У нартов было в обычае: не преступать клятвы, данной перед богом, и Созырыко позвал свою красавицу-жену и отдал ее ему. В тот же миг Челахсартон посадил ее на коня, Себе за спину, и умчал в крепость Хыз. Под конец к Созырыко пришло раскаяние:
— А, уаххай, гъе — сказал, — как же я ошибся! С любимой не успел и ночь провести, а он ее забрал! — И в гневе решил отправиться в погибельную страну. Когда нарты узнали об этом, собрались и стали просить его, сказали ему:
— Не губи свою голову. Созырыко не послушал их вовсе, сел на коня и отправился в погибельную страну. Когда Батраз, сын Хамыца, понял, что тот не вернется, снарядил коня и отправился за ним следом. Так вместе и поехали. Ехали молча, днем и ночью, от одного дня недели до другого такого же дня. Созырыко понял, что Батраз не отстанет, и взмолился богу: — Бог богов, меня сотворивший единственный бог, сделай так, чтобы на этом месте большой камень появился, а я оказался в укрытии этого камня. Как сказал, так и случилось. Увидев это, сын Хамыца слез с коня, стреножил его, седло в изголовье положил меч — под себя, сверху буркой укрылся, так, голодный, без воды, от одного дня недели до другого такого же дня недели там оставался.

Под конец Созырыко сказал себе: «До сих пор Батраз не остался бы здесь голодным», — и спросил: — Здесь ты еще, Батраз, или нет? Батраз ему в ответ так говорит:
— А куда, ты думал, я мог уйти?

Тогда Созырыко говорит: — Если ты уж от меня не отстанешь и хочешь, чтобы я вернулся в Нарту, тогда дай мне клятву, что по субботам станешь приводить к крепости Хыз войско по воину от каждого нартовского дома.

Батраз поклялся ему в этом богом. Клятвами скрепили уговор. Сели на коней и отправились обратно в Нарту.

Когда прибыли, Батраз велел кричать глашатаю:

Старый Кандз вернулся домой с нартовского ныхаса, с поднятыми плечами и поникшей головой, и опечаленный, сел на скамью.

Тогда жена сказала ему: — Что ты грустишь, наш старый муж! Кто тебя обидел? Не знаю я среди нартов такого юноши, Кто сказал бы тебе обидное! Тогда Кандз сказал:
— Чтоб сила его, Батраза, сына Хамыца, разрушилась, сегодня велел он глашатаю крикнуть: «Кто не придет к крепости Хыз, тому на голову женский платок надену, очаг его по ветру развею».

Я уже не в силах воином быть, и позор падет на мою голову. Перед всеми нартами из-за этого и горюю. Здесь же лежал в колыбели мальчик, и потянулся он. Колыбель на две части развалилась: та доска, что у ног была, дверь вышибла, а там, где она пронеслась по черному лесу, его оголила; в крепости Хыз бойницу в башне вышибла; в море вонзилась, море всплеснулось и еще целую улицу снесло. Тогда сказал Кандз:
— Да не будет тебе радости, такому юноше!

Когда подрастешь, на свете ни одного живого не оставишь! Из колыбели мальчик говорит отцу:
— Не горюй, мой отец, пригожусь тебе для воина.

Только одежду свою вели на меня перешить. Кандз сказал:
— Да съест дада твои болезни! Если бы ты пригоден был для воина, разве мой день был бы так несчастен! А мальчик опять говорит: — Одежду вели на меня перешить.

Тогда такую одежду ему сшили, что каждая пуговица по цене равнялась целому селу, а петля равнялась по цене улице.
— Дада, был ли у тебя конь? — спросил отца маленький Саууа.
— Конечно, был, только вот уже семь лет моя рука к нему не прикасалась.

Вот он в конюшне грызет железные гвозди.

Юноша спустился к нему, и был конь покрыт семью слоями навоза. Отвел его на берег моря, начисто, будто мылом отмыл, будто в яйце вывалял.

И подобно золоту заблестела шерсть коня. В дом его привел, мигом оседлал. Одежды свои надел, оружие повязал. Потом на коня сел и сказал отцу: — Через двери ты выезжал или через окно?

— Только ласточка в окно вылетает, через двери я выезжал, — отвечал отец. Юноша коня так хлестнул, что от ладони его лоскуток кожи отскочил, от бедра коня — кусок кожи размером с подошву, и конь в окно, подобно ласточке, вылетел. А тут и войско нартов собралось рядом с крепостью Хыз, на пастбище общего пользования — Вараг-барц.

Там юноша и застал их.
— Да будет ваш день хорошим, нарты, — сказал. Тут коварный Сырдон хлопнул в ладоши, сказав: — Как нартам свой славный облик сохранить, если новорожденные дети воинами становятся! — И стал охать над ним.

