.
Меню
Главная
Археология
Этнология
Филология
Культура
Музыка
История
   Скифы
   Сарматы
   Аланы
Обычаи и традиции
Прочее

Дополнительно
Регистрация
Добавить новость
Непрочитанное
Статистика
Обратная связь
О проекте
Друзья сайта

Вход


Счетчики
Rambler's Top100
Реклама


Некоторые вопросы этногенеза осетин. Скифы на Северном Кавказе
Некоторые вопросы этногенеза осетин.  Скифы на Северном КавказеИсследование этнической истории алан и этногенеза осетин с неизбежностью побуждает обратиться к вопросу об отношении алано-сарматов к ираноязычным скифам, у которых они восприняли многое из культурных и этнических традиций. Приблизительно с IV-III вв. до н.э. этническое имя скифов начинает переходить в имя савроматов (сарматов). Это обстоятельство было связано с сильными политическими изменениями в степных пространствах Северного Причерноморья и Предкавказья, в результате чего власть скифов сменилась господством сарматов. Однако, когда политическая роль скифов была сыграна, их имя, а также элементы их культуры не исчезли бесследно, хотя термин «скифы» с течением времени стал употребляться в широком значении и служить, для обозначения почти всех кочевых племен Европейской и Азиатской Сарматии.

Классические авторы сохранили нам много известий, свидетельствующих об этнической близости сарматов к скифам. Знаменитый древнегреческий историк Геродот (484-425 гг. до н. э.) пишет что:
«савроматы говорят на скифском языке, но издревле искаженном...».
Это сообщение «отца истории» говорит о том, что сарматы говорили на одном из диалектов скифо-сарматского языка и что некоторые предки скифов и сарматов жили на одной территории и были объединены одной археологической культурой. Геродот объясняет факт «искаженности» савроматского языка тем, что амазонки, от брака которых со скифами якобы произошли савроматы, не вполне усваивали скифский язык. Ясно, что эта версия является лишь рационалистической попыткой объяснить близость скифского и сарматского языков. Однако это известие ценно тем, что оно связано с народным преданием о происхождении савроматов.

Этническую связь савроматов и скифов подчеркивает и древнегреческий врач и естествоиспытатель Гиппократ (460 - 377 гг. до н. э.):
«В Европе есть скифский народ, живущий вокруг озера Меотиды и отличающийся от других народов. Название его савроматы».
Диодор Сицилийский сообщает, с другой стороны, что савроматов некоторые называют скифами. Частью скифов считают сарматов Иосиф Флавий, а также Страбон и Стефан Византийский. А Курций Руф, пытаясь, вероятно, объяснить перемену, происшедшую на протяжении последних веков до н. э., когда имя скифов стало покрываться именем сарматов, пишет, что:
«скифское племя, живущее недалеко от Фракии, от востока распространяется к северу и не сопредельно с сарматами, как полагали некоторые, а составляет часть их...».


Ценные сведения о близости сарматского языка к скифскому сообщает Лукиан Самосатский, который говорит об идентичности алан и скифов. В рассказе о дружбе побратимов - скифов Амизока и Дандамиса говорится, что во время одного из нападений савроматов (сарматов) на скифов у Танаиса, один из побратимов, Амизок, попал в плен. Будучи крепко связан, он стал звать по имени своего друга. Услышав зов о помощи, Дандамис, по словам Лукиана, на глазах у всех переплывает на неприятельскую сторону. И когда сарматы с поднятыми копьями бросились на него, то Дандамис закричал: зирин, а кто произнесет это слово, того не убивают, «но принимают как пришедшего для выкупа». Следовательно, слово «зирин» служило обозначением выкупа, как у скифов, так и у сарматов. Поэтому мы вправе допустить, что «зирин» Лукиана не что иное, как неточная передача осетинского зæрин (æ) - золото. Характерно, что ни в одном (Иранском языке, кроме осетинского, название «золото» не встречается в форме зæрина.

У греческого писателя Ктесия Книдского (V в. до н. э.), служившего придворным врачем у персидских царей, упоминается царица скифов (саков) Зарина. Это имя также звучит вполне по-осетински и означает «золотая». Нелишне напомнить, что у осетин женское имя Зарина бытует и в настоящее время.

Мы видим, таким образом, что классические авторы ясно представляли себе этническую близость скифов и сарматов и принадлежность последних к иранцам. При этом следует подчеркнуть, что цитированные древние авторы, указывающие на этническую близость сарматов и скифов, как правило, употребляют название скифов, в отличие от позднейшей византийской историографии, не в собирательном, а именно в его узком, этническом, значении.

Ростовцев пишет, что сарматы, подобно скифам, относились к иранской группе азиатских народов. Они были близко родственны скифам и, подобно им, принадлежали к тем иранским народам, которых обычно называли саками, чтобы отличить их от другой ветви иранцев, представленной мидянами и персами, бывших злейшими врагами саков. К этому следует добавить только, что саками древние персы называли именно скифов, а название «скифы» и «саки» являются лишь этнонимами одного и того же народа.

