Были нарты, и бог наслал на них голод. Урузмаг из нартовского рода Ахсартаггата отправился в балц и пробыл там два-три года, потом вернулся домой. Подъехал к ныхасу, сошел с коня и сказал:
— Добрый день! — и никто из нартов даже головы не поднял, потому что кровь в их жилах почти остыла, на сердце было безрадостно — голодали они.
Урузмаг снова сел на коня и приехал к себе домой. Вошел он и сердито опустился на стул, и стул под ним развалился.

Спрашивает его Сатана:
— Что с тобой? С того дня, как я вошла в твой дом, до сегодняшнего дня я тебя в таком гневе никогда не видела.
И он ответил ей:
— Спешился я на нартовском ныхасе, «добрый день» сказал, и в ответ на мое приветствие никто даже головы не поднял.

А Сатана сказала ему:
— Это они ослабели от голода. У меня семь кладовых, заполненных едой и питьем — кувшины ронга, бычьи ляжки, — что приносили мне в подарок со дня моей свадьбы до сегодняшнего дня; я прокормлю их от восьмого дня до восьмого дня. Они восстановят силы, и сердца их окрепнут.

Тогда Урузмаг вскинул брови, и сердце его повеселело.
Когда наступила суббота, призвали они федеуага, до следующей субботы они кормили его, чтобы набрался он сил. Когда федеуаг окреп и когда они уверились в нем, то сказали ему:
— Иди и прокричи по всей Нарте: «У Урузмага Ахсартаггата пир! Кто может идти, пусть идет! Кто не может идти, того пусть принесут во двор Урузмага Ахсартаггата!».

Федеуаг пошел по Нарте, крича, и люди двинулись, кто как мог: кто сам шел, а кто не мог идти, того несли, — и все нарты собрались во дворе Урузмага.

Вот сидят они, едят, подносит им Сатана питье, еду; спустя несколько дней посредине горевший очаг стал меркнуть и потух — дрова кончились. Урузмаг ждет, может, кто из младших принесет дрова и разожжет огонь. Никто не замечает, никто и не думает об огне. Тогда сам Урузмаг встал и пошел за дровами. Вытащил из кучи поленья и принялся их рубить. Только подумал «понесу их», как вдруг налетел на него орел и поднял в своих когтях. Унес он его и опустил на большой камень, что лежал посреди моря.

Вот стоит он там, горюет, слезы по бороде льются. Спустя два дня вышли к нему из воды двое юношей и сказали:
— Да ходи здоровым!
Он тоже самое ответил им.
— Войди к нам, — сказали они и ввели его в комнату.
В той комнате пол был из стекла, стены из перламутра, потолок наподобие утренней звезды.

Сел Урузмаг.
— Нашего гостя надо хорошо угостить, — сказали хозяева, привели косартаг и закололи его. Разделали тушу и бросили в котел. Когда мясо сварилось, положили они перед ним.

Урузмаг, как положено, помолился, потом нанизал кусок жертвенного мяса на острие кинжала и обратился к юношам:
— Бегите, и кто прибежит первым, пусть тому кусок этот и будет.
Побежали они, один из них опередил другого и, когда он уже подумал «вот возьму», поскользнулся, кинжал вонзился ему прямо в сердце, и он тут же испустил дух.

До еды ли было Урузмагу — льет он слезы на бороду, горюет, убивается:
— О боже, каким несчастным ты меня сотворил! Чем я тебя прогневал?
Вышел он из дома и опять сел на камень.

Когда наступила суббота, тот же орел снова спустился к нему, поднял в когтях и отнес туда, где лежали дрова и откуда он его вынес. Взял Урузмаг полную охапку дров — а нарты сидят, пируют, — вошел в дом и развел огонь, после чего сел на свое место и спрашивает их:
— Старую вам историю рассказать или новую?
А те ему отвечают:
— Если ты в этот час что-нибудь сделал, что-то совершил, то расскажи об этом.

Урузмаг сказал:
Не помните ли вы, когда я встал и вышел? Я вышел во двор за дровами. Когда я набирал дрова в охапку, налетел на меня ка- кой-то орел и опустил на какой-то большой серый, синий камень посреди моря. Там я то плакал, то пел. А потом из-под камня вышли ко мне двое каких-то юношей. «Да ходи здоровым»,— сказали мне. Поблагодарил я их, и привели они меня в свою комнату. А в ней пол из стекла, стены из перламутра, а потолок наподобие утренней звезды. «Гостя надо хорошо угостить», — сказали и зарезали для меня косарт. Когда сварилось мясо, то положили передо мной; помолился я, как положено, так, а потом жертвенный кусок надел на кинжал и сказал им: «Бегите, и кто первым прибежит, того кусок этот и будет!» И побежали они, и один из них опередил другого и, когда он уже подумал «вот возьму», поскользнулся, кинжал вонзился ему прямо в сердце, и он умер. Очень сокрушался я, а потом вышел и снова сел на камень. А в субботу орел принес меня назад.

