Хамыц, Созырыко и Урызмаг не поладили между собой — кто старший, кто младший из них, не могли решить — и сказали:
— В городе Тынте есть наша старшая сестра, пойдем к ней жаловаться. Она разберет, кто из нас старший, кто младший.
Вот они отправились и положили переметные сумы Хамыцу за седло, прибыли к воротам сестры и крикнули ей:
— Выгляни-ка к нам наружу.
Сестра выбежала к ним и им сказала:
— Войдите в комнату.
Принесла им кусарта и хорошо угостила их. Братья сказали ей:
— Мы ведь без дела не пришли к тебе.
— Скажите, для какого дела вы прибыли?
Они сказали ей:
— Мы не поладили между собой — кто из нас старший, кто младший, не знаем.

Могучие нарты в полном сборе сидели в своих резных креслах. Держали совет и судили о своем народе.
— Нарты тогда были нартами, небо тогда над ними греметь не смело, когда каждый мог умереть за свой народ, когда нарт умел быть сдержанным. Нарты тогда были нартами, когда из уст нарта можно было услышать только правду. Наш народ тогда был настоящим народом, когда гордо держал свою голову, когда нарты поднимали дверные косяки, чтобы входить в дом, не нагибаясь, не то бог мог подумать, что это ему молятся. (Даже молиться богу нарты считали для себя зазорным! — так говорил один из старших ).
— Слава о нартах тогда разошлась широко, когда они соблюдали умеренность в еде, когда оберегали себя от хмельных напитков, знали меру в ронге — сказал другой старший.
— Наш народ тогда был настоящим народом, когда младший уважал своего старшего, оказывал ему почести, когда нарты умели выслушивать и ценить друг друга — так сказал третий старший.
И вынесли к старшим три тына — славные и дорогие сокровища предков. Взял Урызмаг один из них и сказал:
— Этим сокровищем старейшие из нартов удостоят того из молодых, кто, обладая мудростью, окажется также и самым отважным, и благородным. Кто решится принять это сокровище?

У нартов был громадный пивоварный котел, из-за которого между ними иногда происходили неприятности, так как нередко им хотели пользоваться несколько нартов в одно и то же время. Поэтому они решили отдать его тому, кто заставит вскипеть в нем воду одними словами, без огня. Собравшись в одно место, нарты наполнили котел Тарпским глетчером, но, перепробовав всех от старого до малого, ни к чему не пришли, так как никто не смог заставить котел кипеть, хотя испытание продолжалось с раннего утра до позднего вечера. Под вечер возвращается с охоты Батрадз. Увидев собравшихся нартов, он подошел к ним и спросил о чем они рассуждают. Когда нарты объяснили ему, в чем дело, он стал упрашивать их оставить котел по-прежнему общим. Но все отвергли его совет и просили его также попробовать свои силы.
— В таком случае, — сказал тогда Батрадз, — да заслужить мне гнев божий, если я хоть чуточку солгу вам: был я на охоте и, проходя по отрогам одной высокой горы, убил семь Уацилла.
Весь лед, находившийся в котле, после этих слов сейчас же растаял.
— Проходя по другим отрогам, — продолжал Батрадз, — я убил семь Уастырджи.

Как отправились однажды с вершины Уарппа три мужа: Хамиц, Сослан и Сауай, сын Кандза. Батраз, сын Хамица, был горец; от вершины Уаза он как младший сопровождал их. Как собрались могучие нарты на вершине Бештау, так принялись за большой симд. Пляшут, танцуют могучие нарты, ожидают появления красавицы Акула. Тем временем подъезжает к ним, джигитуя на своем богатырском Арфане, нартовский нарт старик Орузмаг:
— Из-за чего танцуете, из-за чего пляшете, что вы подняли шум на весь свет?
— Из-за чего танцуем, как это мы тебе не скажем? Между Кара-морем и Ак-морем живет красавица Акула, известная всему миру; каждый день она делает три оборота вокруг неба: может быть, в один из них она обратит на нас внимание, и кто-нибудь из нас ей понравится!
— О собачьи нарты! Что вы мне дадите, если я вам покажу Акула-красавицу сейчас же?
— Я дам тебе своего скакового коня!
— Я дам тебе свое меткое ружье!
— Я дал бы тебе свою острую шашку! — наперебой выкрикивали могучие нарты, танцуя.
— О, если бы старик Орузмаг оказался еще таким мужем, который заманил бы красавицу Акула сюда, то не пожалел бы ему свой меткий лук! — так говорит ему маленький Батраз.

На нартовском большом нихасе зашел спор, кто лучший среди нартов. Много слов было сказано, но так и не пришли ни к чему. Нарта Сырдона на нихасе не было.
— Спросим Сырдона, — сказали нарты, — он нам скажет, кто лучший среди нартов.
Спросили Сырдона, и он сказал им:
— Лучшим среди нартов будет тот, кто, затянув потуже подпругу своего коня, прогарцует на нем в Большом нартовском доме и ласточкой вылетит в окно, у кого след коня на большом нартовском пахотном поле будет подобен следу плуга, кто отправится на небесную равнину и приведет оттуда богом сотворенную девушку.
Искроглазый Батраз, сын старого нарта Хамыца, отважным был, и решил испытать себя. Затянул потуже подпругу своего нартовского коня и резко прогарцевал на нем в Большом нартовском доме, потом раз-другой хлестнул коня и ласточкой вылетел в окно, и отправился на поиски небесной равнины по большому нартовскому пахотному полю — конь его оставлял след, подобный следу плуга.

