Одним из наиболее ярких сюжетов нартовского эпоса является сказание о том, как нарт Урузмаг с помощью гигантского орла попал в подводное царство и там убил маленького мальчика, не подозревая о том, что это его родной сын. Этот сюжет получил различные толкования.

В.Ф.Миллер сравнил рассматриваемый сюжет с персидским сказанием об убийстве Рустемом своего сына Сохраба, причем, Рустем, как и Урузмаг, не знал о том, что убивает своего сына. В.Ф.Миллер полагал, что в данном случае следует говорить о влиянии персидского эпоса на осетинский. Он отметил также, что в русских былинах аналогичный мотив связан с именем Ильи Муромца.

Ж.Дюмезиль положительно отнесся к параллелям В.Ф.Миллера, подчеркнув, что не может быть случайным тот факт, что в одном и том же нартовском сюжете встречаются две "рустемовских" темы: убийство отцом своего сына и гигантский орел, доставивший Урузмага в подводное царство, напоминающий птицу Симург из "Шах-наме", а также сказочного Сизого Орла, угрожающего Илье Муромцу посреди моря. Ж.Дюмезиль отметил также, что в абхазских версиях нартовского эпоса мотив убийства отцом своего сына (своих сыновей) связан с именем Сасрыквы - двойника осетинского Сослана.

Е.М.Мелетинский отрицает влияние персидского эпоса на рассматриваемый нартовский сюжет, полагая, что "здесь имеются более архаические черты, чем в типичном героико-эпическом сюжете о бое отца с сыном", видя под этими чертами "критическую переоценку матриархальных обычаев", ибо в нартовском сказании речь идет о трагических последствиях того, что "отец может не знать сына, принадлежащего к роду матери". Аналогичную "критическую переоценку" старых матриархальных обычаев Е.М.Мелетинский видит в сказании о последнем походе Урузмага за добычей и о попытке нартов убить Урузмага.

Промежуточную позицию занял В.И.Абаев, который, хотя и не говорит о влиянии персидского эпоса на осетинский, но все, же сохраняет в качестве типологической параллели совпадения, отмеченные В.Ф.Миллером, добавив к ним ряд других параллелей. Вслед за Е.М.Мелетинским, В.И.Абаев видит в этом сюжете матриархальный мотив.

Венгерский этнограф М.Иштванович посвятил специальную статью рассматриваемому нартовскому сказанию. По его мнению, архаичные черты в этом сказании являются вторичными, а сюжет нартовского сказания является довольно поздним заимствованием из персидского фольклора, возможно, через грузинское посредство. Говоря о персидском влиянии, венгерский исследователь имеет в виду не те параллели, которые выявил В.Ф.Миллер, а персидский дастан, сюжет которого действительно близко напоминает один фрагмент из сказания об убийстве Урузмагом сына. Содержание персидского дастана вкратце таково.

Однажды багдадский царь зашел в свое книгохранилище, где обнаружил огромную птицу. Царь подкрался к ней и схватил ее за ногу. Птица подняла царя, унесла его далеко от его царства и опустила в каком-то саду, в котором находился дом, где жил некий юноша, как две капли воды похожий на единственного сына царя. Увидев незнакомца, юноша удивился, так как дом охранялся тремя тысячами стражников, ибо, по предсказанию, смерть юноши должна наступить от руки багдадского царя, когда юноше будет 22 года. Поэтому до окончания предсказанного срока отец юноши распорядился выставить охрану вокруг дома своего сына. А ждать оставалось всего два часа. Несмотря на это, юноша и царь сели за стол и царь во время беседы предложил юноше дольку яблока, насаженную на кончик ножа. Судьбе было угодно сделать так, чтобы в этот момент юноша чихнул и укололся носом о кончик ножа. Этого оказалось достаточно, чтобы юноша испустил дух, а к обескураженному царю вновь явилась огромная птица, схватившая и перенесшая его на прежнее место.