Теперь уже не приходится сомневаться в этнической близости скифов и сарматов и их принадлежности к северо-восточной группе ираноязычных народов древности. Поэтому, безусловно, прав был акад. С. А. Жебелев, предлагавший объединить рассмотрение всех вопросов, связанных со скифами и сарматами, в одно целое, поскольку те и другие «представляли собою единый этнический комплекс...».

Согласно Геродоту и Гиппократу, савроматы жили к востоку от скифов; границей между ними служила р. Танаис (Дон). И греческие, и латинские авторы, как правило, не отделяют их от сарматов, что позволяет видеть в ираноязычных савроматах древнейший сарматский слой в Восточной Европе, возможно представлявший собой результат ассимиляции скифами, отколовшимися от своего основного ядра, какой-то части приазовских меотов. Однако М. И. Ростовцев, являющийся одним из немногих противников отождествления савроматов и сарматов, утверждает, что легко устанавливается «отличие одного племени от другого. Ни один из античных писателей, говоря о сарматах на основании сведений из первых рук, не упоминает о том, что было для грека главным признаком савроматов, - о роли женщин. Только там, где сведения подлинные подверглись литературной обработке, на сарматов переносится то, что составляет в старом предании особенность савроматов».

Однако это обстоятельство, безусловно, не может служить препятствием для отождествления савроматов с сарматами. То, что сведения, сообщаемые древними авторами о сарматах, значительно отличаются от описания социального строя савроматов, не должно удивлять, ибо между ними лежит столь большой отрезок времени, что основные политические и общественные факторы савроматов не могли не измениться, как вследствие новых волн миграций с востока, так и в результате внутреннего развития савроматского (сарматского) племенного объединения.

Исследованиями советских археологов убедительно доказана ошибочность представления Ростовцева о том, что савроматы не могут быть отождествлены с более поздними сарматами. Несмотря на скудность письменных и археологических источников по общественно-политическому строю сарматов, глубокие следы уже отжившего матриархата явственно были прослежены у сарматов последних веков до н. э. Об этом же говорит и твердость античной традиции, никогда не сомневавшейся в идентичности сарматов и савроматов (Плиний: «сарматы или по-гречески савроматы»).

Первое достоверное упоминание сарматов западнее Дона в письменных источниках относится к 179 г. до н. э. Полибий (205-123 гг. до н. э.) сообщает, что в мирный договор между понтийским царем Фарнаком I и Эвменом II Пергамским из числа европейских властителей был включен сарматский царь Гатал. На северном побережье Черного моря помещает сарматов и Полиен, пользовавшийся источниками, восходящими к ранне-эллинистической эпохе. Учитывая ту роль, которую сарматы играли в политических событиях II в. до н. э., становится ясно, что около 179 г. до н. э. власть сарматов была твердо установлена между Днепром и Доном.

Таким образом, III-II вв. до н. э. являются, вероятно, переломным моментом в движении сарматов на запад, хотя, как об этом свидетельствуют археологические данные и некоторые исторические указания, отдельные сарматские племена задолго до этого времени уже начали продвигаться на запад. Переход основной массы сарматов через Дон и их вторжение в степи между Днепром и Доном произошли во II в. до н. э. Этот факт был связан с событиями в Средней Азии - падением Греко-Бактрии и движением сако-массагетских племен на запад.

Ясно одно, что проникновение сарматских племен в причерноморские степи ни в коей мере не было единовременным актом. Этот процесс происходил постепенно и захватил несколько столетий. На рубеже III-II вв. политическая власть скифов в Причерноморье сменяется господством сарматов. Скифам удалось удержать свои позиции лишь в Крыму и в Добрудже (Малая Скифия), где сохранились независимые царства разбитых скифов. Хотя Диодор Сицилийский и говорит, что сарматы, «сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню», это не исключает того, что сармато-аланские племена, положившие конец политическому господству скифов, включили в свой состав и растворили в своей среде большую часть скифов. Учитывая языковую близость скифов и сарматов, этот процесс, в условиях политического господства сарматов, должен был протекать сравнительно легко.

На основании принадлежности языка скифов и сармато-алан к одной языковой группе можно полагать, что этот процесс аналогичным образом должен был протекать и на Северном Кавказе. Более того, принимая во внимание географические условия этого района, нам кажется, что в центральной части Северного Кавказа консолидация скифо-сарматских племен в одну народность представляла собой более интенсивный процесс. Это тем более вероятно, что именно здесь смогли сохранить свою этническую самобытность потомки скифо-сарматских племен - современные осетины. Исходя из этого, следует остановиться на вопросе о проникновении скифов па Северный Кавказ, что, в первую очередь, было связано с известным вторжением скифов в Закавказье с VII в. до н. э.

