Вечером Созырыко идет вверх по улице. На одном углу юноши стоят, на другом углу юноши стоят, и на третьем углу юноши стоят. Темно было, когда шел Созырыко. Говорят они, не видя его: — Созырыко! Какой он Созырыко, если бы не мы?!
К другим подошел, и те то же самое говорят. К третьим подошел, и те то же:
— Созырыко! Какой он Созырыко, если бы не мы!?
«Ей-богу, этих нельзя не испытать!» — сказал Созырыко.
Привел он их, собрал в одно место.
— Гъе, мардзата кто из вас готов! Завтра войска Уарби будут проходить через перевал Хызын, так пойдемте, отнимем их добро и богатство. Пусть каждый выходит на рассвете с дорожной провизией и с оружием.
Идут, Созырыко впереди, молодые — сзади. Подошли к перевалу Хызын. Вон войска Уарби по ущелью идут, гремя барабанами. Поглядят молодые с перевала на войска Уарби и бегут обратно по домам: испугались шума войска. Глянул по сторонам Созырыко — он один остался, все сбежали.
— Эх, моих бы собак да на ваших матерей! Вчера-то вы хорохорились, а сейчас куда подевались?

Женился Созырыко на дочери Солнца, сыграл славную свадьбу. Преподнес подарки родственникам и поезжанам и довольными отправил их. Только Челахсартон, племянник его, не пожелал ничего принять из даров. Все нарты долго его просили-уговаривали, и тогда он сказал:
— Не просите меня больше, лучше я и Созырыко спляшем, сыграем на нартовском ныхасе.
Покажем нашу силу и свои достоинства. Пусть собрание всего нартовского ныхаса, дав клятву, скажет, чья игра и чьи достоинства лучше, а уж потом пусть один от другого просит, что пожелает. На том и подали друг другу руки, поклявшись богом.
Вот после этого встретились на нартовском ныхасе. Созырыко первым вышел и стал плясать, во всем свои лучшие достоинства показал.
После этого вышел Челахсартон, сын Хыза, и в семь раз лучше Созырыко сплясал и показал свои достоинства:
— О боже, слава тебе, Созырыко ли не сплясал хорошо, — сказали нарты, — но в семь раз лучше показались нам достоинства и пляска Челахсартона, сына Хыза, во всем лучше. Тут Созырыко улыбнулся и сказал Челахсартону:
— Ну, мой друг, скажи, что у меня просишь? Тот ему сказал:
— Отдай мне свою жену, красавицу Агунду, дочь Солнца.

Созырыко был родом из Бораевых, но не родился от матери и отца. Сатана была хорошая женщина, и из зэдов каждый говорил:
— Как бы сделать мне ее своей любовницей!
Однажды Сатана стирала свои штаны и распялила их на камне на солнце. Вот пришел Уастырджи и сказал:
— Твои штаны куда от меня уйдут?
Пошел Уастырджи к штанам, лежавшим поверх камня, и пролил на них семя, от этого в утробу камня вошла душа. Сатана узнала, что Уастырджи пролил на ее штаны семя и что внутрь камня вошла душа. Вот начала она считать месяцы камня, и, когда пришел ему срок, она разрезала камень, и из него вышел Созырыко, подобный льду, и начал играть. Однажды он играл с тремя сыновьями Бурафарныга к обеду обыграл их всех, отрезал им правые руки и отнес их к себе домой.
На другой день вышел он, пришел и парням сказал:
— Сегодня, если вы обыграете меня, то отрежьте мне усы и унесите, если же я вас обыграю, то я вам усы отрежу и унесу!
Вот поиграл он с ними, к полудню их победил, отрезал им усы и отнес в свой дом.

Нарты за холмом держали совет, а у Бората родился мальчик, и, когда настал день привязывания к люльке, старейшины сказали:
— Пойдите и послушайте, Сатана будет прорицать, в чем будет его мощь.
— И пошли, и слушали; Сатана привязала его к люльке:
— Алолай, не рожденный мною сын, подобно волку из стаи, нападающему на своего собрата, будешь ты; из черного и синего булата — твоя люлька; из спины великана вырезанных ремней — повязки на твоей люльке. На западе для тебя жеребенок подрастает, который, когда понадобится, за один день будет проходить столько, сколько проходят за месяц. На востоке для тебя меч куется, в нужный день он на семь обхватов удлиняться будет, в обычный же день он величиной с нож. Небесный Курдалагон тебе панцирь кует, в нужный день он и коня твоего прикроет; против ружейной пули в нем будет сто колец собираться, против удара меча — двести колец собираться, в обычный же день будет он не больше рубахи.

Бедуха, дочь Челехсартага, сына Хыза из Ахсартаггата, остановила летающую башню между небом и землей и отправила посланца к нартам:
— Пойду замуж за того, кто попадет стрелой в окно моей летающей башни.
— Нарты собрались, стали стрелять в летающую башню, но никто в нее попасть не мог. А тут Созырыко возвращается откуда-то с охоты. Спрашивает он у нартов:
— Что вы собрались?
— Бедуха согласна выйти замуж за того, кто попадет стрелой в окно летающей башни, вот мы и стреляем по нему.
Не слезая с коня, Созырыко тоже выстрелил, и стрела попала в верхнюю часть дверного косяка летающей башни. Бедуха вытащила стрелу.
Созырыко выстрелил во второй раз, и стрела попала в нижнюю часть дверного косяка. В третий раз стрела попала прямо в середину окна.
Бедуха собрала все три стрелы — все они стрелы одного человека; опустила летающую башню на землю и показала нартам три стрелы, сказав, что все эти стрелы одним человеком пущены.