Близкий по содержанию сюжет имеется и в другом персидском дастане, также привлеченном М.Иштвановичем для сравнения с осетинским сказанием. Содержание этого дастана таково. Однажды некий Гарун ар-Рашид ухватился за ногу огромной птицы, которая взлетела и перенесла Гаруна на остров, где живет багдадский царевич. Уединение юноши на острове связано с тем, что он скрывается от Гаруна, от руки которого, по предсказанию, должна наступить его смерть. Гарун и юноша садятся за стол и Гарун предлагает юноше отведать шашлыка, поданного им на кончике ножа. Пытаясь принять угощение, царевич упал прямо на нож и мгновенно испустил дух. К Гаруну явилась птица и вернула его на прежнее место.

Приведя эти параллели, М.Иштванович высказал догадку об отражении в них идеи неотвратимости судьбы.

Мотив гигантской птицы, уносящей героя, известен и в повести средневекового грузинского писателя Мосе Хонели, где нет, однако, идеи неотвратимости судьбы. Так, чтобы проникнуть в неприступную крепость, герой ухватился за ноги огромной птицы, которая и перенесла его в крепость.

При несомненном сходстве упомянутых персидских дастанов с отдельными эпизодами осетинского сказания, на наш взгляд, М.Иштвановичем неверно определены характер их связи и идея, на которой они построены.

Нетрадиционный взгляд на рассматриваемый нартовский сюжет высказал А.Р.Чочиев, видящий в нем отзвуки амазонства.

Как видим, в толковании рассматриваемого сюжета нет единодушия. В то же время все перечисленные гипотезы весьма уязвимы. Начнем с того, что ни о каком персидском влиянии на осетинский эпос в данном случае говорить нельзя. Мотив борьбы отца и сына сильно отличается от мотива бийства отцом своего сына, а мотив гигантской птицы, хорошо известный в "Шах-наме", не встречается как раз в сказаниях о боях между Рустемом и Сохрабом.

У перечисленных выше гипотез есть три общих недостатка: во-первых, эпизод убийства Урузмагом сына рассматривается их авторами в полном отрыве от остальных эпизодов данного сказания, а, во-вторых, рассматриваемое сказание анализируется ими в полном отрыве от остального сюжетного состава цикла Урузмага. В этом отношении позиция Е.М.Мелетинского выгодно отличается от позиции остальных исследователей, однако конечные выводы этого ученого о том, что роднит сказание об убийстве Урузмагом сына с другими сказаниями этого же цикла, не представляются нам убедительными. В-третьих, большинство исследователей обращается к одному или двум вариантам рассматриваемого сказания. Но даже в уже проанализированных вариантах имеются примечательные детали, на одну из которых обратил внимание В.И.Абаев: по одному дигорскому варианту, Урузмаг убил 16 своих сыновей, а безымянный сын был 17-ым. Эта "деталь" представляется нам чрезвычайно важной для понимания глубинного содержания анализируемого сказания. Правда, в дигорском тексте не говорится о том, как и по какой причине Урузмаг убил своих старших сыновей, однако из контекста видно, что он не знал лишь о существовании последнего, 17-го, сына, которого Сатана родила в его отсутствие и спрятала у своих родственников под водой. Что касается остальных сыновей, то они погибли от руки Урузмага, скорее всего, не потому, что не были узнаны им, и вовсе не по воле злого рока. Показательна причина, по которой Сатана прячет своего безымянного сына у родственников под водой: она скрывает его от Урузмага, очевидно, опасаясь, как бы его не постигла участь старших братьев. Следовательно, параллель с убийством Рустемом своего сына отпадает и по этой причине. Нам остается добавить, что вариант, в котором Урузмаг убивает 17 своих сыновей, не является единичным. Такую же картину находим еще в одном варианте, а согласно другому варианту, от руки Урузмага пали 6 его сыновей (а безымянный был 7-ьм). Еще в одном варианте семь сыновей Урузмага пали от его собственных и от чужих рук. В остальных вариантах не указывается, сколько своих сыновей убил Урузмаг, однако из контекста этих вариантов видно, что безымянный сын не был его первой жертвой. К такому выводу подводит нас анализ текста плача Сатаны по безымянному сыну. Оплакивая сына, Сатана так укоряет Урузмага: "О, старый черт! Ты добрался и до моего тайного хранилища", "О, старый шайтан! Он ведь остался у меня единственный, (но) ты и его нашел и отправил на тот свет впереди себя!"; "Да съел бы ты (лучше) свою старую голову, должно быть ты опять съел моего малыша!"; "О, старый, несчастный (Урузмаг), только он остался в живых из (всех) твоих сыновей - твой безымянный сын, (но) ты и его убил, ты и его съел".