Хотя письменные источники, касающиеся этого вопроса, довольно скудны, тем не менее, внимательное изучение этих данных помогает пролить свет на некоторые важные моменты скифского проникновения на Кавказ.

Геродот, рассказывая о вторжении скифов в Закавказье, пишет, что они вторглись туда «вслед за изгнанными ими из Европы киммерийцами, преследуя же бегущих, дошли, таким образом, до Мидийской земли». Касаясь направления пути движения скифов, Геродот говорит:
«От озера Меотиды до реки Фасиса и владений колхов тридцать дней пути для хорошего, легко одетого пешехода, а из Колхиды недалеко уже пройти в Мидию; между этими странами живет только один народ - саспиры, миновав его, будешь в Мидии. Скифы, однако, вторглись не этим путем: они уклонились в сторону и пошли по верхней, гораздо более длинной дороге, имея по правую руку Кавказскую гору. Здесь мидяне сразились со скифами, но потерпели поражение в битве и потеряли свое господство, а скифы завладели всей Азией».
Владычество скифов в Закавказье, по Геродоту, продолжалось двадцать восемь лет.

В другом месте, передавая легенды о появлении скифов и вытеснении ими киммерийцев, Геродот уточняет путь движения скифов через Кавказ. Он пишет:
«И теперь есть в Скифии киммерийские стены, есть киммерийские переправы, есть и область, называемая Киммерией, есть и так называемый Киммерийский Боспор. Киммерийцы, очевидно, бежав от скифов в Азию, поселились на полуострове, где ныне стоит эллинский город Синапа. Видно также, что скифы гнались за ними..., имея Кавказ по правую руку, пока не вторглись в мидийскую землю, свернувши вглубь материка».


Выражение Геродота о том, что скифы вторглись в Закавказье, «имея по правую руку Кавказскую гору», обычно интерпретируется в том смысле, что скифы, преследуя киммерийцев, пошли в обход Кавказского хребта с восточной стороны - через Дербентский проход. Правда, при этом не исключалась возможность проникновения скифов, как через проходы Центрального Кавказа, так и через Меотидо-Колхидскую дорогу, хотя основным путем продвижения скифов в Переднюю Азию признается Дербентский проход, что якобы вытекает из сообщения Геродота.

Правда, в исторической литературе высказывалась также мысль о том, что скифы, преследуя киммерийцев, прошли не через Дербентский, а через Дарьяльский проход. Этой точки зрения придерживались, в частности, Е. Миннз и Н. Адонц, причем первый аргументировал тем, что по восточному побережью Черного моря якобы вообще не проходила какая-нибудь армия. В качестве доказательства он приводил тот факт, что Митридат Великий, уходя от Помпея по этому пути, «сопровождался только небольшой охраной».

На этом основании Миннз утверждал, что не только скифы, но даже якобы киммерийцы, убегая от скифов, прошли через Дарьял. Однако сведения Геродота ее оставляют никаких сомнений в том, что киммерийцы прошли Меотидо-Колхидской дорогой. Что же касается высказанного Миннзом положения о движении скифов через Дарьял, то эта мысль не получила признания, хотя, как отмечает Е. И. Крупнов, она не лишена оснований.

Внимательное чтение данных Геродота о пути проникновения скифов в Переднюю Азию во время известного вторжения VII в. до н. э. исключает, как нам кажется, как Меотидо-Колхидский путь, так и Дербентский проход и подтверждает мысль о проникновении скифов в Закавказье через проходы Центрального Кавказа. Делая подобное заключение, мы исходим из следующих фактов.

В рассказе Геродота невольно обращает на себя внимание, во-первых, то обстоятельство, что, если относительно киммерийцев говорится, что они, убегая от скифов, «постоянно бежали вдоль моря», то в отношении преследовавших их скифов таких данных не имеется. Между тем, если бы скифы прошли Дербентским проходом, т. е. по западному побережью Каспийского моря, то Геродот, которому было отлично известно расположение Каспийского моря («Вдоль западного берега этого моря тянется Кавказ. К западу это море, называемое Каспийским, ограничивает Кавказ, а с востока к нему примыкает равнина, занимающая необозримое пространство», очевидно, не преминул бы упомянуть об этом, тем более, что он указывает на движение киммерийцев вдоль берега моря. Однако, в отношении первых ничего подобного у Геродота мы не видим.

Во-вторых, не может не броситься в глаза и то, что скифы, преследуя киммерийцев, имели Кавказ по правую руку и вторглись в мидийскую землю, «свернувши вглубь материка». Поскольку географические условия Меотидо-Колхидской дороги и Дербентского прохода приблизительно одинаковы, то выражение «свернувши вглубь материка» равным образом могло относиться как к одному, так и к другому проходу, так как оба они обходят Кавказский хребет стороной. Если бы скифы прошли Дербентским проходам, то Геродот едва ли применил бы это выражение по отношению к скифам, так как «внутрь материка» указывает на отличие этого прохода от окраинных проходов. Поэтому выражение Геродота «свернувши внутрь материка», нам, кажется, довольно ясно указывает на то, что путь проникновения скифов в Переднюю Азию проводил через проходы центральной части Кавказского хребта.