Когда до Сатаны дошел смысл рассказанного, схватилась она за щеки и стала их раздирать, приговаривая:
— О старый шайтан, остался он у меня единственный, и его ты нашел и послал впереди себя к мертвым.

После этого все люди разошлись по домам, кровь и сердца их окрепли. Опять зажили они.

И вот однажды тот юноша, что погиб, сел на своего маленького коня и отправился из Страны мертвых на землю, а Барастур его спрашивает:
— Куда идешь? Не уходи, мертвые пойдут за тобой.
А он сказал:
— Я сделаю так, чтобы они остались, а меня отпусти, есть у меня на земле небольшое дело.
Разрешил он ему:
— Ну, тогда возврати мертвых назад, и я тебя отпущу.

Он подковал коня задом наперед, так, что, когда он шел вперед, след был повернут назад. Вот сел он на коня, отправился, а мертвые пошли за ним. И спрашивает их юноша, куда они идут.
— Мы идем туда, куда ты идешь.
А он им в ответ:
— Смотрите на след коня, и куда показывает след, в ту сторону и надо идти.

Посмотрели они на след и повернули в обратную сторону.
А он вышел на землю и пошел в Нартовское селение, постучался в дом Урузмага:
— Эй, Урузмаг, здесь ты?
Тогда вышла к нему Сатана и спрашивает:
— Что тебе?
А он ей говорит:
— Ищу Урузмага.
— Нет его, — ответила Сатана.
Тогда он поручил Сатане:
— Скажи ему, буду я ждать его на нартовской Площади дележа скота, и пусть утром придет туда, и пусть приготовит еду, которую нести легко, а есть вкусно; мы поедем с ним скот добывать. Если он будет спрашивать, кто, мол, звал, то скажи, какой я с виду, какого возраста.

Вот это он и поручил Сатане.

Когда пришел Урузмаг, Сатана все рассказала, о чем юноша просил.
Заволновался, забеспокоился он:
— Я ведь уже стар, если ко мне будут приходить такие мальцы, что мне вместе с ними добыть удастся? — вот чем он опечалился.
Вечером приготовила ему Сатана еду, которую нести легко, а есть вкусно. И сказала ему Сатана:
— Есть у меня еще одно средство: наделена я даром испрошения — о чем я попрошу бога, то он мне и даст; ночью взмолюсь я, чтобы полил такой холодный ливень, что те, кто будет в поле, не выдержат; может быть, и тот юноша тоже не вынесет и убежит.

Ночь прошла. Наступил день. Приготовила ему Сатана еду и вышла, и посмотрела с вершины башни туда, где тот юноша расположился, — а он спит, накрытый черной буркой, седло под головой, и конь вокруг него зеленую траву щиплет.

Сказала Сатана:
— Наш старик, чему не суждено, тому не бывать. Садись-ка на коня и поезжай.
Поехал он и, когда приблизился к юноше, сказал:
— Да будет твой день добрым!
Юноша тоже сбросил бурку и, обрадовавшись Урузмагу, сказал:
— Да ходи здоровым, мой старший!
Когда юноша так обрадовался Урузмагу, то Урузмаг спросил его:
— Ну, что тебе нужно от меня? Зачем я тебе понадобился?
Тот ответил:
— Пригоним откуда-нибудь скот — вот зачем ищу тебя.
— Тогда едем, — сказал Урузмаг, и они сели на своих коней и отправились.
И сказал Урузмаг:
— Я знаю, у Донбеттыров есть нужный нам скот, но угнать его будет трудно, сторожат его жеребец, волк и ястреб, не подпуская близко.
— Я найду способ, как добыть скот, — сказал юноша.

Едут и доехали туда, где находился скот Донбеттыров, и оставил он Урузмага вдалеке, сказав ему:
— Побудь пока здесь, — а сам подъехал к месту, где пасся скот, вырыл себе яму, коня же отпустил, и он пасся рядом.

Увидев этого коня, волк с железной пастью, раскрыл ее и помчался, чтобы разорвать коня. Юноша, сидя в засаде, прицелился в волчью пасть и выстрелил, и стрела попала ему в пасть, через затылок вышла, и волк упал замертво. Юноша подошел к нему, отрезал у волка ухо и положил в карман. И опять спрятался в своей засаде. Тогда увидели коня жеребец и ястреб и набросились, крича:
— Кто смеет на нашей земле пастись? Выколю я тому глаза! — крикнул ястреб.