Следовательно, для всех без исключения вариантов можно реконструировать такую предысторию: у Сатаны и Урузмага было 16 (или 6) сыновей, которых Урузмаг одного за другим отправил на тот свет "впереди себя". Последнего, 17-го (или 7-го), сына Сатана родила в отсутствие мужа и спрятала под водой у родственников матери, дабы его не постигла участь старших братьев. Анализируемое сказание повествует о том, каким образом Урузмагу удалось разыскать этого сына и отправить его следом за старшими сыновьями. Следовательно, вопрос не в том, знал или нет Урузмаг о существовании последнего сына, а в причине, по которой он убивал своих сыновей.

Мотив неузнанности безымянного сына является, на наш взгляд, вторичным и несущественным. Косвенным подтверждением этой мысли может служить один из архивных вариантов рассматриваемого сказания, согласно которому Урузмаг сам передал безымянного сына на воспитание (хъан) жителям подводного царства, но впоследствии "случайно" убил.

Любопытно отметить, что в двух вариантах указывается причина, по которой Урузмаг убивал своих сыновей. Согласно первому, Урузмаг делал это потому, что над ним тяготело проклятие некой вредоносной женщины (фыдус), согласно же другому варианту, Урузмага покарал Бог за инцестуальный брак с сестрой. В последнем объяснении есть своя привлекательная сторона, и мы еще вернемся к этому вопросу, однако истинная причина убийства Урузмагом своих сыновей, на наш взгляд, кроется в другом.

Весьма интересны начальные эпизоды и концовка этого сказания. Рассматриваемое сказание начинается с описания бедствия, постигшего нартовский народ - это неурожай и голод, а также эпидемия скота, не оставившая ни одной головы в яслях. Во всей стране нартов остался лишь один пегий бык у Субалци. В одном варианте, испытавшем на себе влияние сказания о гибели нартов, говорится о совершенно ином бедствии нартов и об иных его причинах: нарты настолько разбогатели, что возгордились и перестали уважать бедняков и тех, кто ниже их достоинством; затем они стали насильничать, угонять людей в плен и даже истреблять друг друга. Наконец они задали богатый пир, издеваясь при этом над Сырдоном. И тогда Сырдон подстрекнул нартов к борьбе против небожителей и Бога. И нарты совершили святотатство: они отправили к Богу вестника с сообщением о том, что отрекаются от него и с требованием явиться перед ними. В наказание за это безумство боги наслали на землю всяческие бедствия: Уацилла и Рыныбардуаг устроили такое градобитие, что земля и небо избивали друг друга и в результате - погиб весь урожай нартов. Своими стрелами Уацилла поджег хранилища зерна у нартов, а также сжег весь лес, окружавший поселения нартов. Фалвара и Аларды наслали на страну нартов болезни: первый - эпизоотию скота, а второй - накожные болезни. И настала на земле нартов голодная, лютая пора, длившаяся семь лет.

Как видим, перед нами описание мирового хаоса, спровоцированного самими нартами. В одном варианте ответственность за хаос возлагается не на нартов в целом, а на их правителя Урузмага, женившегося на своей сестре. Это вполне приемлемое объяснение, так как "повсеместно считалось, что инцест влечет за собой голод".

Картина хаоса дополняется сценой издевательств Сырдона над нартами. Украв единственного быка, оставшегося в стране нартов, Сырдон зарезал его и приготовил из него шашлыки. Досыта наевшись, он привязал к своим усам кусочки шашлыка и пришел на ныхас, где валяются нарты, обессилевшие от голода. Вместе с Сырдоном на ныхас пришла и его сука, которая недавно ощенилась. Лазая по спинам нартов, она полизывала им усы, обливая их при этом молоком. Вся сцена сопровождалась упреками Сырдона в адрес нартов.