С другой стороны, если принять Дербентский проход за вероятный путь проникновения скифов в Закавказье, то невольно возникает вопрос - зачем скифам, преследуя киммерийцев, надо было идти через Дербент, а не избрать более близкий Дарьяльский проход? Очевидно, это могло иметь место в том случае, если бы скифам не были известны проходы Центрального Кавказа и, в частности, Дарьяльский. Конечно, трудно категорически утверждать, что скифы в этот период должны были знать эти проходы, хотя ряд косвенных данных позволяет это предполагать с большой долей вероятности.

В «Прикованном Прометее» знаменитого древнегреческого трагика Эсхила (526-456 гг. до н. э.) имеются строки, описывающие путь, который, проходя мимо «обрабатывающих железо халибов», выходит к Буйной реке, низвергающейся с самых вершин Кавказа. Идя против ее течения к истокам и «перевалив через поднимающиеся до звезд высоты, ты вступишь на конную дорогу, по которой придешь к враждебной мужам ратям амазонок... За ними ты достигнешь у самых узких врат озера до Киммерийского перешейка...».

Совершенно ясно, что здесь говорится о наличии дороги через Кавказский хребет где-то в центральной части. И если она была известна грекам, то тем более она должна была быть известна скифам, которые имели все основания воспользоваться этим путем.

И, наконец, решающим доказательством движения скифов через проходы Центрального Кавказа является, пожалуй, то, что у Геродота Кавказская гора отнюдь не тождественна с Кавказским хребтом в целом, как это обычно считалось и на основании чего доказывался путь движения скифов через Дербентский проход. Геродот пишет, что «колхи обложили себя добровольными приношениями, а также и соседи их до Кавказского хребта», ибо до этого хребта простирается владычество персов, а страны к северу от Кавказа и не думают о персах...

Хотя в греческом языке и «гора» и «хребет» обозначаются одним словом, однако различие между Кавказским хребтом в целом и горой Кавказ у Геродота чувствуется ясно. Поэтому Кавказской горой, отличной от Кавказского хребта в целом, должна была называться, как нам кажется, одна из вершин Кавказа, по всей вероятности, Эльбрус, как самая высокая.

Делая это заключение, мы основываемся, кроме вышеизложенного, и на том, что обозначение Кавказского хребта в целом и какой-то из его вершин одним и тем же названием наблюдается не только у Геродота, а и у многих последующих греческих и латинских авторов. При этом не всегда удается определить, идет ли речь о Кавказском хребте в телом или о какой-то из его вершин. Это, в частности, видно из мифов о Прометее, где говорится, что он прикован к Кавказу.

Однако сведения, сообщаемые такими авторами, как Лукиан Самосатский Арриан, ясно показывают, что под Кавказом имеется в виду одна из вершин Центрального Кавказа и, прежде всего, гора Эльбрус. Так Лукиан устами Прометея говорит, что Зевс правильно присудил распять его «вблизи этик Каспийских ворот (Дарьяльского прохода - Ю. Г.) на Кавказе, на печальное зрелище всем скифам». А Арриан в «Объезде Эвксинского Понта» говорит, что «на пути от Гиппа (р. Кодора)вплоть до Астелефа и Диоскуриады нам были видны Кавказские горы... Нам показывали одну вершину Кавказа - имя вершины Стробил, - на которой, как передают мифы, Прометей был повешен Гефестом по приказанию Зевса».

Поскольку Лукиан Самосатский помещает гору Кавказ вблизи Дарьяльского ущелья, а гора Стробил отождествляется с Эльбрусом, то из этого вытекает, что под Кавказом, куда был прикован Прометей, подразумевается гора Эльбрус.

Перенесение имени Кавказа на гору Эльбрус наблюдается как в византийской историографии (Кавказом называют Эльбрус Прокопий Кесарийский и Константин Порфирородный), так и в древнегрузинских источниках, где прямо говорится, что «Кавказ это Эльбрус» и что «персы называют Кавказ Эльбрусом».

Таким образом, на основании вышеизложенного, мы можем заключить, что под горой Кавказом, отличной от Кавказского хребта в целом, у Геродота подразумевается Эльбрус или одна из других вершин Центрального Кавказа. Следовательно, вторжение скифов в Переднюю Азию, о котором сообщает Геродот, происходило, главным образом, через проходы Центрального Кавказа - Дарьяльский и, возможно, Наро-Мамисонский. Это, конечно не исключает и того, что скифские племена могли проникать в Переднюю Азию как по Меотило-Колхидской дороге, так и через Дербентский проход.

