Сарматы были жителями степей; большинство из них вело кочевой образ жизни, а их экономика основывалась на разведении скота. Страбон утверждает, что страна, где они обитали, была бедной и холодной: «Выдерживать такие суровые условия может лишь местное население, привыкшее на кочевой манер жить на мясе и молоке, но для людей из других племен это невыносимо». В некоторых местах, в окрестностях рек, сарматы занимались и возделыванием земли, но в значительно меньшей степени. Они также охотились на диких зверей и птиц.
По образу жизни и экономике сарматы очень походили на скифов. Согласно как Геродоту, так и Гиппократу, у них не было домов, и они жили в повозках. Такую же картину рисует Страбон четырьмя веками позднее. Согласно его описанию, роксоланы и другие сарматские кочевые племена «проводили жизнь в оббитых войлоком повозках, в которые запрягали волов, и держали большие стада, дававшие им мясо и молоко, которыми они питались». Далее он отмечает, что они «питаются преимущественно мясом, но также кониной и конским молоком, свежим или кислым. Они следуют за пасущимися стадами, время от времени перегоняя их на новые пастбища». Он также упоминает сезонные миграции сарматов: зимой они живут рядом с Азовским морем, а летом - на степных равнинах. Сезонные миграции, по-видимому, были обычным явлением в районе между Волгой и Уралом, а также в Казахстане, особенно в горах, где летом скот перегоняли на высокогорные пастбища. Описание позднего сарматского племени аланов, сделанное Аммианом Марцелином в IV веке н.э., почти полностью совпадает с описаниями Геродота, жившего на 800 лет раньше. Представляют интерес его замечания о том, что аланы ставят свои повозки в круг и уделяют особое внимание разведению лошадей. Эти лошади так же, как и скифские, малы, но необычайно быстры и своенравны, и поэтому приходится их холостить.

Все объекты «нескифского происхождения», включая те, что находятся в коллекции Петра Великого в Государственном Эрмитаже, датируются временем более ранним, чем середина VI века до н. э. В момент экспедиции Аристея, которая была предпринята не позднее середины VII века до н.э., скифская культура еще не существовала, и народы, упомянутые в этой связи, скорее всего, представляли собой последние этапы срубной культуры в Европе, а также андроновской и карасукской культур в Азии. Мы не располагаем никакими археологическими данными, которые свидетельствовали бы о том, что во второй половине VII и VI веке до н. э. в этой области происходило масштабное переселение племен, предшествовавшее постепенному преобразованию их культур в скифские.
Экспедиция Аристея началась в устье Дона, и он наверняка путешествовал вдоль по Волге через территорию савроматов Геродота по хорошо известному северокавказскому торговому пути. Покинув его, он сначала попал в страну будинов, а затем - тиссагетов, вероятно в среднем течении Волги. Потом он, по-видимому, пересек Уральские горы по долине одного из притоков Камы.

Массагеты - самое могущественное сакское племя в Центральной Азии времен Ахеменидов, занимало территорию между реками Амударья и Сырдарья к востоку от Аральского моря на севере древней Хорезмии. Центр их земель находился в бывшей дельте Сырдарьи, сегодня уже не существующей. В 1-м тысячелетии до н.э, эта местность получала достаточно воды и была плотно населена. Она простиралась почти на 450 км на восток, теперь эти земли занимает пустыня или полупустыня.
Согласно Геродоту, массагеты - кочевники, напоминающие скифов одеждой и образом жизни. Их название произошло от иранского слова, обозначающего рыбу, и как Геродот, так и Страбон подчеркивали, что они питались рыбой. Они также пили молоко, а их дети жили в повозках, в которые запрягали волов. Страбон различает среди них несколько племен: «Одни из них обитают в горах, другие - на равнинах, третьи - на болотах, образованных реками, четвертые на островах в болотах. Более того, по их словам, страна наводняется рекой Араксом, которая, разветвляясь на множество рукавов, впадает на севере всеми остальными своими устьями в другое море... Те из них, что живут в дельте, разводят скот, лошадей и. верблюдов, а также занимаются ирригационным земледелием. Хорошо развиты ремесла. Обитатели равнин не занимаются земледелием, хотя земля у них есть, но они ее не обрабатывают, а живут на манер кочевников разведением овец и ловлей рыбы».

Ослабление Ахеменидов в конце V века до н.э. позволило хорезмийцам избавиться от персидского господства. Археологические данные конца V - начала IV века до н.э. указывают на то, что в это время в Центральной Азии и степях Казахстана происходило перемещение племен. По-видимому, образование сильного племенного союза массагетов с родственными им хорезмийцами и дало толчок к этим преобразованиям.
Крушение династии Ахеменидов и завоевание Александром Великим Бактрии и Согдианы в 330-328 годах до н.э. также повлияло на историю и развитие всех народов Центральной Азии. Ни хорезмийцы, ни массагеты не были порабощены Александром, но в ходе борьбы с хорошо обученной и организованной македонской армией они выработали новую военную тактику с использованием бронированной кавалерии - катафракто. Некоторые авторы полагают, что своими военными успехами массагеты обязаны исключительно применению бронированной кавалерии против более слабых соперников.

В течение IV века до н.э., по мере того как народы прохоровской культуры постепенно утверждали свою власть на нижней Волге, местные савроматские племена либо покорялись, либо отступали на юг и на запад. Те, кто оказался в причерноморских степях и прошел через степные земли с восточной стороны Азовского моря до Кавказа, были первыми сарматами, вступившими в непосредственный контакт с античным миром в лице Боспорского царства. До того как мы проследим за передвижениями изгнанных сарматских племен и расскажем о взаимоотношениях между ними и этим царством, следует уделить ему немного внимания.
Боспорское царство берет свое начало в VI веке до н.э., когда греки, главным образом из Милета, основали несколько колоний на северном побережье и начали торговлю со скифами и меотами, жившими к востоку от Азовского моря. В VI и V веках до н. э. Ольвия, находившаяся рядом с устьем Южного Буга, была важнейшим торговым центром. Керамика, зеркала, золотые украшения, ткани, вино и оливковое масло были среди предметов роскоши, которые либо ввозились из ионийских городов и континентальной Греции, либо производилось в мастерских Ольвии и доставлялись скифскому правящему классу.