В этом и в последующих эпизодах интересна роль Сырдона. Сырдон является олицетворением деструктивных, демонических сил природы, поэтому его выход на арену нартовской истории в дни наступления хаоса вполне закономерен. Сцена издевательства Сырдона над нартами - это иносказание торжества сил хаоса. Бык, похищенный и съеденный Сырдоном, олицетворяет плодородие и непосредственно связан с культом солнца.

Упрек, брошенный Сырдоном нартам, в отсутствии у них человека, который мог бы накормить нартов, Урузмаг воспринял в свой адрес. И это вполне закономерно, так как Урузмаг был правителем нартов, а, "согласно верованиям первобытных народов, ответственность за рост посевов и за погодные условия несет царь". И тут мы должны указать еще на одно обстоятельство, несомненно, связывавшееся с наступлением хаоса в стране нартов: Урузмаг в это время либо отсутствует, находясь в походе, либо он, хотя и находится в стране нартов, но настолько стар, что не в состоянии делать что-либо самостоятельно. Что отсутствие в обществе лидера могло рассматриваться как причина хаоса - это, несомненно. Также, несомненно, то, что физическая дряхлость правителя приводит к хаосу: упадок производящей способности у правителя, по представлениям древних, вел к упадку аналогичной способности у людей, животных и растений. Таким образом, физическая немощь Урузмага могла рассматриваться в качестве основной причины хаоса в стране нартов, тогда как факт его женитьбы на сестре мог быть дополнительной причиной, которая как бы усугубляла его вину.

Установление истинной причины наступления хаоса важно в том отношении, что восстановление мирового порядка должно было рассматриваться как действие, обратное тому, которое привело к хаосу, т.е. либо как возвращение Урузмага из похода, либо как его омоложение. Вариантов, в которых хаос наступил в присутствие дряхлого Урузмага, намного больше, поэтому мотив немощности Урузмага следует рассматривать как исходный.

Узнав о бедствии нартов со слов Урузмага, Сатана решила устроить пир из тех ритуальных подношений нартов, которые месяцами (или годами) копились в ее кладовых. На пиру нарты расселись рядами в доме (а в большинстве вариантов - во дворе дома) Урузмага, а сам правитель нартов сидел во главе всех рядов. Примечательно, что, согласно одному варианту, рядом с Урузмагом уселся Сырдон. В центре двора, где сидят нарты, горит огонь в очаге (адтӕй сӕ астӕу арт), который в одном варианте носит примечательное название: стыр артдзӕст "большой очаг", иу- миаг артдзӕст" общий (для всех нартов) очаг". Если учесть, что дом Урузмага, в свою очередь, находится в центре нартовского мира, то получается, что рассматриваемый очаг находится в наиболее сакральном месте нартовского мира. Это очень важно с точки зрения обряда, отраженного в рассматриваемом сказании, так как все дальнейшие и все важнейшие события связаны с этим очагом.

Когда пир нартов был в самом разгаре, неожиданно закончились дрова, и Урузмаг обратился к молодежи с просьбой сходить за ними. Однако молодежь проигнорировала просьбу своего благодетеля, и тогда Урузмаг сам отправился в лес за дровами. Нарубив дров, он присел отдохнуть, и тут появился гигантский орел, вонзивший в него когти и перенесший его на остров, что посреди моря. Прежде чем продолжить изложение фабулы, попытаемся разобраться в процитированных эпизодах.

Поскольку вся дальнейшая трагедия прямо связана с упомянутым выше очагом, есть основание полагать, что в рассматриваемом сказании, помимо всего прочего, отражен обряд получения или возжигания нового огня, который непосредственно связан с культом солнца.

