Урызмаг, Хамыц и Созырыко надумали идти в балц, каждый из них взял с собой еще и младшего. Уже выехали из села, как вдруг вспомнили:
— Эх, был бы с нами еще и Сырдон, балц будет долгим, а он человек веселый!
Одного из младших звали Кеца, он и говорит:
— Если подождете меня здесь, я его сейчас приведу!
— Подождем, — отвечали ему.
Кеца повернул коня, подскакал к дому Сырдона и зовет его, где ты, мол, Сырдон.
— Здесь я, — отвечал тот.
— Достойнейшие из нартов отправились в поход, хотят, чтобы и ты с ними был.

Сырдон говорит:
— Как мне ехать, нет у меня коня.

Кеца ему говорит:
— Как, ведь тот-то и тот-то там за младших, я тоже в их числе, разве наши кони — не кони? Где ты будешь пешим, мы — на коне, где мы на коне, ты — пешим, так и будем ехать. Охочий до балцев муж подоткнул полы своей одежды и пустился следом за нартами. Догнали нартов, стали идти вместе. Так шли два дня, потом Сырдон сказал:
— Ну, что же вы, нартовская молодежь! Ведь обещали на коня меня посадить — нет больше моих сил!

Урызмаг говорит ему в ответ:
— Каждый взял себе коня из дому. Кто это тебе сказал: посадим тебя на коня?
Сырдон говорит:
— Кеца мне сказал.

Тогда Кеца ему отвечает:
— Почему ты лжешь, Сырдон? Я тебе только сказал: Так что не наговаривай на меня.

Тут вспомнил эти слова Сырдон, дважды покачал головой и ничего больше не сказал.

Долго он шел за нартами, уже и обуться ему было не во что. В одном месте взобрался на вершину холма и крикнул оттуда:
— Эй, нартовская молодежь! Доведись вам пригнать скот на нартовскую площадь дележа, так девушки сказали бы: одного из своих продали и теперь вместо него пригнали скот.

Тогда Урызмаг сказал:
— А ведь верно это.
Нарты стали везти Сырдона по очереди — то один, то другой его за спину посадит. А Сырдон взял и у всех кремни и огнива стащил. У Урызмага кремни и огнива были припрятаны в трех местах: одни на бедре, другие на поясе, третьи под седельной подушкой.

Однажды вечером Урызмаг сказал:
— Юноши, отправляйтесь на охоту, может, бог пошлет какую-нибудь дичь, ведь сморил нас всех голод!

Юноши пошли и подстрелили оленя, самого крупного из тех, что были в темном лесу.
— Юноши, дрова! — сказал Урызмаг.

Собрали юноши дрова.
— Юноши, огонь разведите, — сказал Урызмаг.

Ищут кремни и огнива, но нет их ни у одного, ни у другого. Весть дошла до Урызмага, мол, потеряли все кремни и огнива.

Тогда Урызмаг говорит:
— Каждый из вас, отправляясь в балц, оставляет свой ум в объятиях жены! Разве можно полагаться на один кремень и на одно огниво, ведь нетрудно захватить запасные! Вот у меня одни на бедре, — Пошарил на бедре, а там нет ничего. — Другие на поясе — Пошарил на поясе, и здесь нет ничего.— Идите, юноши, вон под седельной подушкой у меня кремень и огниво!
Бросились юноши к коню и принесли Урызмагу его седельную подушку, точно дохлую индюшку. И здесь ничего не оказалось.

Между тем Сырдон залез в овраг — оттуда доносились треск валежника и какое-то бормотание.

Младшие зовут его:
— Эй, Сырдон, вылезай оттуда! Нет ли у тебя кремня и огнива?
Тот отвечает:
— Да померкнет ваша сила, спесивые нарты! Теперь хотят, чтобы я за ними в подоле раскаленные угли носил! Нет у меня никакого огнива.

Смотрят: в темном лесу огонек светится.
— Бегите, юноши, принесите нам оттуда огня!
Пошли все трое, пришли туда, откуда огонек светился. Попросили:
— Дайте нам огня!
— Гьой, просящего огня мы с порога не отпускаем, входите в дом! Чем сможем, тем и угостим вас хорошо!

Провели их в дом, усадили на крепкие скамейки, подлили им под сиденья бурамадз — намертво прилипли они к скамейкам.

Так и не дождавшись их, трое старших нартов — Урызмаг, Хамыц и Созырыко — отправились следом за ними и пришли к этому дому. Позвали:
— Где вы, наши младшие?

Выбежали к ним хозяева и говорят:
— Мы для них поставили на огонь чайник с аракой, как согреется, выпейте по одной чаше араки.

Нарты переглянулись и сказали:
— Хорошо бы выпить с дороги по одной чаше араки.

Ввели их в дом и усадили в ряд повыше того места, где сидели младшие. Старшим тоже подлили под сиденья бурамадз, и те тоже намертво прилипли.

Тем временем Сырдон вылез из оврага и развел большой огонь, освежевал оленя, сделал шашлыки и вдоволь наелся. Отделил почки с жиром, зажарил и их тоже, потом одну почку себе к одному усу подвесил, другую — к другому, остудил их и пошел. Пришел к ним и зовет:
— Где вы, спесивые нарты? Опять ваши головы думают о том, как бы живот набить. Оставили меня посреди темного леса — а что, если меня медведь растерзает или волки съедят! Как же вы обо мне не подумали?

Те, что нартов поймали, говорят ему:
— Входи в дом и садись с ними рядом!

А он им отвечает:
— Эй, да не иссякнет ваша сила! Мне с ними нельзя садиться, они мои алдары. Котел без дна засыпьте золой — вот и мое сиденье.
Те засыпали золу в котел без дна, а потом опять подлили бурамадз. Сырдон качнул котел, и бурамадз снизу вылился.