Появление в это же время на Кавказе подкурганных погребений с вытянутым костяком со скифским могильным инвентарем и с типично скифским погребальным обрядом (западная ориентировка) Е. И. Крупнов рассматривает не только как доказательство временного пребывания скифов на Кавказе, но и возможности «частичного их оседания в отдельных пунктах». Нельзя не согласиться с Е. И. Крупновым и в том, что первое ощутимое появление в кавказской среде ираноязычных элементов «создало в истории древнего населения Северного Кавказа в известной степени переломный момент, особенно в центральных районах края, ибо положила начало языковой ассимиляции части древних племенных групп».

Эта ассимиляция не означала, конечно, смену всего местного населения, хотя в грузинских источниках и содержится известие о том, что с появлением овсов в центральной части Северного Кавказа Дурдзук (эпоним чечено-ингушей), который «был славнейшим из сынов Кавкаса», чьим уделом и была эта территория, ушел оттуда «и поселился в расселине скалы». Не исключено, что в этом известии в полулегендарной форме нашел отражение процесс этногенеза народов Центрального Кавказа - осетин, чеченцев и ингушей.

О каких конкретно скифских племенах, осевших на Северном Кавказе, может идти речь?

Для того чтобы судить о степени проникновения скифских племен на Северный Кавказ, и тем более для выявления осевших здесь скифских племен, необходимо, наряду с археологическими данными, привлечь и письменные источники, имеющие для данного периода более важное значение, чем археологический материал.

Гекатей Милетский (VI - нач. V в. до н. э.), один из виднейших предшественников Геродота, будучи хорошо осведомлен об азиатской части Боспора и северо-западном Кавказе, называет ряд конкретных скифских и кавказских племен. В описании Европы, которая у него включает и Кавказ, он называет у Кавказа народ дандариев. Это племя, локализуемое некоторыми более поздними авторами приблизительно на юго-восточном берегу Азовского моря в области нижней Кубани, известно и из боспорских надписей. В основе греч. дандариой, лат. дандарии, лежит осетинское дон-дар, что означает «рекодержцы», т. е. племя, владеющее приречной областью. Весьма показательно, что название Дандариум носит и стоянка на берегу бугского лимана. Это совпадение не случайно, ибо, как известно, и Ю. Буг и Кубань были известны древним под одним и тем же названием Гипаниса; очевидно название «рекодержцы», повторяющееся и на Кубани и у Ю. Буга, относилось к племенам одного этноязыкового круга.

То обстоятельство, что племенное название «дандарии» было действительно связано с обладанием приречной областью, можно, кажется, подкрепить следующим фактом. По, сообщению французского путешественника Гамба, проезжавшего в 20-х годах прошлого столетия по Военно-Грузинской дороге и побывавшего в Северной Осетии, селения Балта и Ларс, расположенные по левому берегу Терека и имеющие стратегическое значение, принадлежали «князьям из дома Дондар». Рассказывая о владетеле Ларса Джанхотте «из дома Дондар», Гамба говорит, что, перейдя на русскую службу, он «принял имя Дондаров», т. е. Дударова, хорошо известной по другим источникам фамилии тагаурских старшин.

Страбон в «Описании побережья Меотиды и Понта до Колхиды» говорит, что к числу меотов принадлежат сами синды затем дандарии, тореаты, агры и аррехи, а также тарпеты, обидиакены, доски и многие другие, на основании чего была высказана мысль о принадлежности дандариев к числу синдо-меотских племен. Однако это сообщение Страбона не может служить доказательством принадлежности дандариев к синдо-меотским племенам, так как Страбон употребляет имя меотов в данном случае, как и в ряде других, как собирательное название племен, обитавших на восточном побережье Меотиды. Так, к числу меотов Страбон относит и аспургиан, иранский характер названия, которых совершенно очевиден. Необходимо, однако, иметь в виду и то, что отнесение Страбоновых дандариев к числу синдо-меотов частично отражает ту неустойчивость племенных наименований в последних веках до н. э. на юге нашей страны, в частности, в Восточном Приазовье, где в этот период наблюдается сильное взаимопроникновение скифо-сарматских и синдо-меотских племен, связанное, очевидно, с процессами этногенеза. Так, например, Скилак Кариандский (Псевдо-Скилак - IV в. до н. э.) пишет, что от:
«реки Танаиса начинается Азия, и первый народ ее на Понте - савроматы. Народ савроматов управляется женщинами».


За савроматами вдоль восточного побережья Меотиды и ниже Псевдо-Скилак помещает меотов, синдов, керкетов и другие племена, т. е. четко отличает савроматов (сарматов) от синдо-меотских племен. Однако уже Скимн-Хиосский (III-II вв. до н. э.) пишет:
«На Танаисе, который служит границею Азии, разделяя материк на две части, - первыми живут сарматы... За ними, по словам Деметрия (писатель III в. до н. э. - Ю. Г.), следует меотийское племя, называемое язаматами (яксаматы Птолемея и иксибаты Гекатея Милетского - Ю. Г.), а по Эфору (405-330 гг. до н. э.) оно называется племенем савроматов».