Если в процитированном тексте не видеть отражения какого-то скрытого и неясного теперь обряда, то невозможно будет понять поведение нартовской молодежи, демонстративно игнорирующей просьбу своего правителя и благодетеля. Но если учесть, что в предшествующих эпизодах описан мировой хаос, для перехода от которого к мировому порядку требовалась, скорее всего, жертва, то можно предположить, что этой жертвой должен был стать сам виновник хаоса - одряхлевший социальный лидер. Если так, то мотив отправки Урузмага за дровами следует понимать как переосмысление соответствующего ритуала. Важно подчеркнуть, что Урузмаг отправился с пира в лес, а лес во многих мифологических традициях является границей между миром живых и миром мертвых, "лес окружает иное царство" и, соответственно, "дорога в иной мир ведет сквозь лес". В то же время, лес является местом для проведения инициации. Таким образом, поход Урузмага в лес "за дровами" - это отражение ритуальной сцены принесения в жертву престарелого правителя. Эта жертва нужна для магического обновления сил правителя, а через него - сил солнца и всей природы. Это обновление символически передавалось через обряд возжигания нового огня в очаге - частице солнца на земле нартов. Примечательно, что до наступления ожидаемого обновления огня и сил природы место за столом земного личностного воплощения солнца - правителя общества - занял Сырдон, олицетворяющий силы хаоса: "и вниз (т.е. в сторону нартов - Ю.Д.) тосты провозглашает, (а) наверх (т.е. к богам - Ю.Д.) молитвы обращает".

Анализ мотива острова (или камня) посреди моря подтверждает наш вывод об отражении в рассматриваемом сказании обряда ритуального убийства состарившегося правителя, последующее возрождение которого должно привести к обновлению всего мира. В мифологии различных народов отмечено представление, что тот свет находится "по ту сторону моря или вообще водного пространства". В частности, по представлениям русских, обитаемая людьми земля имеет форму четырехугольника и плавает в воде, отождествляемой с океаном; за океаном находится другая земля, "на ней же рай и муки", а посреди этой земли - глубокая пропасть, где течет огненная река, разделяющая муки и рай. Аналогичные представления реконструируются и на праиндоиранский уровень. В русских заговорах упоминается также камень посреди океана, куда совершается мысленное паломничество, и этот камень соотносится с потусторонним миром. Можно, следовательно, предположить, что камень (остров) посреди моря в осетинской мифологии также соотносится с потусторонним миром, а жители подводного царства, донбетры, мыслились хозяевами не только своего, подводного, царства, но и потустороннего мира. Покровитель воды и в ряде других традиций приобрел власть над миром мертвых. К этому необходимо добавить, что в сказании о последнем походе Урузмага за добычей Урузмаг попадает к "Главе рыб", владения, которого также соотносятся с потусторонним миром, а сам "Глава рыб" считается одним из жителей подводного царства. Таким образом, Урузмаг с нартовского пира отправился в царство мертвых.

Вернемся к фабуле. Спустившись в подводное царство, Урузмаг встречается с его обитателями, которые весьма рады его появлению и устроили небольшой пир. Урузмаг оказался единственным мужчиной в доме, поэтому его посадили во главе стола, в качестве провозглашающего тосты. Помолившись Богу, Урузмаг попросил, чтобы кто-нибудь из домочадцев мужского пола первым вкусил посвященной Богу пищи. Этого некому было сделать кроме безымянного сына самого Урузмага. Направившись к отцу для выполнения ритуала, младенец сделал неловкое движение, упал и наткнулся на меч, на кончике которого Урузмаг поднес ему кусочек шашлыка. Ребенок мгновенно испустил дух, а Урузмаг, не притронувшись к пище, поднялся на поверхность камня, куда вновь явился гигантский орел и перенес его на прежнее место. Вернувшись к нартам, Урузмаг предлагает своим гостям выслушать рассказ о своих приключениях. По завершении рассказа нарты, по одним вариантам, расходятся по домам, а по другим - обращают пир в поминки по безымянному сыну Урузмага.

