У Бурафарныга было семь сыновей. Каждый день ходили они играть на Площадь игр. Вот однажды пришел к ним с Нижнего квартала юноша с крутым лбом и пронзительным взглядом, в рваной серой черкеске, босиком, и сказал им:
— До вечера носил бы вам стрелы, если бы вечером дали мне право пустить по стреле.
— Дадим, — сказали ему.

Весь день носил им стрелы. Когда наступил вечер, один из братьев пустил стрелу к Черной горе. От этого Черная гора оползла и на малые вершины раскололась. Другой пустил стрелу к Белой горе. От этого в Белой горе провалы и насыпи появились. Другой пустил стрелу к оврагу. От этого овраг в холмики превратился. Другой пустил стрелу к лесу. От этого лес на отдельные рощи распался. Другой пустил стрелу к Черному морю, отчего Черное море взбурлилось. Обошел Батраз эти места, собрал стрелы, сказал братьям:
— Ну, а теперь поставьте передо мной ваши парчовые шапки!

Поставили ему мишенью парчовые шапки. Две стрелы приложил
к луку и пустил их одним выстрелом. Изрешетил шапки, точно крупный град — листья лопуха.
— Ну, а теперь поставьте передо мной свои парчовые черкески?

Поставили они перед ним свои парчовые черкески.

И черкески тоже разлетелись в разные стороны, будто клочья тумана.
— Ну, а теперь поставьте передо мной свои парчовые бешметы!

Поставили они перед ним свои парчовые бешметы. Опять Батраз пустил две стрелы разом. Со скоростью стрел разлетелись бешметы на мелкие клочки по сторонам. Бросились они бежать — бежали по старшинству друг за другом. У Батраза же еще одна стрела оставалась.
— Куда бежите, собачьи щенки!

Пустил в них стрелу. Стрела меж их ног пролетела, и штаны у всех разодрала. Пришли, плача, к матери и отцу. Отец им сказал:
— Что с вами сделали, что? Пусть вы станете добычей того, кто это сделал!

С плачем отвечали они:
— Не знаем. Нижнего квартала к нам пришел юноша с крутым лбом и пронзительным взглядом, он весь день нам стрелы носил, вечером, мол, дадите по одной стреле выпустить. Вечером дали ему по одной стреле, и вот что он с нами сделал.
— Как, и вы не знаете, кто это был?
— Не знаем, — сказали.

Спрашивал Бурафарныг соседей, сельчан, никто ничего не мог сказать, никто не знал. Бурафарныг еду и напитки приготовил, нартов всех до единого пригласил. Урызмага во главе семи рядов посадил. Принялись есть и пить. Когда достаточно выпили, принесли им Нартамонгу и сказали:
— Кто выпьет, тот пусть ее и уносит.

Урызмагу ее поднесли, потому что старшим был. Урызмаг подумал: «Если выпью всю — помру, не выпью — сокровище предков кто-то другой унесет». А туда ядовитых змей положили. На плече Урызмага всегда сокол сидел, и сказал ему Урызмаг на хатиагском языке:
— Лети и скажи нашей старухе: Нартамонга в моих руках, если выпью ее — помру, не выпью — сокровище предков кто-нибудь другой унесет.

Сокол улетел, Сатане защебетал:
— Урызмаг так говорит: «Нартамонга в моих руках, если выпью ее — помру, не выпью — сокровище предков кто-нибудь другой унесет».

Сатана заплакала и говорит:
— Кого к нему послать? Много ли у него братьев?

А ребенок малый, что возле огня в золе возился, Батраз, говорит:
— Что ты плачешь, нана?
— Как не плакать? Горе нам, кто чего-то ждет от такого, как ты. Бората отца твоего или напитком убьют, или сокровище предков кто-нибудь другой унесет.

Тогда Батраз так говорит:
— Я пойду.
— Хорошо, если бы ты что-нибудь смог сделать, а нет, так чтоб кровь свою пролил!

