Снежнобородый Урызмаг отправился в балц, оставил жену свою Сатану беременной. Долго Урызмаг странствовал и еще не возвратился домой. Сатана родила сына и тайно отдала его в кан'ы к Донбеттырам. Когда Урызмаг возвращался из балца, то он слез с коня на берегу моря, выкупал коня, стреножил его и пустил пастись на траву, а сам сел около него. В это время налетел на Урызмага большой черный цæргæс, подняв своими когтями, принес его на большой камень, который стоял в середине моря, и опустил его на него. Целый день Урызмаг сидел на камне, досадуя и приговаривая:
— О бог богов! О единый бог! Что это за такое большое несчастье вижу я и испытываю в своей старости! Что это за несчастный для меня удел! И что мне придется испытывать еще дальше в своей старости! Занес меня ястреб на этот камень и опустил меня на него. Не погиб ли я? — говорил Урызмаг.

Когда же начало вечереть, то вышли к нему дочери Донбеттыра и приветствовали его такими словами:
— Добрый ты муж, Урызмаг нартовский! Мы желали тебя видеть давно. Но бог дал нам такую радость только теперь увидеть тебя! — И после того пригласили его домой.

Сошел Урызмаг с камня и пришел в дом Донбеттыров, который был под морем. Много радовались Донбеттыры, что бог послал к ним Урызмага, и принимали его с большим радушием. А ночью зарезали кусарттаг. Когда кусарт был готов и подали Урызмагу фынг, то он по своей привычке взял ляжку концом своего булатного кинжала, взмолился богу и после того для аходына протянул руку с кинжалом к золотоволосому маленькому мальчику, около него взад и вперед бегавшему. Но мальчик был таким резвым, что когда он прибежал к Урызмагу и хотел сделать аходын, то наткнулся на конец кинжала Урызмага, который вонзился мальчику в самое сердце, и он пал мертвым. Перестал Урызмаг есть и оставил фынг. Когда мальчика похоронили, то и Урызмаг вышел из дома Донбеттыров, сел на большом камне в середине моря и продолжал опять говорить:
— Йараби, о бог богов! Для чего ты меня сотворил? Не для того ли, чтобы я испытывал такие несчастья, которые я никогда не видел в своей жизни! С каким лицом я покажусь после этого нартам и чем буду и останусь между ними?!

В это время налетел на Урызмага тот же черный ястреб, поднимает его своими когтями, уносит из средины моря и опускает на берег, где пасся его конь. Сел Урызмаг на коня и поехал по дороге домой, с поникшей головой, поднятыми вверх лопатками приехал домой.

И когда он вошел во внутрь хадзара, где сидела Сатана, то Урызмаг сердито опустился со вздохами на свое из слоновой кости с позолотой кресло. Тогда спросила его Сатана:
— Что с тобой случилось, наш муж? — говорит она. — Ты на этот раз из своего продолжительного балца возвратился совсем скучным и не таким веселым. Ведь мы все здоровы, о чем тебе так скучать к горевать?
Отвечал Урызмаг:
— Да это очень мало и неутешительно для меня, что мы здоровы, как же мне не скучать и веселиться после того горя, которое я испытал на этот раз. Ехал я по дороге, остановился на берегу моря, слез с коня, выкупал коня, стреножил его и пустил на траву, а сам сел около него. Только я опустился и коснулся земли, налетает на меня черный, большой, вот с наш дом, ястреб, уносит меня в своих когтях и опускает меня на большой камень, который лежит в середине моря. Я целый день сидел на камне, а вечером пришли ко мне дочери Донбеттыра и взяли меня с собой домой. Приняли меня, как хорошего гостя, много веселились и радовались, что увидели меня в своем доме. А ночью зарезали мне кусарт. Приготовили фынг и подали. Я взял концом своего кинжала из фынга ляжку, взмолился богу, и когда я протянул руку к бегавшему около нас взад и вперед золотоволосому мальчику, чтобы он сделал аходын, то он по резвости своей бросился ко мне, наткнулся на кинжал, который вонзился ему в самое сердце, и он пал мертвым. Мальчика похоронили, я вышел от Донбеттыров и сел опять на большой камень. Утром налетел на меня опять ястреб, поднял меня своими когтями, унес и опустил меня на берегу моря около моего коня. Вот видишь, какое горе заставил меня бог испытать на старости, — продолжал Урызмаг. — Как же мне после этого веселиться, с каким лицом я стану жить между нартами?