Потом его стали спрашивать:
— Язык — это двери сердца. Ты на язык уж больно остер, так скажи, как в ваших краях выбирают жирную скотину для заклания.

Сырдон сказал им:
— В наших краях скотину для заклания щупают рукой по загривку, если мягкий, значит, жирная.

Тогда те стали ощупывать нартам шеи. У Созырыко шея была толстой. Оторвали его от скамьи — мол, этот будет жирным, — завалили его на стол, собрались резать. У Созырыко на стол моча брызнула.

Тут Сырдон говорит ему:
— Если бы я сейчас спас тебя, кем бы ты меня стал называть?
— Пока живу на земле, называл бы тебя своим спасителем, а после смерти — частицей своего рая.
Тогда Сырдон вскочил, будто и не было под ним бурамадза, и закричал на хозяев:
— Эй, обжорством прославившиеся, опять ваши головы о животах пекутся?

Те растерялись — мол, как это он мог от сиденья оторваться, — потом спрашивают его:
— А что же нам делать, юноша?
— Почему вы не спрашиваете, зачем к вам эти люди пришли?
— Зачем они пришли, мы не знаем.
— Во всей Нарте спор идет, какое из кузнечных орудий самое главное.

Старший среди хозяев сказал:
— Бесспорно, главное орудие — наковальня.

Другой сказал:
— Не будет мехов, ртом огонь не раздуешь!
Другой сказал:
— Не будет молота, кулаком по раскаленному железу бить не станешь!

Другой сказал:
— Не будет щипцов, руками за раскаленное железо не возьмешься!
С тем и разгорелась ссора. Набросились хозяева друг на друга. У кого из рук орудие драки выпадало, тому Сырдон тут же два таких орудия подавал — мол, чуть не убили тебя. Перебили хозяева друг друга. Остался еще кто-то едва живой, так и того Сырдон и Созырыко добили — они-то свободными были.

Сырдон и Созырыко согрели воду в громадном котле и вылили ее нартам под сиденья. Так и остались на скамейках у кого — кусок ляжки, у кого — кусок бедра.

Ушли оттуда нарты, сели на своих коней — только прямо сидеть теперь уже не могли: кто в одну сторону изогнулся, кто — в другую.

Сырдон идет за ними и говорит:
— Эй, да не иссякнет ваша сила, спесивые нарты! От спеси вы даже прямо сидеть на конях не можете!

Очень обозлились нарты на Сырдона. По дороге в одной роще подкараулили его и поймали. Пригнули молодое деревце и привязали к нему Сырдона за усы, отпустили, и взлетел Сырдон на макушку деревца.

«Вот так попал в переделку!» — сам себе говорит Сырдон. Долго висел он так. Вдруг посмотрел вниз: пастух алдара Балга гонит мимо него стадо, идет, посвистывает. Сырдон ему говорит:
— Доброе утро, да преумножится твой скот!

Юноша удивляется: вроде бы откуда-то человеческий голос слышится.
— Да вот он я, юноша!

Пастух спрашивает его:
— Бога ради, скажи, что ты там делаешь?

Сырдон отвечает:
— Сказать тебе, что я делаю, так ты станешь проситься на мое место — осетин любит просить.
— Ничего у тебя просить не стану, только скажи, зачем ты туда залез?
— Сказать тебе, так станешь проситься на мое место, оставь меня в покое.
— Ничего у тебя просить не стану, богом заклинаю, скажи, что ты там делаешь?
— Бог пшеницу молотит, вот я и гляжу на него, даже еды мне не надо. С тех пор как залез сюда, я ничего не ел и не пил.
— Богом тебя заклинаю, дай и мне на него поглядеть, я еще никогда бога не видел!
— Ну вот, разве я не говорил, что осетин любит просить.
— Мне бы только увидеть бога, а там я опять верну тебе твое место, — пастух поклялся.
— Ладно, пригни дерево,— сказал Сырдон пастуху.
— Подожди, дорогой, повисишь немного, так перестанешь видеть даже то, что видел!

Взял под мышку ружье пастуха, погнал перед собой стадо и прибыл в Нарту.

Нарты удивлялись:
— Пропавший человек и со скотом вернулся!
Сырдон им говорит:
— Если и есть где пропащие, так это вы, нарты! Степи у Балга скотом заполнены, скотом без присмотра. Пропащие вы, если ко дню комахсана этот скот не пригоните и не зарежете!

Наутро нартовская молодежь — кто на коне, кто пешком — помчалась в степи Балга. А в это время войско Балга выехало на поиски пастуха со стадом. Вот и встретились. «А-а, так это вы пастуха со стадом увели!» — стали друг с другом биться, кого убили, у кого отняли коня, у кого — оружие.

Когда нартовская молодежь вернулась, то со злости на Сырдона, — мол, он во всем виноват, — пошла в табун и отрезала его коню губы. Тогда Сырдон тоже взял и отрезал нартовским коням хвосты, а потом воткнул хвосты в крупы. Вечером табуны возвращаются, а юноши кричат:
— Вон конь Сырдона идет и смеется!
Тогда Сырдон остановился на холме и крикнул:
— Тот, кто не сможет поймать своего коня за хвост, пусть на головы умерших родственников наделает.

Каждый схватил своего коня за хвост — так и остались хвосты в руках.
Сырдон им говорит:
— Эх, да не иссякнет ваша сила, да не иссякнет она, спесивые нарты! Вон вам какое стадо пригнали! Скотина прямо с жиру лопается, точно вареное мясо.

Тут нарты догадались, что это опять проделки Сырдона.