Бората пригласили Оразмага на пир, и сказала ему Ахсина: — Хотят тебя умертвить, и, когда поднесут тебе первую чашу, ты помолись и выпей ее. Вторую поднесут тебе как старшему среди нартов, в ней будет яд, и ты вылей ее в трубку надень свою большую шубу, сам садись на шерстяные тюфяки, и тогда вся жидкость будет стекать в них.
Пошел Оразмаг, сел на шерстяные тюфяки; поднесли ему первую чашу, помолился он и выпил ее. Потом поднесли ему вторую со словами: «Эту, — сказали, — тебе как старшему нарту», — а он вылил ее в свою трубку.
И так подносили ему и подносили, он же одни пригублял, а другие выливал в трубку. И тогда разгадал его хитрость Сирдон — разве не был он коварным? Хоть он и был работником у Ахсартаггата, а у Бората служил доносчиком.
Сказал он Бората:
— Эх, чтобы пропали вы! Богатство подобно поносу. Зря тратите свои напитки, льете в трубку, и проходят они в шерстяные тюфяки.
Сурово взглянул на него Оразмаг. Но что он мог сделать?

Снежнобородый Урызмаг отправился в балц, оставил жену свою Сатану беременной. Долго Урызмаг странствовал и еще не возвратился домой. Сатана родила сына и тайно отдала его в кан'ы к Донбеттырам. Когда Урызмаг возвращался из балца, то он слез с коня на берегу моря, выкупал коня, стреножил его и пустил пастись на траву, а сам сел около него. В это время налетел на Урызмага большой черный цæргæс, подняв своими когтями, принес его на большой камень, который стоял в середине моря, и опустил его на него. Целый день Урызмаг сидел на камне, досадуя и приговаривая:
— О бог богов! О единый бог! Что это за такое большое несчастье вижу я и испытываю в своей старости! Что это за несчастный для меня удел! И что мне придется испытывать еще дальше в своей старости! Занес меня ястреб на этот камень и опустил меня на него. Не погиб ли я? — говорил Урызмаг.
Когда же начало вечереть, то вышли к нему дочери Донбеттыра и приветствовали его такими словами:
— Добрый ты муж, Урызмаг нартовский! Мы желали тебя видеть давно. Но бог дал нам такую радость только теперь увидеть тебя!— И после того пригласили его домой.

Урызмаг, сильно опечаленный, вошел в хадзар к Сатане и, опускаясь на седалище, с досады крепко толкнул его задом.
— Что с тобой? Что нашло на тебя? Что ты сегодня такой печальный и в большой досаде? — спросила его Сатана.
Ничего не ответил он. Тогда Сатана сказала:
— Должно быть, приключилось с тобой что-нибудь опять недоброе, что седалище ломаешь задом.
— Как же мне не печалиться и не досадовать? Я удивляюсь, что я живу еще: нарты валяются, умирая с голоду, по ним собаки ползают, они у уже не в состоянии совершать наезды, а мы не вспомним о них никогда!
— Да ведь ты мне никогда ничего и не напоминал? Призови их к нам, мы отопрем наши семь кладовых, где есть все, что создал бог из напитков и еды. Иди, вели звать их, мы угостим их, как следует.

Приготовились Алагата: все, что бог создал из напитков и съестного, было у них. Потом пригласили они нартов; расселись нарты рядами. Во главе одного ряда старшим сидел Урызмаг, другого — Хамиц, третьего — Сосрыко, четвертого — сын Хиза, Челахсартаг, из фарсагов, человек зажиточный. Затем начали нарты пить, возносить тосты. Прислужником был Сырдон. Начали пить они через силу. Заспорили Сосрыко и сын Хиза. Сосрыко сказал:
— А не следовало бы фарсагу быть главою ряда!
— Именем отца клянусь, — следует! Во всем могу состязаться с тобою, — в чем бы то ни было: я муж лучше тебя! — сказал сын Хизов. — И не хочешь ли, протанцуем мы с тобой про заклад, Сосрыко! — сказал сын Хизов.
— Протанцуем! — сказал Сосрыко. — Какой заклад ты держишь?
— Если ты лучше меня протанцуешь, Сосрыко, я дам тебе в жены красивую сестру свою Агунду. Если же я протанцую лучше, тогда ты мне отдашь свой Цереков панцирь, свой Бидасов шлем и нартовский меч — вот наш заклад! — сказал сын Хизов.

Лютым выдался год для нартов и Бората Люди пришли на ныхас и от голода повалились на землю. Только что ощенившаяся сука Сырдона, у которой сочилось молоко, ползала взад-вперед по их красным шеям.
Урызмаг пошел на ныхас, увидев это, вернулся разгневанным и в ярости сел на каменное сиденье.
Тут жена спрашивает его:
— Какая обида, какое горе в тебя вселилось, старик?
Тот ей ответил:
— Ни обида, ни горе в меня не вселились. Славная нартовская молодежь на ныхасе попадала, а только что ощенившаяся сука Сырдона, у которой сочится молоко, прыгает взад-вперед по их красным шеям. Что для меня может быть горестнее этого?