Как видим, обновление сил Урузмага произошло в подводном царстве путем принесения в жертву родного сына. Нет сомнения, что и своих старших сыновей Урузмаг убил по той же причине. Правда, структура ритуала, отраженного в анализируемом сказании, подсказывает, что, отправившись в лес, а оттуда - в царство мертвых, Урузмаг первоначально сам рассматривался в качестве жертвы. Почему же в этот сюжет введен еще и мотив убийства сына? Не произошло ли это под влиянием упомянутых выше персидских дастанов?

Есть все основания полагать, что нартовское сказание оригинально и в этой своей части. Практика умерщвления состарившегося правителя существовала практически у всех народов, а в пережиточном виде сохранялась у ряда народов вплоть до недавнего времени. Но очень давно правители научились избегать насильственной смерти, прибегая с этой целью к различным уловкам: в определенное время они перекладывали привилегии своей власти, а с нею и обязанность быть убитым, на кого-нибудь другого, и этого временного царя обряжали в царские одежды и сажали на трон, "ему позволяли отдавать любые распоряжения, есть, и пить за царским столом и сожительствовать с наложницами царя". После нескольких дней "правления" псевдоцаря публично казнили. Поскольку, однако, приносимая взамен царя жертва также должна была обладать свойствами святости, очень часто роль временного царя выполняли его ближайшие родственники. Но "ни в ком божественность правителя не находит лучшего воплощения, чем в его сыне, унаследовавшем от отца его священное наитие. Следовательно, нет более полноценной жертвы, приносимой взамен правителя на благо всего народа". Следуя этим представлениям, один из шведских королей принес в жертву богу Одину девять своих сыновей, и этот же обычай "существовал, по крайней мере, в одном из старинных царских родов Древней Греции".

Институт временных царей существовал и в Скифии, где также раз в год совершалось ритуальное убийство псевдоцаря.

Из сказанного следует, что Урузмаг принес своего сына в жертву ради общего блага, ради восстановления мирового порядка. Не удивительно, что, согласно одному варианту, сразу после убийства Урузмагом своего безымянного сына в стране нартов восстановился порядок и "нартовский народ вновь приготовился (к обычной жизни), вновь стал пахать свои выжженные пашни и по новой засеял их (семенами), и, как прежде, стал жить в изобилии".

В заключение следует сказать о гигантском орле, которого сопоставили с персидским Симургом, видя в этом доказательство влияния персидского эпоса на осетинский. Однако ничто не мешает говорить о генетическом родстве двух этих образов. Дело в том, что персидского Симурга убедительно сопоставили со скифскими грифами (грифонами), а орлиноголовых грифонов скифской мифологии, изображения которых часто встречаются в скифской иконографии, - с гигантским орлом нартовской мифологии. К тому же, скифские грифоны имеют несомненную связь с хтоническим и потусторонним миром и такую же связь, как мы могли в этом убедиться, имеет гигантский орел нартовской мифологии. Добавим также, что в мифологии многих других народов птицы, в том числе и орлы, доставляют в потусторонний мир покойников или их души.

ЛИТЕРАТУРА
1.Абаев В.И. Избранные труды. Т. 1. Владик., 1990.

2.Абаева З.В. Легенды и сказания о происхождении скифов и нартов // Известия ЮОНИИ, вып. ХХШ1. Тб, 1985.

3.Акишев А.К. Искусство и мифология саков. Алма-Ата, 1984.

4.Бонгард-Левин Г.М., Гранковский Э.А. От Скифии до Индии. М., 1983.

5.Дзиццойты Ю.А. Нарты и их соседи. Владикавказ. 1992.

6.Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976.

7.Иштванович М. Грузинско-иранская народная книга и осетинское героическое сказание// "Мацне" (серияч языка и литературы). 1978,№ 1.С.67-79.

8.Мелетинский Е.М. Место нартских сказаний в истории эпоса// Нартский эпос. Ордж., 1957, с. 37-81.

9.Мелетинский Е.М. Палеоазиатский мифилогический эпос. М., 1979.

10.Миллер В.Ф. Экскурсы в область русского народного эпоса. М., 1892.

11.Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.

12.Раевский Д.С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М., 1977.

Тут Вы сможете Смотреть фильмы онлайн бесплатно в хорошем качестве