Важное значение для уточнения этнической принадлежности дандариев приобретает один эпизод из истории митридатовых войн, о котором сообщают древние авторы. Плутарх пишет, что в войске Митридата Евпатора был некий Олтак, «властитель дандариев (дандарии - варварское племя из числа живущих по побережью Меотиды), отличавшийся на войне во всех случаях, где нужна сила и отвага, обладавший замечательным умом и, кроме того, приличный в обращении и услужливый. Постоянно споря с одним из соплеменных ему властителей о первенстве и завидуя ему, он обещал оказать Митридату важную услугу убить Лукулла...». Попытка покушения окончилась неудачей. Этот же эпизод сохранился и у Юлия Фронтина, причем у последнего покушавшийся на Лукулла назван Олкабантом.

Аппиан, рассказывая об этом случае, называет Олтака Олкабом и говорит, что он был родом скиф. У него же в рассказе о триумфе Помпея в числе других пленников упоминается и «скиптроносец колхов Олтак». Трудно сказать, является ли этот Олтак тем же лицом, что и Олтак Плутарха, Олкабант Юлия Фронтина и Олкаба самого Аппиана. Принимая во внимание, что у Аппиана фигурируют как Олкаба, покушавшийся на Лукулла, так и Олтак, названный скиптроносцем колхов, а Плутарх совершенно ясно называет Олтака вождем дандариев, идентичность Олкаба и Олтака Аппиана представляется маловероятной. Что же касается идентичности Олтака (Плутарх), Олкабанта (Фронтин) и Олкаба (Аппиан), то она не вызывает никаких сомнений. Учитывая употребление Аппианом термина «скифы» в узкоэтническом смысле и объяснение этнонима «дандарии» на основе аланского (осетинского) языка, принадлежность как Олкаба (Олтака - Олкабанта), так и дандариев к скифам следует признать убедительной.

В. И. Абаев возводит имя военачальника Олбака к осетинскому wal-kæf «повелитель рыб», сравнивая это имя в целом с осет. кæфты-сæр «глава рыб» - героем нартских сказаний.

Последний раз дандарии упоминаются Корнелием Тацитам в 49 г. н. э. в описании событий, связанных с войной римлян и аорсов против Митридата Боспорского. Когда Митридат попытался вновь вернуть себе престол, то одним из первых его шагов было изгнание «царя» дандариев и захват его царства. В результате поражения, нанесенного объединенным войском римлян и аорсов Митридату, победители «вступили в дандаридский город Созу, покинутый Митридатом по причине ненадежного настроения его жителей». Заняв город и оставив там гарнизон, римляне и аорсы решили пойти на сираков и, перейдя реку Панду, окружили и захватили сиракский город Успу.

Локализация дандариев между аорсами (аланами) и сираками, исчезновение имени аорсов в письменных источниках после 49 г. н. э. вместе с именами сираков и аорсов, присоединение территории дандариев аорсами (аланами) все это ясно свидетельствует о том, что имя дандариев было покрыто именем алан. Дандарии были одним из тех скифских племен, которые вошли в состав аланского союза племен.

Гекатей Милетский в числе других племен называет и скифский народ меланхленов (черноризцев), которые «названы так по их одежде». Знает меланхленов и Геродот, помещающий их к северу от царских скифов. Геродот также подтверждает, что «меланхлены все носят черные одежды, от которых и произошло их название, а образ жизни у них скифский». Хотя по Геродоту меланхлены - «особое, не скифское пламя», однако, в отличие от него, ряд более поздних авторов, как, например, Помпоний Мела и Дион Хрисостом (I-нач. II в. н. э.) считают меланхленов скифским племенем. В своей «Борисфенитской речи», произнесенной после посещения Ольвии, Дион Хрисостом говорит, что у борисфенитов одежда по большей части черного цвета, по примеру одного скифского племени, которое «от этого получила у эллинов название меланхленов (черноризцев)».

Для локализации меланхленов важное значение имеют данные Псевдо-Скилака, Плиния, Клавдия Птолемея и Псевдо-Арриана.

Скилак Кариандский помещает меланхленов в соседстве с племенами северной Колхиды, отмечая при этом, что на территории меланхленов находятся р. Метасорис и Эгипий - река. Приблизительно в этом же районе локализует их и Плиний, упоминающий их вместе с колхским племенем кораксов «с колхидским городом Диоскуриадой...». В соседстве с кораксами, на территории одного из колхидских племен, коликов, помещает меланхленов вместе с колхами и Псевдо-Арриан. Под страной Митридата, т. е. очевидно опять же в пределах северных районов Колхиды, называет меланхленов также Клавдий Птолемей. Как свирепое племя и страшный луками народ характеризуют меланхленов Руфий Фест Авиен (IV в. н. э.) и Присциан (V - нач. VI вв. н. э.).