Услышав эти слова, Сатана зарыдала и сказала:
— Довел нас бог до погибели! Ты, наш муж, убил сына своего своими же руками, — говорила Сатана, — Когда ты отправился в балц, я была беременна, родила сына, и, чтобы нарты не могли о том знать, я тайно отдала его для воспитания, как хъана, Донбеттырам, и он убит теперь твоими руками.

Тогда Урызмаг сказал:
— Так мне теперь не жить между нартами, а лучше всего спрятать где-нибудь мою старую голову, чтобы она не была осмеяна гордыми нартами!

Таким образом, отправился Урызмаг в безлюдные и никем не обитаемые степи и продолжал там жить. Начал он переносить голод и всякие невзгоды. Пошел на охоту он однажды и убил зайца. Возрадовался Урызмаг и говорит про себя:

Снял Урызмаг мех с зайца, сделал вертел, надел на него зайца и стал жарить его. Заяц оживился, соскочил с вертела и побежал, а Урызмаг — за ним. Остановясь, заяц сказал:
— Тебе, Урызмаг, кажется диссаг, что ты меня убил, и я теперь оживился и побежал от тебя.
— Конечно, диссаг, что может быть больше этого диссага, — сказал Урызмаг.
— Нет, это совсем не такой большой диссаг, — сказал заяц, — чтобы ты удивился. Если желаешь узнать и услышать лучшие диссаги, то иди к нартовскому Цыбыр-фындз-Саулагу, и он расскажет тебе очень много диссагов; а что тебе удивляться тому, что я оживился и соскочил с твоего вертела!

Приехал Урызмаг к нартам, начал искать и наконец сыскал Саулага.
Указали нарты Урызмагу дом Саулага. Он вечером, приехав к нему, остановился впереди кунацкой и начал окликивать. На оклик выбежали семь юношей, все в золоте и серебре, и окружили Урызмага, сняли его с лошади, взяли у него оружие, понесли его на своих руках к старому своему отцу Саулагу и посадили его рядом с ним.

Приказал Саулаг зарезать кусарт. Когда из зарезанного кусарта подали шашлык, то Саулаг, взмолившись богу, предложил Урызмагу есть, но он отказался и сказал Саулагу, что не будет есть до тех пор, пока Саулаг не расскажет ему свои диссаги и амбисонды. Вспомнив свои прошедшие диссаги, расплакавшись горько, Саулаг сказал Урызмагу:
— Добрый гость, прошу тебя именем бога, оставь меня и не заставляй меня вспоминать прошлое горе!
— Не стану я есть твой хлеб, — сказал Урызмаг, — пока ты не расскажешь мне диссаги, которые ты испытал над своей головой. Только тогда я перестану удивляться тому диссагу, который случился со мной в моей старости, — говорил опять Урызмаг, перестав вовсе есть.
Расплакавшись и зарыдав, Саулаг говорит:
Дети, возьмите фынг; послал же бог к нам такого гостя, который потерял свой ум!
Сыновья убрали фынг, а Саулаг начал говорить Урызмагу:
— Хорз уазаг! Напрасно ты пал духом. Напрасно ты выказываешь свое малодушие, если ты услышишь мое горе, которое я испытал над собственной своей головой, то ты перестанешь тосковать и забудешь то, что ты называешь небывалым диссагом, — сказал Саулаг. — Видишь ли ты вот этих семерых моих сыновей и семерых моих чиндзов?
— Вижу, — сказал Урызмаг.
— Так вот, я тебе буду рассказывать свои амбисонды и диссаги, — продолжал говорить Саулаг, — У меня было семь сыновей, вот такие же взрослые и женатые, как эти, которых ты теперь видишь возле себя. Нарты постоянно наездничали и добывали добычу, а сыновья мои завидовали нартам и приставали ко мне: отправься в балц. Я не соглашался и говорил им: Отправился я в необитаемые, безлюдные степи со своими сыновьями. Пошел на нас сильный и такой пресильный дождь, что мы плавали в воде, как в море, некуда было нам деваться. Наконец вдали представился глазам нашим берег большой воды. Направившись туда, мы увидали просто амбисонд — берег обратился в скалу горы; в скале этой виднелась пещера. Мы вошли в пещеру. В пещере варился на очаге котел, с огнем под ним из оленьих рогов.