Стряхнула с него золу, утерла ему нос, и пошел Батраз. Прибыл к Урызмагу. В дверях прокричал, а в доме сажа с потолка посыпалась. Никто к нему не вышел, тогда во второй раз крикнул: надочажная цепь и потолочная балка с полкой стали раскачиваться. Тогда старшие так сказали:
— Выгляните-ка наружу, кто-то из наших зовет.

У молодых же нартов веселье в самом разгаре было, и никто не обратил внимания на крик. Тогда в третий раз крикнул Батраз: в доме сразу рухнули цепь, потолочная балка и полка под ней. Выглянули, а это, оказывается, сопливый Батраз. Впустили его в дом. Увидев Батраза, Урызмаг позвал:
— Подойди, юноша, выпей мою чашу.

Тот подбежал, взял у Урызмага чашу, поднес ее к губам и выпил. Какая бы змея ни показывалась, Батраз ее булатными губами ударял, и она скрывалась. Когда выпил чашу до дна, он вытряхнул змей на фынг, Нартамонгу же с собой забрал, а когда уходить стал, Бурафарныг говорит ему:
— Эй, козленок ведьмы! Собачий щенок! Наших юношей недавно никак ты обидел?
— Да, рыжий осел, клянусь отцом, я!
— Ты бы лучше на того обрушился, кто по зубы отсек у твоего отца голову. Детей обидеть ничего не стоит!
— Я, рыжий осел, прежде с тобой разделаюсь, а потом и за него возьмусь.

Ушел оттуда Батраз и пришел к Сатане, большую лопату на огне накалил, Сатану под себя подмял и сказал:
— Сожгу тебе груди, которыми меня вскормила.
— Это за что? Да будет нана твоей жертвой.
— Почему ты мне не говоришь, кто моего отца убил?
— Бог да не простит тому, кто тебя натравил, — не время еще тебе за кровь отца мстить. Небесный Сайнаг-алдар убил твоего отца.
— У моего отца не осталось ли коня, не осталось ли оружия? — спросил Батраз.
— В подземелье конь его синим пламенем исходит, жаждет в поход отправиться.
— А какое оружие у него осталось?
— Все оно цело и невредимо, от жажды битвы исходит синим пламенем.

На рассвете коня Батраз вывел, вычистил его. Оружие тоже вынес, вычистил, одел на себя, оседлал коня и отправился. Когда выехали из села, конь ему и говорит:
— Куда это ты отправился на мне, куда, юноша? Ведь отец твой никогда не пускался в путь, прежде не посоветовавшись со мной.
— О богом сотворенная добрая скотина! Хорошо, что ты можешь со мной разговаривать. Благодарю бога, теперь мне не надо узнавать дороги отца.
— Так куда мы отправляемся, куда?

Батраз так говорит:
— Моего отца кто-то убил, и сердце мое от гнева разрывается — ведь я не отомстил за его кровь.
— Мал ты еще, юноша, недостаточно смышлен, и, боюсь, как бы тебя самого не убили.
— Об этом нечего говорить, лишь бы ты нашел мне того, кто отца моего убил.

Тогда конь сказал:
— Дам тебе совет: довезу тебя до родника Уарыпп, каждое утро кровник приводит к воде своих трех авсургов. Когда он станет приближаться, поднимется сильный ветер. Чтобы ветер не унес тебя, держись покрепче за меня. Подъехав, он начнет браниться, но ты не пугайся. «Да будет утро твое добрым, дада! — скажи ему. — Не ругай, дада, малых детей, их не ругать — учить надо!» — «А ты чьей собаки щенок, кто ты будешь?» — спросит он тебя. «И я тоже чей-то сын, — скажи ему. — Пришел, чтобы разума у тебя набраться, силу понять». — «А ты что от меня хочешь?» — станет тебя спрашивать. «Увидеть бы мне что-нибудь из твоих добрых дел, поучиться: главное же, из-за чего пришел к тебе, — нет у меня меча, нартовские кузнецы куют мне, но не знают, какой мне сделать; твой же меч мне хвалили, увидеть бы его хотел». — «Пусть столько людей останется в их семьях, сколько мечей, подобных моему, они сделают!» Тогда вытащит он меч и протянет его острием к тебе. Я испугаюсь и понесу тебя по степи. Ты верни меня, избивая плетью, приговаривая: «Чтобы род твой иссяк, не пора ли тебе утихомириться! Да, конь мой еще молодой, боится блеска меча, прошу тебя, подай мне его рукоятью вперед», — скажешь ему. Когда же повернет он меч к тебе рукоятью, я начну то делать, что мне должно!

