У Сырдона был хороший тохъуыл. Давно хотелось нартам поесть его, но не знали, как заставить Сырдона зарезать свой тохъуыл и накормить их. Вот, таким образом, собрались однажды нарты — Урызмаг, Батраз, Сосрыко и Умар Алагаты — и говорили между собой. Думали они очень много, но казалось им немалым трудом уговорить Сырдона зарезать им тохъуыл. Тогда Умар сказал им:
— Я сумею уговорить Сырдона, и он нас угостит своим бараном.

Призвали нарты Сырдона, и говорит ему Умар:
— Мы живем на свете очень долго, и знаешь ли ты, Сырдон, что нам ничего не нужно жалеть. Все, что у нас есть и что мы имеем, должны есть, пить и проживать, потому что настал хъаймат, и нам ничего не нужно откладывать на завтра. Следовало бы тебе накормить своим тохъуылом нартовских хистаров.
— Да съем я ваши болезни, мои господа нарты, — отвечал Сырдон, — кого же мне угощать моим ничтожным барашком, если не вас, мои господа!

Побежал Сырдон и привел своего откормленного барана и зарезал его, снял с него кожу и принялся готовить обед нартам. Пока мясо готовилось, нартам стало скучно. Они пошли к воде, разделись и начали купаться, оставив на берегу свои чалмы, повязки поясов, халаты и все свои платья. Незаметно пришел Сырдон на берег и забрал у нартов их платья, оставив им только их рубахи и исподние платья. Все платья нартов забросил Сырдон в огонь и сжег их там, а сам продолжал готовить нартам из своего барана обед, как ни в чем не бывало. Когда нарты выкупались, хватились своих платьев и не нашли их, то они пришли в одних рубашках и исподних платьях и спросили его:
— А куда ты дел, Сырдон, наши платья?

Он отвечал:
— Ваши платья я взял, бросил их в огонь и сжег,
— Ах, — говорили они, — ты опять наделал нам беду.
Какую я могу вам сделать беду? Да съем я ваши болезни, мои господа, мои алдары! Ведь вы же говорили, что настал хъаймат и ничего нам не нужно жалеть. Все, что мы имеем, должны есть, пить и проживать и не откладывать ничего на завтра. Если настанет хъаймат и мы все умрем, то для чего же и вам жалеть свои платья, когда я не жалею о своем тохъуыле. Не для одного же моего тохъуыла настанет хъаймат! — говорил Сырдон.