Общепризнано, что название меланхленов (черноризцев) является греческим переводом какого-то местного этнического термина. Какого? В ольвийском декрете в честь Протогена, датированном III в. до н. э., упоминается племя саударатов (греч. саударатай), название которого звучит совершенно по-осетински: саудар значит «носящий черное платье» (тай окончание множ. числа, осет. тæ), так что саударатай по значению полностью соответствует греч. меланхленой (от сау - черный и дар - держащий). Это же племенное название в форме единственного числа «саударак» встречается у Помпония Мелы. Следовательно, этноним «меланхлены» (черноризцы) является греческим эквивалентом имени скифского племени саударатов.

Локализация этого племени Псевдо-Скилаком, Плинием и Псевдо-Аррианом в соседстве с колхами свидетельствует о том, что меланхлены-саудараты, возможно, были той частью скифов, которая обосновалась в районах Северной Колхиды и памятники которой были обнаружены на территории Абхазии.

Гекатей Милетский в описании Азии, т. е. к востоку от Танаиса (Дона), называет также скифское племя исседонов. В перечне племен у Гекатея исседоны следуют за иксибатами, отождествляемыми с яксаматами и язаматами позднейших авторов, и иамами, «народом скифским». О иксибатах Гекатей говорит, что это «народ у Понта, соседний с Синдикой». Исходя из этого, исседонов Гекатея можно приблизительно локализовать к северу от Кавказа между Черным и Каспийским морями, тем более, что после них Гекатей называет катаннов, «народ у Каспийского моря».

Принадлежность исседонов к скифам подтверждается данными Геродота: «О гипербореях ничего не сообщают ни скифы, ни другие жители той страны, за исключением разве исседонов. Впрочем, как мне кажется, и эти последние ничего о них не говорят: ибо в противном случае рассказывали бы о них и скифы, как рассказывают об одноглазых». Филострат Младший (III в. н. э.) называет массагетов и исседонов народами скифского племени, отмечая при этом, что в борьбе с ними сложил свою голову Кир. Ритуальные обычаи исседонов, которые описывает Геродот, почти полностью совпадают с аналогичными обычаями массагетов и других скифских племен, о которых сообщают Геродот и Страбон.

Локализацию исседонов Гекатеем к северу от Кавказа подтверждают и уточняют последующие авторы. Помпоний Мела помещает исседонов у Азовского моря. Марк Анней Лукан (I в. н. э.) говорит об эсседонских племенах, явившихся с берегов Понта и Меотиды. И, наконец, Плиний Старший знает эсседонов как на северном берегу Азовского моря, где он помещает их вместе с савроматами, так и на Кавказе. Он пишет:
«Некоторые помещают вокруг Меотийского озера до Керавнских гор (северные отроги Кавказа - Ю. Г.) следующие племена: по берегу живут напры, выше их по вершинам гор - эсседоны, владения которых простираются до колхов».


Указание Плиния на то, что исседоны жили по вершинам гор (ясно, что имеется в виду Кавказский хребет) и что они соседили с колхами, очень важно. Если к этому еще добавить то, что в соседстве с ними он помещает камаков (осетин, «жители ущелий») и оранов, в названии которых видят неточную передачу имени алан, то становится ясно, что исседоны, наряду с меланхленами и дандариями, также были одним из тех скифских племен, которые осели на Северном Кавказе в результате скифского нашествия в Переднюю Азию в VII в. до н. э.

Принимая во внимание соседство исседонов с колхами и направление движения скифов через проходы Центрального Кавказа, исседонов можно локализовать в центральной части Северного Кавказа. Их западная граница могла простираться до верховьев Кубани. Нам кажется, что исседоны вместе с дандариями были той частью скифов, которые положили начало языковой ассимиляции какой-то группы местных кавказских племен, что, в конечном счете, послужило основой формирования осетинского этноса. Некоторые исследователи видят в исседонах древнее название асов-асиев.

В исторической литературе уже высказывалась мысль о генетической связи осетин с исседонами. В. Сен-Мартен, впервые выдвинувший это положение, считал, что это имя прилагалось к жителям Осетии, а именно - к горцам-осетинам. Э. Шарпентье, возражавший Сен-Мартену, утверждал, что осетины не могут быть связаны с исседонами, поскольку они ко времени Плиния якобы еще находились на пути из Центральной Азии на Кавказ через южное побережье Каспийского моря. Ошибка Шарпентье заключалась не только в том, что он произвольно устанавливал путь движения алан через южное побережье Каспия, относя этот процесс к I в. н. э., но и в том, что образование осетинского этноса на Северном Кавказе он связывал исключительно с переселением алан, не принимая во внимание как роль скифов, так и местных кавказских племен в этом процессе. Правда, и Сен-Мартен ошибался в том, что связывая осетин исключительно с исседонами, недооценивал роль ираноязычных алан в процессе этногенеза осетин.