Юноша и его убил из своей засады, оторвал голову и положил в карман.
Теперь уже некого было бояться, и сказал он:
— Неужели я угоню их табун незаметно. Должен я пойти и прокричать на все село: «Тревога», — и он пришел в село.
В селе повстречался ему один юноша, у которого он спросил:
— Где здесь люди?
А тот ему в ответ:
— Вон у Донбеттыров кувд, и они все там.
Пришел он туда и крикнул:
— Вот гость явился!
Выбежал к нему другой юноша и спрашивает:
— Что тебе?
— Вон угоняют ваш табун! — крикнул он.
Юноша пошел на кувд и сказал:
— Пришел какой-то никчемный юноша и сказал, что «табун коней ваших угнали».
Все посмеялись над ним.
— Наверное, голоден он, приведи его сюда.
Вышел к нему тот и говорит:
— Зайди!
— Мой конь не может стоять на одном месте, и, если порвется уздечка, мне придется остаться здесь.
— Ну, я-то чем могу тебе помочь, — сказал юноша и вошел в
дом.

Потом вышел к нему второй юноша и тоже стал приглашать его в дом.
Юноша и этому ответил:
— Мой конь пуглив, и, если порвется уздечка, как ты с ним справишься?
— Я поймаю его за гриву.
— Если оторвется его грива, тогда?
— Схвачу его за уши,
— Если оторвутся уши, тогда?
— Тогда я схвачу его за хвост.
— Если оторвется его хвост, тогда?
— Тогда я схвачу его за четыре ноги и подомну под себя, как барана. Куда он после этого побежит?
— Ну, тогда бери его.
И он вошел в дом и сказал им:
— Пусть ваш пир будет угоден богам. Что это за пир, если перед вашими старшими нет головы, а перед вашими младшими нет уха, так что же это за пир?

Тут схватил он бочонок и выпил его весь, потом подошел к верхнему краю стола и поел сколько ему хотелось. Затем вытащил из кармана волчье ухо и положил перед младшими, а ястребиную голову — перед старшими:
— Вот вам доказательства, если вы не верите!
Сам выбежал, вскочил на коня, погнал перед собой табун коней и другой скот и пригнал их к Урузмагу.
— Гони их, — крикнул он, — погоня уже вышла, я буду с ней сражаться.
Урузмаг погнал скот, а юноша остановился. Стали они сражаться, и он заставил погоню повернуть назад. Потом поехал и догнал Урузмага, и они погнали скот и пригнали его на нартовскую Площадь дележа и стали делить.

Юноша поделил скот на три части. Урузмаг насупил брови. «До сегодняшнего дня никто меня ни в чем не превосходил. Наверное, одну долю он возьмет себе, как долю лучшего, тогда мне лучше умереть!» — подумал он.
Юноша разделил их на три части и сказал Урузмагу:
— Возьми долю старшего.
Урузмаг поднял брови, повеселел и взял долю старшего.
Потом юноша сказал ему:
— А теперь возьми и свою долю.
А затем еще:
— Ну, а третья доля моя, ее я тоже отдаю тебе. Я — твой безымянный сын, тот, кто умер на острие твоего кинжала, кто пригласил тебя в подводный дом. Этих зарежешь в мою честь, чтобы в Стране мертвых и мне что-нибудь досталось.

Сказав это, хлестнул несколько раз коня и стал удаляться. Когда он все это ему сказал и Урузмаг все понял, то побежал за ним, плача; слезы лились по его белой бороде, и крикнул он вслед ему:
— Оглянись еще раз!
А тот ответил:
— Мне нельзя больше оглядываться назад, нет тебе от меня пользы, но исполни то, о чем я тебя просил.

Вернулся Урузмаг и пригнал домой скот. А юноша ехал, ехал и доехал до ворот Страны мертвых, но привратник не хотел впустить его туда, потому что уже зашло солнце.
Взмолился юноша богу:
— О боже! Я еще ребенок, внемли мне, чтобы не захлопнулись передо мной ворота Страны мертвых, заставь солнце выглянуть.

Бог сжалился и заставил запоздавшее сиротское солнце осветить горы.
Юноша увидел солнце и воскликнул:
— Яраби, на горах еще солнце, так почему же не пропускаешь меня?
Когда привратник увидел солнце, он открыл ворота, юноша вошел и сел на свое вечное место.

Урузмаг же все три свои доли истратил на поминки по сыну. Тогда сын его в Стране мертвых получил вечное успокоение.