Одно из характерных явлений литературы XX в., - мифологизм знаменует собою как художественный прием, так и мироощущение. Генезис этого феномена обусловлен общим кризисом духовной культуры начала века, когда происходило преобразование классической формы романа и отход от традиционного классического реализма. Если структура романа XIX в. во многом была детерминирована социально-историческим подходом, то отход от его принципов неизбежно увеличивал стихийность, неорганизованность жизненного материала, что компенсировалось средствами символики, в том числе мифологической. Мифологизм становится средством структурирования повествования. Еще одна характерная черта романа XX в. - обращение к индивидуальной психологии человека, более или менее свободной от детерминированности социальными «обстоятельствами», и интерпретации ее в символико-мифологических терминах.
Роман Г. Газданова «Вечер у Клэр» (1930) - роман мифологический, стоящий в одном ряду с произведениями таких европейских писателей, как Дж. Джойс, М. Пруст, Ф. Кафка, Т. Манн, мифологизм которых восходил к эстетике модернизма (разочарование в истории, страх исторических потрясений, неверие в то, что они изменят метафизическую природу человеческого бытия и сознания).

Религиозный пантеон скифов, описанный в Истории Геродота привлекал внимание многих исследователей.
В. И. Абаев обратил внимание на число почитаемых скифами божеств и отметил, что скифский семибожный пантеон был древним общеарийским трафаретом.
Д. С. Раевский осуществил реконструкцию скифской мифологии трехчленной вертикальной модели пространства, объединяющей триаду богов: «Папай - Таргитай - Апи», которая дублируется на более низком уровне - в рамках зримого, телесного мира - триадой сыновей Таргитая. Напомним текст Геродота.
4.59. Что же касается скифских обычаев, то они таковы. Скифы почитают только следующих богов. Прежде всего - Гестию, затем Зевса и Гею (Гея у них считается супругой Зевса); после них - Аполлона и Афродиту небесную, Геракла и Ареса. Этих богов признают все скифы, а так называемые царские скифы приносят жертвы еще и Посейдону. На скифском языке Гестия называется Табити, Зевс (и, по-моему, совершенно правильно) - Папай, Гея-Апи, Аполлон - Гойтосир, Афродита Небесная - Аргимпаса, Посейдон - Фагимассад. У скифов не в обычае воздвигать кумиры, алтари и храмы богам, кроме Ареса.

Осетины - этнос, корни которого уходят так далеко, что наука, с присущей ей строгостью и объективностью, не всегда может дать ответы на интересующие вопросы. Из глубокой древности дошли до нас, выражаясь языком Э. Тайлора, «пережитки», смысл и значение коих затемнен для современного сознания. Никакие исторические трагедии и драмы не стерли в традиции народа знание, эзотерическое содержание которого грандиозно, охватывает явления не узкоэтнические и временные, а глобальные, космические.
B.C. Уарзиати осветил ряд вопросов, связанных с сохранением в ритуальной пище осетин архаичной сакральной символики и представлений о мироздании. Мы ставим своей задачей анализ семантики трех ритуальных круглых осетинских пирогов как своего рода космограммы циклических процессов во Вселенной.

Одним из ярких элементов этнического своеобразия народов является одежда. Одежда бывает повседневной, праздничной и ритуальной. К последней относятся свадебные костюмы жениха и невесты. Традиционный костюм бывает ограниченным больше этнически, чем сословно, что является свидетельством единства мифопоэтических представлений о мире. В этом отношении интересно замечание Т.Д. Равдоникас о том, что аланская одежда была одинаковой для мужчин и женщин, а социальные отличия ее заключались в качестве материала и украшений (низшие слои общества носили этнические формы одежды из простых домотканых материалов, а костюм феодальной знати отличался лучшим качеством материала, большим количеством украшений). Это верно и в отношении осетинской одежды.
У осетин различия в одежде и ее элементах были связаны также с различными возрастными классами.
К сожалению, осетинскому костюму было уделено недостаточно внимания в осетиноведении. Эта тема интересна как с точки зрения описания и систематизации материала, так и выявления генезиса элементов осетинской одежды и их семантики.

В брачной обрядности осетин, как и ряда других народов Северного Кавказа, существовал обычай свадебного и послесвадебного скрывания молодожена, или пребывания жениха в «чужом доме».
Д. Т. Шанаев отмечал, что «с момента сватовства жених становился существом совершенно пассивным, как в деле сватовства, так и в деле свадьбы вообще».
«Какой позор для него (молодожена. - В. Г.), - писал М.А. Мисиков, когда кто-либо из старших увидит его выходящим из своей комнаты: скажут - он женолюбив».
В традиционном обществе молодожен должен был жить в «чужом доме» до года или до рождения ребенка, со временем этот срок сокращался. В наше время этот обычай почти не соблюдается. Человек, у которого он жил (шафер или какой-либо родственник), назывался «фысым» (оказывающий гостеприимство), а сам молодожен назывался «хъан». (Вообще «хъаном» у осетин называли воспитанника аталыка. Но, как отмечает В. И. Абаев, данное осетинское слово, вероятно, восходит к тюркскому «хан», «царь». Воспитанник назывался так потому, что был окружен особой заботой и почетом).