Тогда и все нарты тоже стали охать над ним и прогнали его. Тот остановился в роще у черного леса, сделал себе хороший шалаш, поджег большую кучу веток и взмолился богу:
— Бог богов, меня сотворивший единственный бог! Пошли такой дождь и такую стужу, чтобы из нартов никто не смог ни шалаш построить, ни огонь развести! Что просил, то бог и послал.

Тогда нарты стали ходить к нему и умолять:
— Дай нам огня. Тот им сказал:
— Ни к чему вам огонь новорожденного ребенка.

Выгнал их и до полуночи даже близко к огню не подпускал. Потом пожалел их и пустил к огню, Только Сырдсну не давал подступиться. Тогда коварный Сырдон издали стал умолять:
— Гость я твоей матери и твоего отца! Можешь не подпускать меня к огню, но дай погреть только кончик среднего пальца. В нем — моя душа, так хоть она спасется.

Тот разрешил ему, и Сырдон, остановившись поодаль, протянул к огню кончик пальца. Под конец юноша сжалился и над ним, пустил и его к огню.

Наутро Созырыко спросил свое войско:
— Скажите, какие у кого из вас способности? Тогда Батраз, сын Хамыца, сказал:
— У меня есть такая способность: По крепостям буду бить своим бедром и этим разрушать их.

Сослан сказал:
— Я свою шапку-невидимку надену, меня никто не будет видеть, сам я всех людей буду видеть, У дверей стану, никого ни впускать, ни выпускать не буду. Сын Кандза сказал:
— А у меня есть такая способность: с моря тучу пригоню и, подобно Уацилле, Меж небом и тучей находясь, с врагами биться буду. Окружило со всех сторон войско Крепость Хыз и стало биться. А трое нартов так бились, как и сказали.

Через три дня войско Челахсартона сильно поредело в битве с тремя нартами.

И тогда позвал Челахсартон свою жену красавицу Агунду:
— Есть у меня от бога три заветные стрелы, неси их быстрее. Женщина стала их выносить, нарочно упала и две стрелы поломала, Так как Сослана и Батраза любила. Третья же стрела осталась целой. Тогда сказал Челахсартон: — Да померкнет твоя сила, Созырыко, истребил ты нас!

С теми двоими, кто на земле со мной бьется, я еще смогу сладить, но кто меж небом и тучей со мной бьется, того нельзя не убить этой единственной стрелой.

И натянул он лук. Полетела стрела в небеса, вернулась, подрагивая, и вонзилась в самое темя Саууа. Повалился тут маленький Саууа, сын Кандза, упал с неба на землю. После гибели Саууа крепость Хыз уже не покорилась, и воины разошлись по домам, один только Созырыко остался.

Притворился мертвым у ручья возле крепости Хыз. Потом из крепости Хыз стали ходить к ручью, и увидели мертвого Созырыко. Когда Челахсартону передали, что Созырыко лежит мертвый у ручья. Он не поверил, сказав, что тот, мол, притворяется.
— А накалите-ка докрасна железный вертел и вонзите ему в пятку так, чтобы из колена пена пошла.

Если после этого он не скривит рот, значит, и в самом деле мертв. Так и поступили с Созырыко, но тот, как и подобает мертвецу, даже не пошевелился.

И сказали:
— Да случится и с тобой такое, Челахсартон!
Ведь Созырыко никогда не был притворщиком, и в самом деле он мертв. Тогда и сам Челахсартон подошел взглянуть на него. Едва приблизился к нему, Созырыко тут же и вскочил, не смог сдержать свой гнев.

Бросился Челахсартон бежать. Только пригнулся перед дверью, как нагнал его Созырыко, ударил его своим цирхом и отсек ему часть головы. Все же успел Челахсартон запереть за собой дверь. Сказал ему Челахсартон из-за двери:
— Подожди до завтра, тогда сразимся у пастбища общего пользования Бараг-барц. А пока иду к Курдалагону чинить голову.

Поднялся к Курдалагону и велел медные заплатки на свою голову поставить.

В назначенное время пришел к месту встречи, и как стали друг против друга, и как начали биться Созырыко и Челахсартон, так с утра до полудня жарко бились.

Тут у Челахсартона медная часть головы расплавилась, мозг вытек, и тогда Созырыко убил его. Забрал доспехи Челахсартона, вошел в его галуан. Когда свиделись с женой, долго друг другу радовались. Спросил ее Созырыко:
— Скажи, какие из вещей здесь лучшие? Женщина ответила:
— Нет ничего лучше шубы Челахсартона — ворот ее поет, рукава хлопают, полы — пляшут. Созырыко забрал шубу и все другое богатство, какое нашел, и вернулся с женой в Страну нартов.