Я говорил сыновьям: Не скучай, добрый гость, слушать мой длинный рассказ, — говорил Саулаг. — Когда же настал вечер, то вошел в пещеру семиглавый богатырь с убитым оленем и большим-большущим с корнями деревом. Богатырь, увидев нас, возрадовавшись, сбросил с плеч свою добычу, сказал мне: — Но где им было управиться с целым оленем, снять с него шкуру и с огромным деревом — разбить на куски руками целое дерево! Ухватился богатырь, содрал с оленя шкуру и разбил дерево на куски. Огонь развел и в котел целого оленя забросил. Олень сварился, сели есть — да где моим сыновьям есть столько, сколько ел богатырь! Он съел целого оленя, — говорил Саулаг.

— На другой день отверстие пещеры закрылось. Говорит богатырь мне:

Нечего мне было делать, взял лучшего коня и зарезал его. Коня съели. Таким образом, перерезал всех восемь коней, когда же коней съели, то богатырь говорит опять мне:

Нечего мне было делать: взял старшего сына и зарезал его. Сына мы все съели.
— Таким образом, я перерезал всех своих семерых сыновей и кормился их мясом, — продолжал Саулаг, говоря Урызмагу. — Не скучай, мой гость, слушая мой длинный рассказ.

Так перерезал всех коней, перерезал своих сыновей — я кормился их мясом. Когда же покончил и с конями и своими сыновьями, то отверстие в пещере опять открылось, и я оттуда побежал, а богатырь за мной — догонять меня. И только я выбежал из пещеры, оглянулся назад, думая, не догоняет ли меня богатырь, и случилось так. Богатырь, догнав меня, ухватился за мой нос и вырвал у меня половину его, и я таким пришел домой. С того времени меня и начали называть «Саулаг-Цыбыр-фындз».

Пришел я домой, — говорил Урызмагу Саулаг, — я всех семерых своих чиндзов (невесток) разослал по отцовским их домам. Видишь ты, какая потеря невыносимая была для меня. Потерять семерых сыновей было для меня очень больно, но как болело сердце мое, расставаясь с моими семерыми невестками, молодыми женами моих сыновей!
Продолжал Саулаг:
— Я опять после того женился вот на ней, — указывал Урызмагу на рядом сидевшую с ним в кресле из слоновой кости свою жену. — Она родила мне семь сыновей, которых ты видишь около себя. А эти молодые, которые стоят по углам вокруг нас, в золоте и серебре, — их жены. Вот мои диссаги и амбисонды, — сказал Саулаг Урызмагу. — Выбирай, кто из нас испытал больше горя: я или ты? Видишь, ты убил своими руками единственного сына у Донбеттыров, его похоронили у тебя на глазах в медном гробу. Значит, ты не должен навсегда горевать, но положись на бога и молись ему, — говорил Саулаг Урызмагу, — и он даст тебе опять такого же сына, которому не было дано и имя, и тогда этот-то сын да будет для тебя бессмертным и долговечным сыном. Но вот горе, так горе испытал я. Всех семерых сыновей я съел, а жен их разослал по домам, вот горе! — сказал Саулаг. — Нечего тебе идти в пустыню и губить себя там!

После того Урызмаг возвратился к нартам и начал водить их в наезды и добывать добычу.