На рассвете пришли к роднику Уарыпп. Такой ветер на них налетел, что едва не унес Батраза — вцепился он в коня. Тут Сайнаг-алдар прибыл с криком и бранью.
— Кто это, что делает на моей земле?!
— Не ругал бы ты детей, дада, не ругал. Да будет утро твое добрым! Детей уму-разуму учат.
— Что тебе нужно? Чьей ты собаки щенок?
— Наслышан я о твоих добрых делах, главное — нет у меня меча, нартовские кузнецы куют мне, но хочется мне, чтобы сделали меч, подобный твоему, вот и пришел я взглянуть на него, если ты разрешишь.
— Пусть столько людей останется в их семьях, сколько мечей, подобных моему, они сделают!

Вытащил меч и протянул Батразу острием вперед. Конь испугался и понес по степи. Вернул его Батраз на место, избивая плетью и бранясь:
— Чтоб род твой иссяк! Не пора ли тебе утихомириться? Не все же время тебе жеребенком быть? Дада, конь мой еще молодой, боится блеска меча, прошу тебя, подай мне его рукоятью вперед.

Сайнаг-алдар дал ему меч рукоятью вперед, а конь сделал так, чтобы Батразу было легче взять. Взял юноша меч и говорит:
— До чего хорошо меч выкован!

А на нем была зазубрина, и спросил Батраз:
— Откуда эта зазубрина на таком славном оружии?
— Чтоб ему ослиные зубы съесть! Эта зазубрина от зуба Хамыца.

А конь делал все, чтобы всаднику было легче. Юноша сказал:
— Солнце у вас с какой стороны восходит?
— Солнце? С той — едва повернулся Сайган-алдар, ударил его Батраз по шее, и голова скатилась на землю. Всех трех авсургов с собой забрал, руку Сайнаг-алдару отрубил и ее тоже взял.

Пришел к Сатане. Бросил перед ней руку и говорит:
— Нана! Мое сердце освободилось от боли, отомстил я за кровь отца.
— Как мне тебе поверить? Может, у какого-нибудь пастуха, у табунщика руку отрубил? Я это сейчас узнаю.

Сатана побежала по низким проходам, поднялась на башню. Капли крови дождем падали, клочья волос клубами тумана опускались — это родственники Сайнаг-алдара себя истязали. Его охотничьи собаки беспризорными бегали. Вернулась Сатана и сказала Батразу:
— Все мои труды да будут тебе на пользу, не мной рожденный сын! Верно, отомстил ты за кровь отца. Теперь иди и, как обычай велит, отнеси руку тому, кому она принадлежит.

В то время убитого не хоронили без какой-либо конечности.

Повез Батраз руку. На краю села он воткнул в землю копье, привязал к нему коня. Сам же взял руку и принес ее, положил на убитого и сказал:
— Да возрадуется твоя доля земли, ты убил моего отца, и я отомстил за него. Да не будет в том моего греха!

Молодежь сказала:
— Бог привел к нам убийцу, убьем его!

Тогда один из стариков сказал:
— А где его конь, конь где?
— Нон на краю села копье в земле, к нему привязан его конь.
— Идите и вытащите его копье, а коня уведите.

Пошли и хотели вытащить копье, да не смогли. Вернулись и сказали старику:
— Не можем вытащить это копье.

Тогда старик сказал им:
— Как же хотите убить того, чье копье вытащить не можете? Не посмели больше тронуть Батраза, он ушел оттуда, вытащил свое копье, сел на коня и вернулся домой.

Вот так, по обычаю, отомстил Батраз за смерть отца.