На генетическую связь осетин с исседонами указывали также Д. Лавров и П. Услар. Первый рассматривал исседонов как аборигенов центрального Кавказа, населенного теперь «сходно-именными им осетинами. Они могли сделаться известными скифам при вторжениях последних в Азию через ущелья среднего Кавказа, грекам - посетителям Колхиды - по сношениям греческих колонистов Закавказья со страною скифов через те же ущелья».

Ясно, что об аборигенности исседонов Северного Кавказа говорить не приходится, так как исседоны неоднократно упоминаются в перечне сакских (скифских) племен Средней Азии. Однако сама мысль о связи осетин с исседонами, безусловно, заслуживает внимания. П. Услар, допуская возможность обозначения именем исседонов осетин, в то же время считал слишком смелым сопоставлять геродотовских исседонов, отождествляемых им с усунями, с «плиниевыми кавказскими эсседонами - осетинами». И уже в начале нашей эры Леманн-Гаупт указывал, что предположение о генетической связи осетин с исседонами имеет под собой серьезные основания.

Конечно, мы не можем полностью отождествлять современных осетин со скифским племенем исседонов, учитывая значительный промежуток времени, лежащий между ними. Однако, вряд ли это дает основание вообще отрицать определенную преемственную связь между скифами-исседонами и современными осетинами. Эта связь является одним из элементов этногенеза осетин, так как этот процесс не ограничивался лишь участием исседонов. Для нас генетическая связь осетин с исседонами означает, что исседоны были одним из скифских племен, которые осели в центральной части Кавказа и были впоследствии поглощены аланами, что и привело к исчезновению наименования исседонов и замене его именем алан.

Наряду с сообщением Геродота о движении скифов через Центральный Кавказ, ряд других древних авторов прямо говорит о пребывании скифов на Северном Кавказе. Так, например, в трагедии Эсхила «Прикованный Прометей», упоминаются «бестрепетные в боях и многолюдные племена скифов, обитающие на краю земли вокруг Меотийского озера..., обитатели высокой крепости близ Кавказа, грозная рать, гремящая среди остроконечных копий». Диодор Сицилийский (I в. до н. э.), пользовавшийся источниками, не дошедшими до нас, говорит, что скифы еще в древности под управлением одного воинственного и отличавшегося стратегическими способностями царя «приобрели себе страну до Кавказа, а в низменностях прибрежья Океана (очевидно, согласно широко распространенному в древности представлению о связи Каспийского моря с океаном, его и называет океаном Диодор - Ю. Г.) и Меотийского озера». Рассказ Диодора о скифах тем более показателен, что он пользовался здесь источниками, которые опирались на местные скифские предания.

Память о пребывании скифов на Северном Кавказе сохранил и Клавдий Птолемей, в чьей «Географии», составленной из разновременных данных, ясно чувствуется наличие нескольких хронологических наслоений. Какую-то часть скифов, которых он называет саканами, т. е. саками, Птолемей вместе с суранами (м. б. сванами?) помещает между Гиппийскими и Керавнскими горами, другими словами - в центральной части Северного Кавказа. Характерно при этом, что к северо-востоку от них, между Керавнскими горами и p. Ра (Волгой) Птолемей локализует оринеев (алан) и валов (двалов), как бы фиксируя тем самым путь, по которому двигались аланы на Северный Кавказ.

Таким образом, мы вправе датировать оседание части скифов на Северном Кавказе, по «крайней мере, VII в. до н. э.,- как результат их вторжения в Закавказье через Центральный Кавказ. В этой связи нельзя не упомянуть точку зрения Л. С. Клейна, по мнению которого «катакомбная культура эпохи бронзы в ее предкавказском варианте оказывается протоскифской, точнее первоосновой культуры скифов парских (а, следовательно, ираноязычной)».





Источник:Аланы и вопросы этногенеза осетин.Ю.С.Гаглойти









Форум общение на разные темы, интересные новости, полезные статьи.

Соотносительная теория стоимости


"Журнал Финанс" - weeqoney.ru представляет специальный пост "Соотносительная теория стоимости" написанный для экономистов, банкиров и всех, кто хочет преуспеть в финансовых вопросах

рассылка которая делает
деньги


Музей Марины и Анастасии Цветаевых в городе Феодосия: "Снова выступали очаровательные сестры Цветаевы… Еще раз обвеяли нас солнечной лаской… Еще раз согрели одинокие одичавшие души!", из феодосийской газеты, от 15 декабря 1913

Красивые статусы про любовь со смыслом
Автор: Humarty   

Популярное

Поиск

Опрос

Через поисковую систему
По ссылке
По совету знакомых
Через каталог
Другое



Календарь
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив
Сентябрь 2015 (3)
Август 2015 (2)
Июль 2015 (7)
Июнь 2015 (10)
Май 2015 (9)
Апрель 2015 (4)

Реклама