Бес был женщиной, и повадился этот бес к нартам ходить. Соберутся, бывало, нарты на ныхасе, а бесовка издали дразнит их. Как тут было не оскорбиться нартам. Но стоило кому-нибудь вскочить, чтобы убить бесовку, та мигом исчезала. Так здесь злились нарты на бесовку.
Однажды нарты опять собрались на ныхасе. Бесовка пришла и снова стала их дразнить. Хамыц вскочил и бросился за ней. Бесовка скрылась в мышиной норе. Хамыц послал ей вслед мужское ругательство. От этого она понесла, и родился у нее Сырдон.
Сырдон подрос, но свой дом скрывал от всех. Пришел Сырдон к нартам, подошел к Хамыцу и сказал ему:
— Хамыц, я твой сын.
Хамыц спросил его:
— Кто ты? Откуда?
Сырдон сказал ему:
— Что ты меня об этом спрашиваешь? Бесовка, которую ты выругал, родила меня, а потому я твой сын.
— Будь добра, может, ты знаешь о том, где находится дом Сырдона? Сколько ни спрашивал, но совершенно никто ничего не знает о том, где находится дом сына Гатага, нартовского негодника.

Родственница Сатаны ожидала ребенка, ее-то и велела позвать Сатана, сказав: «Вот родился у нас мальчик, дай ему грудь».
Женщина в тот же миг пошла к ребенку. Когда подставила мальчику грудь, он бросился сосать и оторвал грудь по самое основание. Закричала женщина.
Сатана сказала:
— Этот ребенок женской грудью не обойдется.
К корове его мигом отнесла. Стал сосать корову и всю ее вмиг высосал, только кожа да кости остались.
Сатана сказала:
— Нам на беду рожден, надо погубить его!
Отнесла Сатана его и опустила в расщелину ледника. Батраз стал пить ледниковую воду, этим и жил. За месяц вырастал, как за три года. Тут увидел его бог с небес и сказал своим прислужникам:
— Идите, это земной уроженец, принесите его ко мне.
Пришли к Батразу, а нести его, конечно, не смогли и заманили
его на небеса. Там он подрос, и бог стал ему крестным.

У Сосырыко было две жены. Одна была дочерью гумта, а другая — дочерью Солнца. Давно хотелось Хызову сыну Челахсартагу увезти жену Сосырыко. Вот он начал кормить своего коня и кормил его семь лет поджаренным ячменем.
Однажды жены Сосырыко занимались на солнце сушкой и чисткой хлеба. Увидев это, Челахсартаг сел на своего коня и приехал к хадзару Сосырыко. Жены заметили его. Одна из них, дочь гумта, скрылась, а другую, дочь Солнца, Челахсартаг увез. Сосырыко же в это время был в продолжительном балце, когда он возвратился домой и не нашел свою жену дома, то спросил Сатану, где его жена. Она отвечала, что одну его жену, дочь Солнца, увез Хызов сын Челахсартаг в свою фидар (твердыню). Пораженный такой вестью, Сосырыко начал собирать большой æфсад (войско) и отправился к Хызовым твердыням, где укрепился Челахсартаг и куда он собрал для защиты себя мелеков (ангелов) и всех Уацилла и Ногбона, которые побили все войско Сосырыко. Когда же Сатана услышала, что мелеки, все Уацилла, Ногбон и Челахсартаг побили войско Сосырыко, то она сделала три мыдыамаста и взмолилась:
— О бог богов! Да сбудется моя мольба и да услышишь ты ее! Да очутится сейчас же здесь между нами тот наш молодой человек, который участвует в тархоне любимых тобой зэдов и мелеков.

Нарты собором сидели. Урызмаг и Созрыко поспорили. Созрыко так говорит:
— Моя жена лучше твоей, да и я сам лучше тебя!
В эту ночь ушел Созрыко, лег в свою спальню и заснул. Когда проснулся, смотрит — рассвело; тогда нашло на него раскаяние: «Эх, как бог меня проклял: будто конской плетью я моего старшего ударил — так я обидел его. Как еще среди нартов пойду я? Погублю-ка свою голову, а не то мне будет стыдно!» Утром он встал, вывел коня, прицепил доспехи и сел на коня: «Погублю свою голову!» — сказал он и отправился.
Сатана была хорошая женщина. Рано утром мела улицу. Встретился ей Созрыко:
— Молодец! Куда едешь?
— Голову свою погубить! — и Созрыко ускакал.
Сатана сказала:
— Ах, чтоб мой дом рухнул! Половина нашего аула уходит!
Сатана оседлала Урызмагова Дур-Дура и на него села. В городе
Тынте был у них зять. «Быть может, он его постыдится и воротится», — подумала она. К зятю Сатана приехала и сказала:
— Зять наш! Половина нашего аула убежала, вороти Созрыко!

Кадзиевская Сатана своему сыну устраивала кахц и послала самых красивых из кадзиевских девушек, и сказала им:
— Идите к нартовской Сатане кахц просительницами, подарки вам она сделает, и назад вовремя возвращайтесь.
Отправились девушки, и встретился им на дороге нартовский Созырыко. Всякие насилия он над ними учинил. Вернулись они, полные огорчения, к кадзиевской Сатане.
Сатана их спрашивает:
— Как дела?
Они ей говорят:
— Дурной дух, дурное счастье пусть понесет и тот, кому ты делаешь кахц, и та, к кому ты нас кахц просительницами послала: Созырыко нас встретил и над нами насилия учинил.
Тогда Сатана позвала из кадзи тех, у которых вывороченные ноги.
— Идите, где бы ни находился Созырыко, найдите его и ко мне приведите!
Отправились, — а Созырыко разве когда-либо прекращал охоту! — и поймали его где-то на дороге вместе с сыном одного бедного человека, и привели к кадзиевской Сатане.