Однажды Сосрыко отправился из дому куда-то на семь лет; ни один из нартов не узнал об этом.
— Пропал Сосрыко! — сказали нарты. — Он был единственным славным мужем между нами, единственным весельчаком, приводившим нас в живость, заставлявшим забывать нас тяжелые часы жизни! — И не на шутку стали горевать нарты: перестали веселиться, петь песни, танцевать или играть на скрипке.
Вышел к ним однажды Сырдон и спросил с усмешкой:
— Что вы, нарты, горюете: перестали веселиться, словно кого оплакиваете?!
— Эта собака все пристает со своим весельем, когда нам не до веселья: пропал у нас муж, которого не стоили все нарты; а он нам говорит, чтобы мы веселились! — ответили обиженные нарты.
— Подождите немного, ваши дома увидят, как он пропал, — сказал им Сырдон.
Сосрыко между тем, отправившись из дому на семь лет, нанялся где-то к одному армянину. По прошествии семи лет он стал уходить от армянина.
— Уходишь, добрый человек? — спросил армянин у Сосрыко. (Армянин этот в продолжение семи лет не узнал, что к нему нанялся Сосрыко нартовский.)
— Ухожу, — ответил Сосрыко.

Сослан был сыном нартовской Сатаны. Сатана была женой Оразмага. Не случалось такого дела среди нартов, большого дела, о котором бы не просили совета у нартовской Сатаны. Звали ее Ахсина-афсина. Красоты она была бесподобной.
Однажды Сатана стирала белье на берегу реки. А на другом берегу пастух пас стадо овец, и, когда он увидел Сатану, то не совладал с собой при виде красивой женщины и вошел в воду.
Когда он доплыл до середины реки, то Сатана взглянула на него, и сердце пастуха сжалось от взгляда прекрасной Сатаны.
Может, холодная вода тому была причиной, кто знает, но вскочил он на серый плотный камень. С камня смотрел на Сатану тот пастух, и упал он навзничь на камень, и пролилось его семя на камень. Пастух вернулся с середины реки к стаду своих овец.
Нартовская Сатана считала дни от зачатия ребенка до его рождения. Когда наступил срок, Сатана спустилась к реке, заставила разбить тот Сос-камень, к которому прильнул пастух, и вынула из него мальчика — Сослана.

В Нарте выдалась лютая зима. И вот однажды нарты стали собираться вокруг своей чаши.
Сын Гатага, коварный Сырдон, сказал:
— Что вы думаете делать, нарты, что? Знаете ли, что скот ваш обречен на гибель!
— Так что же нам делать?
— Когда соберетесь вокруг своей чаши, поднесите Созырыко почетный бокал. На земле Мукары, сына Тара, есть трава. Если Созырыко не решится туда пойти, никто из вас этого не сделает.
Нарты у полной своей чаши собрались. Почетный бокал Созырыко подносят. Созырыко, получивший наказ, вдруг выхватывает нож и начинает преследовать Сырдона:
— Ах, хитрая сука, никак это ты мне опять навредил; такой совет только ты мог дать! Ударил бы тебя, да нартовские юноши и девушки скажут: «А, уаууай, Созырыко веру в себя потерял!».
И Созырыко громко крикнул:
— Пусть каждый гонит свою скотину вниз по селу!

Нарт Сослан в далекий балц, говорят, отправился, его быстрый, наравне с облаками идущий, наравне с ветром идущий Конь понес его между небом и землей. У нарта Сослана среди кантов были недруги. Услышали канты об отлучке Сослана, стали нартов они уговаривать: — большими дарами мы вас одарим, если вы поможете нам отомстить, — говорят. Согласились напоследок нарты. И обещали им канты много скота, если бросят они мать Сослана Сатану живую в озеро ада. Согласились на это нарты. Эта тяжелая новость дошла, говорят, до матери Сослана — Сатаны: «Нарты, мол, решили тебя живую в озеро ада бросить». И, говорят, тогда нартовская Сатана стала таиться по углам от горя. Однажды сжалось сердце у Сатаны, удрученная сидела она у дома и лила горькие слезы, и в это время по воле бога в голубом небе появился ворон. Нартовская Сатана, обливаясь жемчужными слезами, обращается к ворону:
— О ворон, очень нужна мне твоя милость! Нарты в пятницу будут бросать меня в озеро ада.
О, прошу тебя, ворон, полети от меня вестником к Сослану! А проклятый ворон в ответ Сатане прокаркал:
— Не полечу я для тебя, Сатана, вестником.

Урызмаг и Хамыц отправились на охоту. Когда вышли они из села, собрались молодые нарты из трех Нартов на нартовский ныхас рассуждают между собой, говорят:
— Лучшим мужчиной, лучшей женщиной среди нартов кто будет? — и поладить не могут. Й сказали тогда: — Пойдем у Кармагон спросим, старая она женщина и скажет нам это.
Идут и приходят к Кармагон.
— День твой да будет добрым, Кармагон!
— Добро да будет вашей долей!
— Спросим тебя о чем-то, Кармагон, и ответь нам.
Кармагон им сказала:
— Ради вашего бога, оставьте меня, гордецы нартовские!
— Не оставим тебя, пока не скажешь нам: лучший мужчина, лучшая женщина в Нартовском селе кто есть?
Она им сказала:

