоста.

Часто инициаторами продажи выступали родственники девушки, ярким примером чему может служить продажа Луа Кокашвили своей сестры Налкуты. «Осетин Луа Кокашвили сам привозил свою сестру продавать в Алагирское общество и при свидетелях получил полную плату 277 рублей». В показаниях употребляются понятия «продажа», «плата», «калым». Цена за Налкуту, которую судьба преследовала с рождения (Налкута - ненужная, русский эквивалент - Лиша-лишняя), говорит о том, что ее продали в холопство. Неожиданным оказался итог дела, которое было закрыто, ибо Налкута заявила о своем желании остаться в доме владельца, где она прижила дочь, при условии, если последний будет, как до сих пор, так же хорошо содержать ее и похоронит по обычаю.

Житель Владикавказского аула Асланбек Цалоев объяснял: «По примеру прочих единоплеменников своих несколько лет тому назад купил себе номильуску у закавказского осетина Ног Музиева - девочку семи лет за калым 190 рублей». О том, что девочка продана в холопки, а не в «номильусы», свидетельствует условие, высказанное Цалоевым при покупке: «Если она не пожелает у меня жить и родные не выкупят ее, то я имею право отдать се кому-нибудь другому» (3, л.9 об.). Здесь Цалоев приходит в явное противоречие с обычным правом, поскольку, главным отличием холопки от номылус был, пожалуй, запрет передавать последнюю в чужие руки. Изменение статуса номылус в доме владельца могло вызвать протест со стороны ее родственников в тех случаях, когда она происходила из одного с ним (владельцем) или соседнего общества и,как отмечается в источниках, «таковые случаи разбирались народом и были случаи, что по состоявшемуся народному приговору семейство кавдасардов освобождалось от зависимости владельца».

Традиционно переход в состояние номылус мог сопровождаться «соблюдением всех обрядов свадьбы и брака», поэтому «дыггаг ус» могла и не сознавать своего положения. В 1861 г. алдар Эльжаруко Тхостов заявлял, что «лет более пятнадцать взял по обычаю в номильусы ... дочь Хадзи Сланова с уплатой ему мною калыму 44 коровы ... Не знаю, с какого поводу, - продолжал Тхостов, - служанка эта во время моего из дому отсутствия самовольно вернулась в дом братьев ее ... и совершенно отказывается от услужения на том основании, что якобы, сестра Сланова отдана мне ее отцом в законные жены, не в номылуску, по обычаю».

Интересна в данном случае аргументация Тхостова, которая многое объясняет в существовании этого института. Во-первых, Эльжаруко просит возвратить «сестру Слановых» для «услужения по-прежнему как номылус», поскольку он стеснен до такой степени, что должен производить в доме сам все работы, которые по происхождению своему он не мог делать. Во-вторых, как отмечает Эльжаруко, правом владения номылус пользуются все подобные ему соплеменники. И, в-третьих, если номылус и была бы равного с владельцем происхождения, то она все равно не имела права «выйти из власти его». Подобное самовольство номылус не было возможным в традиционном осетинском обществе, но на дворе шел август 1861 года и российская администрация выступала против существования института «вторых жен», как противоречащего христианскому закону.

Поводом к женитьбе на представительнице низшего сословия могло послужить искреннее чувство. Положение «дыггаг ус» в доме владельца зависело от ее индивидуальных качеств. Так, к примеру, Хадижат Байсонгурова (Гаджи) - кормилица отца Махарбека Туганова (известного художника Осетии) - была номылус его деда Аслангирея. В доме молодую Гаджи полюбили все от косагов (холопов) до самого генерала. Обаятельная Гаджи как-то невольно привлекала окружающих и не удивительно, что в отличие от других номылус, находившихся почти в равном положении с рабами и косагами, заняла совершенно особенное положение.

Однако, как бы не были искренни чувства к номылус, дети от такого брака все равно считались кавдасардами, не равными по своему социальному статусу детям от, возможно, нелюбимой, но равной по происхождению и положению законной жене. Женитьба на равной имела целью воспроизводство свободных, полноправных членов общества. По словам Э.Бенвениста, первоначальное значение термина «свободный» означало не избавление от чего-либо, а принадлежность к определенной этнической группе, которая давала человеку привилегии, которых никогда не имел чужестранец. Цель брака состояла в том, чтобы дать тем, кто будет рожден, положение свободных людей. Этимология понятий «дети» и «свободный человек» оказываются в тесной взаимосвязи.

Итак, подводя итоги вышеизложенному, отмстим, что причину возникновения института номылус надо искать в ограниченной возможности для осетин воспроизводства холопов (плен, купля, двойной калым, дети холопов) и сложность эксплуатации в условиях гор взрослых пленников-мужчин. Будучи обставлен как брак, приобретение номылус в домохозяйство имело целью воспроизводство рабочей силы. Цель достигалась путем переплаты обычного размера калыма, принятого между сословиями, что делало предприятие взаимовыгодным, для участвовавших в «торге» сторон. Главным же отличием номылус от холопки было то, что она могла принадлежать только домохозяину - отцу ее детей (кавдасардов), который не мог передовать ее в чужие руки, т.е. дарить и продавать ее. Номылус, как и ее дети (кавдасарды) получали свободу после смерти владельца. Институт номылус просуществовал в Осетии до крестьянской реформы 1867 года.

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. ЦГА СОЛССР, ф.12, ОП.6, Д.73.
2.Д.91.
3 Д. 146.
4 Д.222.
5 Д.240.
6 Д.246.
7. 7.Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства / Маркс К., Энгельс Ф. Соч.,2-ое, изд.Т.21.
8. Б е н в с н и с т Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974.
9. Б з а р о в Р. С. Три осетинских общества в середине 19 века. Орджоникидзе, 1988.
10. Б з а р о в Р. С. Владикавказский аул//Литературная Осетия, 1984, N 63.