Челахсартаг, сын Хыза, пошел на охоту в степь Зилахар. Солнце только всходило, когда он добрался до степи Зилахар. Смотрит: идет-пасется олень, шерсть у него золотая. Стал подкрадываться к нему от травинки к травинке. Приблизился на выстрел. Достал стрелу, изогнул лук, «выстрелю», сказал, и тут стрела выпала у него из рук. И лук тоже отскочил в сторону, как отскакивает желоб мельницы. Стрелы рассыпались, как рассыпаются в зарослях птенцы куропатки. Выхватил нож, и он тоже из рук выпал. А олень все так же пасется. С поднятыми плечами и поникшей головой повернул Челахсартаг домой: «Дом мой теперь разрушился; если бедовый Созырыко узнает, что скажет?».
Идти по улицам села сын Хыза не решается, идет по задворкам.
— Здоровым ходи, Челахсартаг, сын Хыза! — Созырыко ему навстречу. — Да падет на тебя погибель, что ты изогнулся, словно семь лет пастухам соль таскал!
— Да не простит тебе бог, тебя опасался я, ты мне и повстречался. По задворкам из-за тебя шел.
— В чем дело, что с тобой случилось?

Довольно суровая зима настала для нартов. Корма не было, большие их табуны падали от голода. Собрались они и говорили долго, как спасти им свои табуны, но не знали, каким образом помочь горю. Тогда бедовый Сырдон, сын Гатага, сказал:
— Уæ мае æлдæрттæ нарт! Уæ рын бахæрон æз! Ваши табуны трудно спасти от погибели, если вы их не угоните на те поля и степи около моря, где не держатся снег и холода. Но кто это из вас сможет? Урызмаг уже стар, а все остальные так горды, что они не подумают ни о чем. Я знаю, нарты, что если эти богатые степи не спасут ваши богатства, то вы пропадете. Выгоняйте свою скотину туда.
Собрались нарты; пришли туда Урызмаг, Челахсартаг — сын Хыза, Сайнаг-алдар, Хамыц, Сослан и Сосырыко. Когда все собрались, то нарты говорили:
— Будем бросать жребий, и кому выпадет жребий, тот и погонит нартовские табуны к богатым степям на берегу моря.
Бросать жребий пало на Сырдона. Он перевернул свою голую шапку, без покроя. Собрал халы у всех нартов и у Сосырыко. Сырдон не любил Сосырыко. Он взял жребий его и запрятал между своими пальцами, а остальные бросил все в шапку и начал мешать, и после того на третий раз вынул жребий Сосырыко и передал ему в руки.

Отправился однажды Сосырыко на охоту в поле. Он видит, что нартов алдар, сын Хыза — Челахсартаг, засунув руки свои за пазуху, идет. Сосырыко взял свою подзорную трубу (касанцаст), направил на него и говорит про себя: «Что это значит, он нартов алдар и идет без оружия!». Когда он подошел к нему, то Сосырыко спросил его:
— Отчего ты, нартов алдар, идешь без оружия?
Тогда Хызы-фырт сказал Сосырыко:
— О Сосырыко, ты моя доля из чертей! Ты опять встретил меня, и я расскажу тебе мое бедствие. Нашел я в поле лань спавшую, и когда я направил на нее свой ардыстон, то все мои стрелы из ардыстона рассыпались и разлетелись по воздуху. После того вынул я меч свой, но и меч из рук моих исчез, и бог знает, куда он делся!
Услышав это, Сосырыко сказал:
— Сын Хыза, да будет беда долей твоей! Я боялся тебя, и ты мне опять попался! Я храбрее, — сказал Сосырыко, — а у тебя сердце не на месте, и поэтому у тебя и стрелы, и меч разлетелись по воздуху!

Когда Колесо Ойнона отрезало Сослану колени, то нарты приготовили для него могилу, и Сослан живым вошел в могилу. Сослан обладал особым даром, и выпросил он у бога право выходить по каждой тревоге. И когда раздавалась тревога, то он выскакивал из своей могилы и, таким образом, помогал нартам даже из Страны мертвых.
А однажды нартовский свинопас проходил мимо могилы Сослана и поднял тревогу:
— Эй, Сослан, скот наш угоняют!
Сослан выскочил, посмотрел во все стороны и спросил свинопаса:
— В какую сторону угнали?
— А тот ему:
— Тревоги нет, но я тебя никогда не видел и потому закричал, надеясь, что увижу тебя.
Как было Сослану не огорчиться! Он не имел больше права выходить из Страны мертвых, но и в Страну мертвых не смел войти из-за своего кровника, сына Тотрадза — Алибега. Кто там был из знаменитых нартов — Саулаг, доблестный Хириу-Финдз, сын Кандза Сауай, а также уадмеры, гумеры, стоголовые и семиголовые, — все приходили к нему и говорили:

Повадилась к нартам одна бесовка, и выпускала она им из горла кровь, изводила их, — уже сил больше не было. Подстерегали ее днем и ночью, но никак не могли ее убить. Изловит бесовка женщину или ребенка и начинает душить. Взрослых она остерегалась, а они как раз и охотились за ней.
Тогда Хамыц сказал:
— Или я, или она — этой ночью должен я поймать бесовку, — и принялся ее подстерегать.
Бесовка появилась в ту пору, когда петухи собирались пропеть. Едва бесовка приблизилась, Хамыц вскочил, прицелился в нее из ружья, но оно не выстрелило, тогда выхватил меч и с мечом в руках бросился за ней. Но где ему было догнать бесовку. И тогда проклял он ее мужским семенем, говоря:
— Оставишь ли ты нас в покое, погибаем из-за тебя!